- «если ты решил бросить женщину, лучше ее пристрелить»
- Неудавшийся шпион
- Странности воспитания
- Кошатник номер один
- На рыбалку – с пистолетом
- В ногах правда есть
- Автограф любой ценой
- Виски
- Дайкири
- Коты хемингуэя
- Кровавая мэри
- Мартини
- Мохито
- Несколько полезных цитат от эрнеста хемингуэя
- Помощь другу
- Профессия: репортер
- Рецепты от хемингуэя
- Солдатская правда
- Трофей из бара
«если ты решил бросить женщину, лучше ее пристрелить»
Место женщины — в постели, разногласия лучше разрешать силой, прощение — синоним слюнтяйства, а пытка — лучший способ ведения допроса. Мало кто из великих воплощает токсичную маскулинность лучше, чем Эрнест Хемингуэй, и мало у кого она выглядит такой человечной. К 120-летию главного мачо мировой литературы вспоминаем слова и дела, сделавшие его кумиром не одного поколения
Хемингуэй очень любил убивать. Однажды во время рыбалки на Багамах он заприметил особо выдающегося тунца, которого одновременно с ним уже выслеживала акула. Хемингуэй избавился от соперника решительным образом: просто расстрелял акулу из установленного в лодке пулемета и продолжил охоту на несчастного тунца. Труп акулы он, разумеется, взял с собой и в конце трудового дня демонстрировал как один из своих трофеев.
Хемингуэй считал, что все разногласия можно решить хорошим ударом в морду. В списке знаменитых пострадавших от его тяжелой руки был, например, Орсон Уэллс. 22-летний тогда еще начинающий актер озвучивал документальный фильм Хемингуэя о гражданской войне в Испании и во время первой сессии предложил подредактировать закадровый текст, после чего тут же был уложен на пол ударом в челюсть. После драки Хемингуэй, впрочем, решил помириться и предложил Уэллсу на месте распить бутылку виски. От алкоголя Уэллс, конечно, не отказался, что было расценено Хемингуэем как начало прекрасной дружбы — от которой сам Уэллс, уже став знаменитым, открещивался при любом удобном случае, подчеркивая, что в гробу видал «мачистский энтузиазм» старшего товарища.
Хемингуэй верил, что пытки — обязательная часть допроса. Участие Хемингуэя во Второй мировой моментально обросло легендами, большую часть из которых сочинил он сам (что стоило ему отношений со многими бывшими сослуживцами). Больше всего знакомых возмущали две истории: как Хемингуэй, которому официально нельзя было иметь при себе оружие, убил во время освобождения Парижа 27 человек и как он изобрел безотказную систему пыток при допросе: поджигать связанным пленным ноги.
Из всех видов спорта Хемингуэй предпочитал драку. Будет преуменьшением сказать, что это увлечение не разделяли члены его семьи и друзья — за одним исключением. Джеймс Джойс, в жизни боявшийся примерно всего, обожал способность Хемингуэя решать вопросы кулаками. Друзья заходили в бар, выбирали жертву, с которой пили на протяжении всего вечера, после чего Джойс вступал с новым собутыльником в жаркий спор, разрешать который тут же вызывался Хемингуэй. Разрешение, разумеется, вело к многочисленным травмам — как физического, так и психологического характера.
Хемингуэй любил, чтобы друзья страдали, а женщины — ждали. Хуже остальных пришлось Арчибальду Маклишу и второй жене Хемингуэя Паулине. Маклиш, частенько ходивший с Хемингуэем в море, по мнению последнего, всегда был виноват в неудачной рыбалке. Расстроенный результатом, Хемингуэй каждый раз выкидывал его на каком-нибудь маленьком острове между Кубой и Флоридой и уплывал на несколько часов — успокаиваться. Все это время Паулина была обязана стоически ожидать возвращения мужа на местном причале. Если после долгой рыбалки Хемингуэй не обнаруживал ее на берегу, он впадал в ярость.
Хемингуэй любил публично обсуждать личную жизнь друзей. Особую жестокость он проявил к Скотту Фицджеральду и Дороти Паркер. И если историю о том, как пьяный Фицджеральд переживает, что у него слишком маленький член, Хемингуэй вставил в мемуары уже после смерти «заклятого друга», то Паркер получила при жизни. После очередной дружеской ссоры Хемингуэй написал про нее издевательское стихотворение, в котором высмеял ее любовные неудачи и аборт (о котором она рассказала ему по секрету), а также упрекнул ее за слишком быстрый отказ от попыток самоубийства. Стихотворение прочел весь литературный Нью-Йорк.
Хемингуэй считал, что контрацепция — не проблема мужчины. Именно из-за этого, как он утверждал, распался его второй брак. После двух тяжелейших беременностей врачи запретили его жене Паулине заводить детей, и она решила предохраняться прерыванием полового акта — это притупляло удовольствие Хемингуэя от секса, и ему не оставалось ничего другого, как найти себе новую женщину.
Хемингуэй верил в право отца выбрать мужа для дочери. Когда младшая сестра Хемингуэя Кэрол решила выйти замуж без его благословения (писатель после смерти отца считал себя патриархом семьи), он сделал все, чтобы этого не произошло: сначала шантажировал сестру деньгами, потом — самоубийством, затем начал атаковать ее письмами, предлагая стерилизовать будущего мужа и утверждая, что ненавидит его «так же сильно, как нацистов». Признать выбор сестры он отказался даже после того, как Кэрол перестала с ним разговаривать. На вопросы знакомых о том, как она поживает, он — в зависимости от настроения — отвечал, либо что она умерла, либо что развелась.
Хемингуэй считал, что место женщины — в постели. Третий брак Хемингуэя — с журналисткой и писательницей Мартой Геллхорн — не выдержал испытания славой и рабочими часами. Геллхорн, которую в начале их брака называли Хемингуэем в юбке, после свадьбы, к его искреннему удивлению, не просто не оставила карьеру, а «бросила его» и уехала в качестве военного корреспондента на Вторую мировую. Хемингуэй, сам отправившийся на войну в 1943 году, молчать не стал и завалил ее телеграммами следующего содержания: «Ты военный корреспондент или жена в моей постели?» Они развелись в 1945 году — когда у Геллхорн наконец появилось немного свободного времени.
Хемингуэй не признавал право женщины на развод. Уже разойдясь с Мартой Геллхорн, Хемингуэй еще долго отказывался официально оформить развод, которого она требовала. Попытки завоевать жену обратно носили радикальный характер: на встречу с Геллхорн в только что освобожденном Париже Хемингуэй притащил целую армию поклонников из войск союзников и принялся угрожать жене пистолетом, заявляя, что лучше убьет ее, чем разведется. На защиту Геллхорн встал Роберт Капа. Некогда близкий друг Хемингуэя, Капа немедленно был объявлен предателем, получил бутылкой шампанского по голове и больше никогда не разговаривал с Хэмом.
Хемингуэй считал, что животным самое место в цирке. Одним из его любимых мест в Нью-Йорке был цирк братьев Ринглинг — у него даже был специальный абонемент за подписью владельца заведения, позволявший ему посещать цирк в любое время и проходить за кулисы до начала представления. Цирковых животных Хемингуэй считал умнее обычных — по его мнению, из-за постоянного общения с людьми звери становились более развитыми интеллектуально и могли поддержать с ним беседу. Любимыми собеседниками Хемингуэя были горилла и белый медведь, с которыми он общался, по его собственным словам, «на языке индейцев».
Хемингуэй ненавидел писателей, которые были популярнее его. Или выше. Когда кто-то выпускал бестселлер, то немедленно появлялся в следующем романе или рассказе Хемингуэя — в роли законченного мерзавца или просто идиота. Имя Хемингуэй менял, но не настолько, чтобы нельзя было угадать прототипа. Такое он проделывал с Фицджеральдом, Дос Пассосом и Маклишем. С ростом было проще. По воспоминаниям, Хемингуэй только однажды встретил писателя выше себя — им оказался Томас Вулф, протеже издателя Хемингуэя Макса Перкинса. Хемингуэй возненавидел его сразу же.
В мужчинах Хемингуэй особенно ценил героическую внешность. Нешуточную ярость вызывали в нем собственные отретушированные фотографии, на которых часто замазывали его шрам на лбу. История происхождения шрама, предмета необыкновенной гордости Хемингуэя, на протяжении всей жизни писателя менялась: шрам возникал то от ранения на войне, то в уличной потасовке, то в столкновении с быком. Уже после смерти Хемингуэя миф развеяла его сестра, рассказав, что шрам был получен не в окопах, а при неудачной попытке закрыть чердачное окно в парижской квартире.
Хемингуэй больше всего боялся прослыть гомосексуалом. Из-за этого он даже поссорился с Гертрудой Стайн, которую когда-то считал своим учителем. Узнав, что Стайн собирается издать беллетризованные мемуары, Хемингуэй стал одержим идеей, что в них она изобразит его «гомиком». Собственную гомофобию Хемингуэй никогда не скрывал (несмотря на то что в его ближайшем окружении всегда были гомосексуалы) — известно, что у него был вечно пополнявшийся список вещей, которые «не гомику» делать не положено. В этот список входили проявление сильных чувств на публике, любой цивилизованный спор без драки и, разумеется, контакты с литературными критиками.
Хемингуэй всегда имел при себе оружие. Но на гражданке пользовался им в исключительных случаях — чаще всего для демонстрации хорошего расположения духа. Однажды эта привычка чуть не стоила ему счастья в личной жизни. В середине 1940-х он долго и безуспешно ухаживал за журналисткой Мэри Уэлш (в будущем — четвертой миссис Хемингуэй). Отчаявшись, он вызвал на помощь в Париж старую подругу Марлен Дитрих, которая должна была расхвалить его достоинства. Дитрих с поставленной задачей справилась всего за один ужин. Воодушевленный успехом, Хемингуэй отправился в туалет, где на радостях спустил весь магазин своего кольта. Убежать из ресторана Уэлш не дала все та же Дитрих.
Хемингуэй был убежден, что настоящий мужчина должен начинать пить в двенадцать лет. Сам он, по его словам, пить начал в пятнадцать, но собственных детей решил познакомить с тяготами мужской жизни пораньше. Его сыновья от второго брака Патрик и Грегори, на летние каникулы приезжавшие к папе на Кубу, начали кутить с Хемингуэем, когда Грегори, младшему, только исполнилось двенадцать. Хемингуэй научил сыновей правильно пить и правильно похмеляться (он считал, что нет ничего лучше «Кровавой Мэри» на завтрак), а заодно — добывать пищу. По воспоминаниям Грегори, идеальный выходной с детьми Хемингуэй представлял себе как поход на охоту с последующим уроком, как правильно добивать только что подстреленных уток.
Неудавшийся шпион
Последние несколько лет жизни Хемингуэй был уверен, что находится под наблюдением ФБР. Уверен настолько, что эти страхи переросли в настоящую паранойю, и писателю пришлось проходить шоковую терапию в 1960 году. Совсем недавно выяснилось, что паранойя имела под собой совершенно реальные основания. ФБР действительно следили за Хемингуэем, поскольку он был в списке агентов КГБ в США.
Этот факт был обнародован в 2009 году в книге «Шпионы: Взлеты и падения КГБ в Америке». По данным, найденным в архивах КГБ в начале 90-х, писателя завербовали в 1941 году во время его поездки в Китай, и присвоили псевдоним «Арго». Тем не менее, нового Джеймса Бонда из Хемингуэя не получилось.
Странности воспитания
Мать Эрнеста, Грейс, была довольно упрямой, причем, порой в странных вещах.
Она очень хотела вторую дочь, но родился мальчик. Пока Эрнесту не исполнилось четыре года, он носил платье и длинные волосы. Позже мать решила сделать из сына музыканта, и заставляла его играть на контрабасе, для чего даже забрала его на год из школы.
Кошатник номер один
Писатель очень любил кошек. «Кошки появились в этом мире в противовес убеждению, что все на свете было создано, чтобы служить человеку» — считал он.
Как-то один знакомый капитан подарил Хемингуэю шестипалого пушистика породы мейн-кун по кличке Снежок. Но это был далеко не единственный любимец Эрнеста – в доме постоянно жило около десятка кошек.
Теперь на острове, где когда-то жил Хемингуэй, большинство кошек и котов – шестипалые. Примерно 40-50 из них живут в доме-музее автора, который, к счастью, сохранился. У котиков из музея Хемингуэя есть личный ветеринар и несколько человек, отвечающих за то, чтобы они были сыты, вычесаны и довольны.
На рыбалку – с пистолетом
Хемингуэй любил рыбалку. Правда, его способы вряд ли одобрил бы Гринпис в наше время. Оказывается, писатель использовал пистолет, чтобы отстреливать акул, покушавшихся на его улов. Таким образом, в 1938 году он установил мировой рекорд, выловив семь марлинов за один день.
В 1942 и 1943 году он провел много времени, выслеживая нацистские подводные лодки на севере Кубы. Слежка шла с его деревянной рыбацкой лодки, а на вооружении у писателя был только пистолет, компас и парочка ручных гранат.
В ногах правда есть
За свою жизнь, Хемингуэй опубликовал семь романов, шесть сборников рассказов и две научно-популярные книги. Многие из них считаются классикой американской литературы. Он написал большую часть своих произведений в своей спальне — часть этой комнаты была отдана под рабочее пространство.
Автограф любой ценой
Хемингуэй ненавидел раздавать автографы, поэтому они были настоящей редкостью и особенно ценились среди фанатов творчества писателя. Но один случай навсегда вошел в историю. Поклонник преследовал Хемингуэя три месяца и наконец-то получил автограф с подписью «Виктору Хиллу, настоящему сукиному сыну, который не может понять слова «нет»».
Виски
Виски «сопровождал» писателя во всех путешествиях.
«Никогда не откладывайте на потом поцелуи красивых девушек и бутылку отличного виски». Несмотря на пристрастия писателя к коктейлям, этот напиток сопровождал его в каждом путешествии.
Дайкири
Любимые алкогольные пристрастия Папы Эрнесто.
Если мохито считался «утренним» напитком Хемингуэя, то
дайкири
– «вечерним». Напиток готовился на основе рома, сахара, сока лайма, льда и нескольких капель ликера Maraschino. Хемингуэй заказывал его, неторопливо пробовал и просил без сахара и с двойным ромом. Так появился коктейль
Double Papa
Коты хемингуэя
Еще одна любовь писателя – это кошки, с которыми связано множество историй. По воспоминаниям современников, у него их было больше 20. Самым знаменитым питомцем Хемингуэя был кот Снежок, потомки которого существуют до сих пор и носят почетное имя «Коты Хемингуэя».
Кровавая мэри
Алкогольные пристрастия Эрнеста Хемингуэя.
Эрнесту Хемингуэю ошибочно приписывают создание коктейля
«Кровавая Мэри»
. Ему якобы запрещали выпивать доктора. И чтобы заглушить запах водки, писатель добавлял туда томатный сок и пряности. А название пошло от имени его жены Мэри. Как бы там ни было, но литератор предпочитал готовить напиток именно в кувшине, посуда меньшего объема для него была не приемлема.
Мартини
Хемингуэй был не прочь выпить.
Сухой мартини был одним из любимых напитков писателя. Хемингуэй предпочитал пить его обжигающе-ледяным. Martini dry был настолько ледяным, что пальцы прилипали в бокалу.
Мохито
Любимые напитки Хемингуэя.
Хемингуэй был завсегдатаем кубинского бара в Гаване
«Флоридита»
. Сегодня там находится скульптура Эрнеста Хемингуэя, перед которой бармены в знак памяти о великом писателе выставляют коктейль
«Мохито»
. По утрам он любил выпивать именно его.
Однако не все верят этой истории. Многие считают ее маркетинговым ходом для популяризации мохито. Говорят, что Хемигуэй был диабетиком и предпочитал сухие напитки, а сладкий мохито вредил ему.
Несколько полезных цитат от эрнеста хемингуэя
- Будучи трезвым, претворите в жизнь все свои пьяные обещания — это научит вас держать язык за зубами.
- С женщинами так хорошо дружить. Ужасно хорошо. Прежде всего нужно быть влюбленным в женщину, чтобы иметь постоянную основу для дружбы.
- Легко быть решительным, когда не знаешь, куда это тебя заведет.
- Когда ты станешь серьезным, я пойму, что ты умер.
- Все по-настоящему плохое начинается с самого невинного.
- Утром ночные планы никуда не годятся. Когда думаешь ночью, это одно, а утром все выглядит иначе. И ты знаешь, что план никуда не годится.
- Есть люди, которым говорить оскорбительные вещи невозможно. Кажется, мир развалится, в полном смысле слова развалится тут же, на глазах, если сказать им такое.
- …Закончив рассказ, я всегда чувствовал себя опустошенным, мне бывало грустно и радостно, как после близости с женщиной, и я был уверен, что рассказ получился очень хороший, но насколько хороший — это я мог узнать, только перечитав его на следующий день.
Помощь другу
Фрэнсис Скотт Фицджеральд долгое время был близким другом писателя. Они познакомились еще в 1920-х в Париже и с тех пор часто проводили время вместе. К слову, именно Фицджеральд помог ему пробиться и стать известным (что впоследствии испортило их отношения).
Их связывало множество забавных историй. Например, однажды Хемингуэй помог другу в деликатном вопросе. Фитцджеральд считал, что не мог удовлетворить ни одну женщину из-за размера своего достоинства, тогда Эрнест позвал друга в уборную, проверил все, а потом успокоил Фицджеральда, сказав, что все у него нормально.
Профессия: репортер
В России главным эпигоном Хемингуэя принято считать Довлатова, хотя по сути таковым был скорее Юлиан Семенов, копировавший стиль своего кумира не только текстуально, но и бытово: автор «Семнадцати мгновений» всю жизнь стремился быть успешным репортером из горячих точек.
Война для Хемингуэя никогда не была абстракцией: солдат Первой мировой и военный корреспондент в Испании (где его одиссея никак не может быть описана как тыловые приключения), он вновь взялся за оружие, когда настало время бить нацистов. Сперва писатель гонялся на своем катере за немецкими подлодками по карибским водам, а после и вовсе принял участие в освобождении Парижа во главе полулегального французского партизанского отряда.
(Он не был первым человеком, вступившим в Париж, и не освобождал свой любимый отель Ritz, зато, судя по всему, нарушил Женевскую конвенцию, так как формально считался на фронте журналистом). Любя в войне риск, которого ему не хватало всю жизнь, Хемингуэй при этом умудрился стать одним из главных писателей-пацифистов столетия, безусловным критиком любого государственного насилия.
В мирное время основным источником адреналина для него были охота, которой он увлекался с детства, и рыбалка. К сорока годам, опубликовав практически весь корпус своих главных текстов (кроме «Старика и моря» и «Праздника, который всегда с тобой») и много на этом корпусе заработав, Хемингуэй весь отдается охоте — обычной и морской.
Это здорово отвлекало и от алкоголя (хотя резкое ухудшение дел в этой области обычно связывают как раз с полученными на охоте травмами, боль от которых Хэм топил в коктейлях), и от творческого кризиса сороковых годов (он и выйдет из него историей про старого кубинского рыбака Сантьяго).
Рецепты от хемингуэя
Говорят, Хемингуэй очень любил поесть и много готовил сам. В своей авторской колонке в газете он однажды опубликовал рецепт яблочного пирога. А вот во время работы он предпочитал арахисовое масло и бутерброды с луком.
Солдатская правда
Он был создан, чтобы ему подражали — и как человеку, и как писателю, столь не наигранной была его маскулинность. Свитер грубой вязки или расстегнутая до середины груди рубашка, прямая шкиперская трубка, шкиперская же борода. То же и на страницах — рубленая проза, скупая на эпитеты и психологизм, но по-своему феноменально точная в передаче человеческих мыслей-чувств.
Его отец был врачом, а в конце XIX века это означало уже принадлежность если не к элите, то к респектабельной части общества. Частная школа (наилучшим образом ее уровень характеризует наличие собственных журнала и газеты — газеты, разумеется, не стенной, а почти настоящей;
в ней Эрни делал первые репортерские шаги), безболезненный отказ от дальнейшего образования в пользу репортерской работы в провинции (очевидно, не обеспечивавшей всех финансовых потребностей молодого человека) — словом, юность Хемингуэя была вполне безоблачной.
Раннюю его биографию без труда достаточно обозначить вполне хемингуэевским пунктиром. Тяжелое ранение на фронте. Скучная жизнь на огромную военную пенсию. Возвращение к журналистской работе. Приезд в Париж — город настолько дешевый для того, у кого есть доллары, что жить в нем американцу выгоднее, чем на родине.
В Париже — Джон Дос Пассос, Гертруда Стайн, Эзра Паунд, Джеймс Джойс, то «потерянное поколение», которое создало новую литературу для XX века и, помимо всего прочего, убедило Хемингуэя не бросать письменный стол. Первые, тепло принятые рассказы и, наконец, роман «И восходит солнце», сразу поставивший Хемингуэя в один ряд с его старшими товарищами.
К двадцати восьми годам он был уже дважды женат. О роли женщин в жизни писателя написаны тома, но тривиальным бабником Хэма назвать не посмеет никто: просто романтика была одной из многих страстей, его обуревавших, страстей, без которых не было бы его книг. Остальными были охота, море, алкоголь и война.
Трофей из бара
Доказательством того, что Эрнест Хемингуэй был завсегдатаем многих баров, служит одна забавная история из жизни писателя. Однажды он вынес из заведения Sloppy Joe’s писсуар и сказал, что оставил здесь так много денег, что он по праву принадлежит ему.
