КТО ВЫ СЕГОДНЯ, МИСТЕР ХОЛМС? ОПЫТ ПСИХОАНАЛИЗА ТЕЛЕСЕРИАЛА…

В первый день нового, 2021 года, нам уже по сложившейся традиции был снова явлен довольно-таки странный герой, традиционно, но вряд ли уже обоснованно именуемый «Шерлоком Холмсом».

Существо это (иначе о нем и не скажешь) таинственно и инфернально, всегда современно, а пожалуй, что уже и бессмертно. Причем явлено оно нам уже не в тестовом режиме, как в начале данного телевизионного проекта ВВС, а как результат вполне обдуманного, целенаправленного и, как мы увидим, судьбоносного воздействия. И, кстати говоря, явлено уже совершенно независимо от образов и сюжетов, производных от творческого наследия изначального создателя его литературного прототипа.

С момента своего появления из-под пера сэра Артура Игнатия Конан Дойла (а в нынешнем году этому эпохальному событию исполняется ровно 130 лет), данный персонаж, превращающийся на наших глазах в архетипический образ, являлся людям во все новых и новых обличиях, меняя внешние проявления своей бытийности вместе с меняющимся миром, но сохраняя в неизменном виде свои базовые черты, столь ярко отличающие его от «обычных людей».

И я спрошу сразу и без обиняков – а что это было? Что такое (или – кто такой) сегодня – «Шерлок Холмс»? С какой целью его нам демонстрируют и на какой массовый эффект при этом рассчитывают? Какова эволюция этого образа на протяжении посвященного ему сериала (если это можно назвать сериалом) и о чем нам говорит эта его эволюция?

И самое главное: почему именно этим, странным и ни на что не похожим видеорядом, постепенно заменяются в России привычные нам календарные таинства, формирующие наше «социальное чувство» и базирующиеся на неосознаваемом воздействии, проанализированном мною здесь недавно, советских культовых кинофильмов? И что из этого вырастет, какое «завтра» этим воздействием формируется? И одинаково ли воздействие этого зрелища, единомоментно демонстрируемое в рамках каждой его «мировой премьеры» всему человечеству, на нас, жителей России и носителей «русскости», и на прочих его зрителей?

Не интригуя и пока что ничего не обосновывая, просто по праву профессионала в области скрытого (сублиминального) воздействия на психику людей, я готов немедленно дать четкие ответы на часть этих вопросов. Кому их будет достаточно, можете ими и ограничиться, приняв их на веру. Тот же, кто не готов просто поверить, может прочесть и последующее за ответами подробное их обоснование.

Это, кстати, и есть «метод Шерлока» – поразить неожиданностью и точностью истолкования, а затем продемонстрировать тривиальность и общедоступность приведших к нему рассуждений. Но общедоступными и тривиальными они становятся только после того, как он проложил для них пути. Которых до того не то, чтобы не было, но их никто не видел; т.е. они как бы и были, но пребывали вне нашего опыта и вне нашего сознания. И при этом влияли на этот опыт, и на это сознание, порождая настолько значимые, а порою даже ужасные, последствия, что без помощи «Шерлока» тут было просто не обойтись.   

Именно о таких внеопытных (трансцендентных) факторах, невидимых, но тотально определяющих собой наше психическое состояние и наше поведение, особенно массовое, речь тут у нас и пойдет.

А вот и обещанные ответы:

Образ «Шерлока», созданный и корректируемый от сезона к сезону авторами сценария сериала Стивеном Моффатом и Марком Гэттисом (последний, что важно отметить, играет в сериале роль старшего брата анализируемого нами героя), демонстрирует нам потаенную, теневую, сторону психики каждого из нас, набор вытесняемых и не совместимых с социальностью мыслей, чувств и желаний.

Это воплощенное Бессознательное, одновременно и влекущее, и отвратительное… Это Животное, Дикарь, Ребенок и Младенец в одном флаконе. Это и совокупность вытесненной, архаической и даже филогенетической энергетики, воплощенной в фигуре Сверхчеловека. Того самого, приход которого пророчески предвидел Ницше, провозгласивший гибель традиционных богов. Вот он и пришел в наш мир – добро пожаловать!

Подчеркнуто нормальный человек с рядовым именем Джон Уотсон, помещенный рядом с этим монстром в качестве его «друга», принудительно втягиваемого в мир бредовых мыслей и странных дел, и его «врача», отслеживающего и интерпретирующего эти мысли и дела, играет роль (подчеркну – только играет роль) своего рода психоаналитика. Но реально анализируется именно он, анализируется кропотливо и безжалостно, режется буквально по живому. Поскольку «Шерлок» есть гость из совершенно иного мира и для него, и всего того, что он олицетворяет, тот мир, в котором живут «обычные люди», типа Уотсона или нас с вами, есть забавный и с его точки зрения бредовый набор уже умирающих ритуалов. Перед нами – патологоанатом родного для нас и дорогого нам мира. «Шерлок» деятельно и настойчиво разрушает жизни окружающих его людей, обессмысливая все, что представляется им ценным, и издеваясь нах их предсказуемыми сопротивлениями. Они смешны для него своей примитивностью и предсказуемостью, он понял их природу до самых ее глубин и способен во всех подробностях видеть их поведение на недели вперед.

Незадолго до начала работы над «Шерлоком» его авторы вместе участвовали в создании другого мини-сериала BBC – «Джекил», где воссоздали вроде бы похожую драматическую коллизию противостояния благообразного доктора Джекила и живущего в глубинах его психики монстра – «мистера Хайда». Но эффекта, подобного тому, что произвел «Шерлок», им тогда достигнуть не удалось. Монстр, воплощавший потаенную триаду подавляемых животных желаний каждого из нас – изнасиловать, убить и съесть любого, попадающегося на нашем пути чужака, был явлен миру и из этого мира, ему ужаснувшегося, изъят. А это уже не общая наша проблема, а всего лишь криминальный или же психиатрический случай. Бороться с монстром, выпускаемым на свободу из глубин человеческой психики, тяжело, но возможно (вспомним того же Андрея Чикатило). А вот как жить с ним рядом, как относиться к его демонстративной убежденности в том, что он и только он воплощает в себе подлинную и перспективную модель человеческого (а скорее – постчеловеческого) существования, а все остальные лишь инерционно «донашивают» отмирающие формы викторианской (для нас – советской и постсоветской) социальности?   

Еще ранее создатели «Шерлока» совместно экспериментировали в области как сериальной фантастики, поучаствовав в создании культового сериала «Доктор Кто», так и классики детективного жанра («Мисс Марпл Агаты Кристи», «Пуаро Агаты Кристи», и пр.). Именно детектив в итоге стал той жанровой оболочкой, в рамках которой Моффат и Гэтисс решили в 2009 году дать экранную жизнь придуманному ими монстру.

Они воспользовались тем обстоятельством, что именно в этом жанре на пороге 20 века были написаны культовые в свое время книги, ознаменовавшие конец классической цивилизации и переход в неизвестность, в эпоху катастрофических перемен. Наступала великая переоценка ценностей, эпоха «смутного времени», требующая от людей, в нее вступающих, некоего нового, необычного основания для сохранения своей социальности, для воздержания от столь привлекательного искуса вседозволенности. Старый Бог, Бог Книги и Слова (Логоса) умирал, а раз Бога больше нет, значит все дозволено. Или нет? В Англии эту тему как раз и поднял Конан Дойл; в России детективные романы с подобного же рода подоплекой публиковал, причем бубликовал как раз отдельными сериями, Ф.М.Достоевский. Именно ситуация «преступления», т.е. переступления границ традиционной социальности, тестирование живости сохраняющих эту социальность запретов, как раз и была центром сосредоточения смысла этих произведений: преступить черту или же смириться, тварь я дрожащая или право имею…

Сериал «Шерлок» не случайно периодически напоминает нам ту культурную коллизию, которую системно переносит в наше время. Зачем заново открывать велосипед; зачем придумывать то, что уже было сделано с той же целью, сделано качественно, но по ряду причин не сработало. И монстры Бессознательного целое столетие мучали и убивали нас, потерявших над ними контроль.

Вспомним «рождественский эпизод» сериала с безобразной невестой, где в качестве сообщества убийц подаются все женщины, униженные и оскорбленные той ролью, которая им отводилась в классическую эпоху – ролью жены и матери, зависимой от социально доминирующего мужчины. В качестве убийц и конкретных мужчин, и всей классической цивилизации, обреченной, как там было неоднократно сказано, на поражение от врага, с которым невозможно бороться. Ему можно только уступить, перейдя в иной мир, живущий по иным законам.

Месседж, посылаемый авторами сериала массе своих зрителей, прост и суров: мы все снова подошли к черте, которую должны переступить или погибнуть. 20-й век не стал веком спасения от яда разлагающихся в глубинах нашей психики мертвых богов; его искушения, олицетворяемые изначальным «Шерлоком» – вера в научное знание, в разум и его логику, оказались химерами. Они не спасли человечество от угрозы самоуничтожения, а лишь конкретизировали эту угрозу, сделав ее реальной. Замена отцовских богов на материнские, маскулинного доминирования на фемининное тоже не стала спасением. Мы получили всего лишь столетний штрафной круг, сопровождаемый миллионными жертвами, порожденными тем самым неосознаваемым монстром, живущим внутри нас и выходящим из этой бездны в эпохи межцивилизационных переходов. И нам все же придется прислушаться к его голосу и выстроить с ним новую систему отношений.

А для этого нам потребен сегодня новый, модернизированный, «Шерлок».

Кому это – нам? Хороший, кстати, вопрос…

Нам по-отдельности – все это совершенно не к чему… Разве что – вот такой аналитический обзор написать. Что за удовольствие, к примеру, наблюдать как пара поссорившихся друзей (один – в состоянии наркотического шизоидного расщепления реальности, другой – под властью паранойяльной проекции, питаемой бессознательным чувством вины) общаются с милейшим благотворителем и филантропом (а в бредовом мире «Шерлока» – серийным убийцей-маньяком)?  

Может быть это зрелище потребно нам как массе испуганных людей, возможностями современных технологий объединенных в единую нейросеть и стоящих на пороге глобального цивилизационного катаклизма? Нет, «Шерлок» — он не феномен масс-медиа. В нем нет ни опорной мифологии, ни символики подключения к массовому катарсису, ни проективной архетипики, ни моделей для идентификации, т.е. – вообще ничего, что нужно иметь материалу, претендующему на роль культового объекта массового переживания. И все же, замечу со смесью удивления и восхищения, авторы сериала так точно и так больно бьют по комплексам и травмам современного человека, что этот сугубо тестовый материал уже формирует потребную сфере масс-медиа коллективную защитную зависимость: к третьему сезону «Шерлок» усреднено набирает запредельный для подобного рода «немассового» продукта рейтинг – 24% смотрящих от числа включивших телевизор, а нынешний показ, еще не просчитанный, явно превзойдет эти показатели!

Нужен ли он тем самым «нам», которые фигурируют в классической ленинской фразе: «Мы должны твердо помнить, что из всех искусств важнейшим для нас является кино»? Уже теплее, тут он явно нужен. Т.е. он нужен «нам» как управленцам, в том числе – политикам, революционной, переходной, эпохи, вынужденным опираться не на традицию властвования, не на доводы разума, а на манипулятивные (пропагандистские и идеологические) стратегии воздействия на массу, на глубинные (архетипические) механизмы генерирования ее аффектов и деятельных реакций. Эта функция «Шерлока» по тестированию идеологических оснований властвования открыто выдается авторами сериала за главную, стержневую его задачу. Один из них, Марк Гэтисс, играющий роль Майкрофта Холмса, уже к второму сезону выводит нас на мысль о том, что «Шерлок» – это не просто младший брат-аутист с проблемами с наркозависимостью, а некий важнейший правительственный проект, курируемый его персонажем и оберегаемый всеми спецслужбами страны. К четвертому сезону, внутри которого мы сегодня всем миром существуем, эта позиция отношения к титульному герою сериала становится базовой. И кстати, я ведь не случайно называю персонаж, так виртуозно воплощенный Бенедиктом Камбербэтчем, именно титульным героем сериала. Поскольку его главный герой – именно Майкрофт Холмс.

Я подробнее раскрою эту функцию «Шерлока», функцию, повторяю, тестирования идеологических оснований властвования, в том пояснении, которое, как и обещал выше, обязательно напишу после окончания просмотра нынешнего сезона сериала. Тут бездна интересного. Феноменально интересна для анализа сама ситуация, когда условный «Большой Брат», этот современный Левиафан, стремящийся к тотальному контролю, запускает в мир «обычных людей» некоего монстра – «Младшего Брата», абсолютно свободного социопата, живущего по ту сторону добра и зла. И отслеживает реакции на общение с этим монстром у избранной для эксперимента фокус-группы.

Но прежде, чем двинуться дальше, мне хотелось бы спросить – а нет ли тут еще кого-то, кто посмеет сказать, что «и нам тоже этот материал остро необходим»? Есть, конечно, и я сам принадлежу к этому небольшому и довольно-таки специфическому сообществу. Это глубинные психологи, исследующие проявления и динамику Бессознательного, а также – создающие прикладные технологии профессиональной работы с динамикой этих проявлений (в том числе и в сфере психотерапии).

Для нас тот материал, который доставляет нам «Шерлок», сверхзначим и предельно актуален. Не в плане, конечно, анализа психопатологии героев сериала – подобного рода играми мы тоже занимаемся, но лишь в дидактических целях, для натаскивания новичков, которых еще рано допускать к работе с живыми людьми. Актуален он для «нас» как принципиально новый язык разговора с Бессознательным и о Бессознательном, как набор образов и метафор, уже седьмой год доказывающих свою перспективность в выявлении срытой (глубинной) психодинамики, как результат работы профессионалов высочайшего уровня по моделированию принципиально нового и более или менее универсального социального мифа. Подобного рода возможности в последний раз нам подарили братья (а ныне – уже сестры) Вачовски своей первой «Матрице». Это было очень сильная таблетка и многое тогда сдвинулось с мертвой точки. Но это было уже так давно…

Здесь, кстати, стоит отметить, что массовый кинематограф, представленный сегодня практически одной лишь голливудской продукцией, пока еще намного отстает от того прорыва в пространство пригодных для виртуализации, но до сей поря еще не используемых, неосознаваемых форм травматической психодинамики, который совершили и совершают авторы «Шерлока». Отстает, но явным образом двигается в том же направлении.

Пока мы последние четверть века держались наследием советского кинематографе и пребывали, подобно известной сказочной героине, в состоянии травматического сна, надеясь проснуться уже в чудном и новом мире, наши западные «партнеры» не дремали. Они прекрасно понимали, что этот мир нужно не ждать, а строить, и что строится он изначально на экранах, а уже потом проецируется в область реального опыта. Уже на пороге нового тысячелетия они, обнаружив резкое падение эффективности, а следовательно – и доходности, классических моделей кино-воздействия, начали экспериментировать с новыми его формами и новыми его содержаниями. Отбросив все ранее активно используемые вторичные аффекты (типа вины, любви или счастья), киномастера Голливуда начали работать со страхом как фундаментом социальности, ее последней линией обороны.

По экранам триумфально проплыл «Титаник» – символ неминуемой гибели традиционной цивилизации и обидной бессмысленности ее предсмертной культуры (как, впрочем, и предсмертной любви герое фильма). Культовые кинофильмы эпохи миллениума выводили зрителей на тему неминуемой смерти, используя предельно жесткие метафоры: от гладиаторского ринга до фашистского концлагеря.

Мортальная тревожность начала претендовать на роль базового основания социальности, демонстрируя тем самым предельный уровень изношенности и деградации всех социокультурных наработок предыдущей эпохи. Это был наглядно выраженный диагноз – старые мифы и обслуживающие их символы мертвы. А ведь именно они были трансмиссией всей социальной машины, соединяющей ее глубинную энергетику с ее движущими механизмами. Требовалась ее срочная замена…

Пока же такой замены не было, зарубежный кинематограф запустил в массовое обращение две промежуточные целевые модели кино-воздействия, носящие временный, поддерживающий характер.

Для основной зрительской массы предметом поддерживающих социальность психоделических переживаний на момент кризисного перехода к иному типу цивилизации по традиции стали сказки («Властелин колец», «Гарри Поттер» и пр.), а также – перенесенные на экраны комиксы и подростковые романтические истории о пиратах. Так же, где, в отличие от Америки, имелись в наличии национальные исторические мифологемы, в ход шли и они. Как они выглядят и как работают знают все, кто успел посмотреть отечественный продукт этого жанра – пресловутый «Викинг».

Ну а для элиты и примкнувших к ней снобов, т.е. для «родительского сословия», не способного жить в сказочной стране, был начат процесс «выбалтывания тайн», демонстрации на киноэкранах того, ранее потаенного, уровня организации коллективной неосознаваемой психодинамики, который в силу накопившихся кризисных сбоев перестал работать в автоматическом режиме и потребовал сознательных усилий для своего реформирования (от первой «Матрицы» и «Шоу Трумана» до «Начала»). Агенты Смиты явным образом демонстрировали близкий крах своих усилий по удержанию трещавшей по швам психоделической кино-матрицы. Им нужен был Избранный, который создаст новый мир и новый язык для социализации массы.

Как бы в ответ на этот запрос на свет и явился «Шерлок», монстр из Бездны, порождение Хаоса бессознательного и Ужаса древнего дьявольского соблазна. Воплощенный Нарцисс, герой новой, нарождающейся цивилизации и икона для формирования ее культуры.

И все сразу встало на свои места – «Для юношей открылись все дороги, для старцев — все запретные труды, для девушек — янтарные плоды и белые, как снег, единороги»…

Но о «Шерлоке» мы подробно еще поговорим, его персональный анализ – за мной.

В заключение стоит лишь отметить, что наращиваемое от сезона к сезону сериала интерактивное сращивание телевизионной картинки с потоком виртуальной (сетевой) активности героев и выплескивания ее в каналы Интернета говорит нам о том, что найден не только новый герой, но и новый тип технологичности психоделитических мистерий. Мне представляется, что по мере создания потребной для этого технической базы (а она рождается прямо на наших глазах) подобного рода массовые тренинги виртуального общения с теневым Монстром в себе как раз и станут базовым типом социализирующих глубинно-психологических процедур, заменив собой в этом отношении классический массовый кинематограф (и в его универсальных, и в его национально-ориентированных ипостасях).

И только тогда Женя Лукашин, живущий в нашей общей памяти, сможет наконец-то просто помыться в бане и вернуться домой к ждущей его невесте. А все полеты в иной мир, мир запретных желаний, станут излишними. Как и вина за эти полеты. Страх перед собственной теневой сущностью и правильный выбор модели ее «правильного излечения» — вот что его (и всех нас вместе с ним) будет теперь волновать.

Люди же, которые это делают, шаг за шагом приближая всех нас к переходу в мир новой культуры и новой социальности, заслуживают глубочайшей благодарности. Они не зря читали Фрейда и не просто так знают наизусть книгу «Пропаганда», написанную фрейдовским племянником Бернайсом, отцом-основателем PR. Они знают как хвост может вилять собакой…

Может быть и мы с их подачи этому тоже научимся. У нашего Медведя, правда, нет такого удобного для верчения хвоста, но это уже не так уж и важно – ведь принцип воздействия в целом уже ясен. А если есть точка опоры, то за что прихватывать и в какую сторону вертеть – это уже вопросы техники.

А пока что – приятного вам просмотра последней серии очередного сезона «Шерлока».

Я же не прощаюсь, ведь самое «вкусное» в этом анализе еще впереди…