Защитные механизмы личности — от переноса до проекции

Начало статьи читайте

здесь

Перенос

Этим словом в психоанализе называется процесс, в ходе которого один человек проецирует на другого свои собственные чувства и переживания. Когда Фрейд начинал свою терапевтическую практику, он, как и его коллеги, укладывал своего пациента на кушетку и вел записи, в которых отражалось содержание беседы. Один из терапевтов сказал Фрейду: знаешь, я ужасно привлекательный и сексуальный мужчина. Вчера я вел прием, а после сеанса моя пациентка неожиданно бросилась мне на шею…

Фрейд задумался над этим эпизодом, и у него мелькнула догадка: когда пациентка лежит на кушетке, голос аналитика она воспринимает как бы со стороны. В ходе разговора воскрешаются давние впечатления, восстанавливаются детские эмоциональные переживания. Голос, льющийся от изголовья, рождает образ отца, с которым неожиданно и проигрывается партитура давно забытых отношений. Чувства, которые вдруг возникают в ходе сеанса, относятся вовсе не к аналитику. Они перенесены с отца на терапевта.

После первой беседы с пациентом я обычно прошу его (или ее) записать дома впечатления от беседы. Мне интересно, куда поведет собеседницу (или собеседника) его бессознательное. Беседа наверняка вызвала смятение чувств: ведь мы говорили о душевной боли.

Дома он (или она) присели за стол, чтобы сделать записи. При этом думалось одно, а написалось вдруг другое… Стоит только навалиться грудью на стол, как из глубин подсознания поднимается нечто…

Вот одна женщина пишет: «Павел Семенович мне понравился. Мне даже показалось, что он похож на Пастернака, у него большие синие глаза». Простите меня за интимную подробность, читатель. Глаза у меня не синие, а карие. И на Пастернака я вовсе не похож… Что за блажь? Кто понравился моей пациентке — я, черт возьми, или кто-то другой? Сомнений нет. Она сама создала этот условный образ, можно сказать, спроектировала его.

Проекция (букв.: бросание от себя) — психологический механизм, благодаря которому собственное содержание бессознательного приписывается другому лицу.
Мы склонны считать, что мир таков, каким мы его видим, что и люди таковы, какими мы их себе воображаем. Собственные мысли, чувства, переживания люди переносят на других людей. Проекцию в этом случае можно рассматривать как переложение субъективного внутреннего содержания на внешний объект. Этот процесс имеет бессознательный характер. Он обнаруживает себя как спонтанный, а не волевой акт.
Одна студентка рассказывает мне на индивидуальном сеансе психоанализа: когда вы начали читать нам лекции, вы мне очень понравились как мужчина. Мне даже показалось, что и я вам приглянулась. Но потом вы мне разонравились, потому что много говорите о сексе.

Нетрудно догадаться, что студентка демонстрирует проективный механизм. Ее рассказ имеет ко мне косвенное отношение. Я вовсе не заприметил ее в студенческой аудитории. Да и о сексе я не рассказывал параноически много. Просто я читал лекцию о Фрейде. Тут уж, как говорится, ни убавить, ни прибавить. Можно предположить, что в основе ее проективных фантазий лежат собственные сексуальные проблемы. Они и перенесены на меня. Оказалось, что это я сексуально озабоченный маньяк. Не будь этого, возможно между нами возникло бы долгое и прочное нежное чувство.

А вот отрывок из дневника другой женщины. Она пересказывает свой сон: «Я гуляю с вами по Парижу. Вы, Павел Семенович, молодой, высокий и красивый. Меня радует все, что я вижу вокруг. Вы меня держите за руку и я чувствую какую-то нежность и к вам, и ко всему, что меня окружает Неожиданно вы предлагаете мне зайти в больницу, где лежит ваша дочь. Я не задаю вам вопросов, хотя и не могу понять, откуда у вас появилась дочка? Мы заходим на красивую зеленую территорию больницы. Потом мы идем по узкому длинному и темному коридору. У меня появляется ощущение, что я здесь уже была и мне все знакомо. Мы заходим в палату, и я вдруг вижу маленькую девочку на подоконнике, которая смотрит в окно и буквально обливается слезами, но делает она это тихо, почти беззвучно, будто хочет скрыть это от всех. Вы подходите к окну и берете ее на руки, а я в этот момент смотрю в окно, куда смотрела девочка, и вижу свою маму, молодую, она уходит за пределы больни¬цы. У меня защемило сердце, в этот миг я отворачиваюсь и вижу, что стою одна в высоком зале огромных размеров. Когда я проснулась, то у меня было неприятное ощущение от сна. И я вспомнила, что такой эпизод действительно со мной был, и даже почему-то мне вспомнились слова врача, который сказал мне, что если я буду плакать, то маму ко мне больше не пустят. Это воспоминание на меня сильно подействовало, и мне захотелось плакать, так мне стало жалко себя».
Ну, так кто тут «молодой и красивый»? Ясное дело не я, молод я, разумеется, был, относительно красивым, возможно, тоже, но вот высоким не был точно. Да это и не обо мне. «Моя» дочка — это сама пациентка. Она ведь вспомнила, как она лежала в больнице и тоскливо смотрела в окно. А тот, о ком пишет моя чаровница, это проективный образ ее собственного отца. Обидно, конечно, не побывать в Париже с молодой и красивой женщиной, но что поделаешь?

Механизм проекции показывает, как раздражение или аффект, переживаемый кем-то, может получить ложную направленность. Вспомним А.С. Грибоедова: «Ах, этот человек всегда причиной мне ужасного расстройства!» Но действительно ли «этот» субъект служит источником тех или иных болезненных чувств? Или в силу различных психологических закономерностей в качестве виновника оказывается совсем другое лицо или обстоятельство?

Помните, у советского писателя И. Ильфа в записной книжке рассказывается о некой старой деве, которая боялась выйти на улицу, потому что там мужчины.
— Почему вы боитесь мужчин? — спрашивают у нее, — ведь они одетые.
На что она непременно отвечает:
— Да, но под одеждой-то они голые. Вы меня не собьете…
Старая дева, одолеваемая эротическими видениями, приписывает их другим людям. Ханжа обвиняет всех в распущенности. Тайный растлитель подозревает, что все люди таковы. Основываясь на проекции, человек создает сложную сеть взаимоотношений, которые часто не имеют ничего общего с самой реальностью. Однако данный механизм, несмотря на свою иллюзорность, облегчает меж¬личностные отношения.

Вот что пишет одна их моих студенток: ‘Теперь я понимаю, почему некоторые мои однокурсники испытывают к вам смутно отрицательные чувства…» Прямо в точку! Когда я начинаю работать с пациентом, я предупреждаю его, что наши отношения будут драматургически обостренными и различными: может возникнуть неприязнь, конфликт, отчуждение. Ведь в процессе работы я беру на себя множество проекций. Строго говоря, эти чувства не имеют отношения ко мне лично. Работает безотказный механизм проекции. Меня воспринимают как отца и излагают мне детские обиды. Я могу оказаться в роли «отвергнутого любовника» или сладкой персонификацией первой любви…

Драматургия проекции

Допустим, сам я жаден, но я приписываю это качество своему деловому партнеру. Предположим, я завистлив, но это свойство вижу во всех, кроме самого себя. Наконец я захвачен сексуальным инстинктом, но постоянно твержу, что молодежь стала совсем безнравственной… Разумеется, проекция бывает не только отрицательной. Вытеснив в себе мужество, я склонен воспринимать других людей как отчаянных храбрецов.

Перечитаем Н.В. Гоголя. Герой пьесы «Женитьба» страшно боится вступить в брак. Вот он расспрашивает своего слугу: «Был ли ты у портного?.. А не спрашивал ли портной, зачем барину новый кафтан? Не говорил ли он, не собирается ли, мол, барин жениться? Был ли ты у сапожника? Не спрашивал ли он, зачем барину вакса для сапог — не собирается ли барин жениться?» Сам барин решился на мужественный поступок, но он собственные чувства «передает» и портному, и сапожнику, которым, поди, нет никакого дела, женится барин или нет.

Проецировать можно не только отдельное качество личности. Не исключена проекция конкретного образа. Допустим, в вашем сознании сложился стереотип «идеальной жены» или «идеального мужа», «послушного ребенка» или «закадычного друга». И вот эти идеализированные образцы вы проецируете на тех, кто вам встретился на жизненном пути. Понятное дело, здесь возможно разочарование… Фрейд рассматривал механизм переноса как феномен, присущий всем человеческим отношениям. Он действует безостановочно и неукоснительно, причем люди часто об этом не догадываются. Цель анализа заключается в том, чтобы показать пациенту действие этого механизма, помочь ему разобраться в своих связях с «ближними» и «дальними». Проекция, как правило, проистекает из эротических источников. Пациент склонен перенести на личность терапевта свои эмоциональные переживания, которые сложились у него с родителями, наставниками, любимыми, друзьями, коллегами.

Любое идеологически ангажированное искусство стремится персонифицировать «благородную» или, наоборот, «пагубную» силу. Советская культура воспитывала молодежь в духе революционных идеалов. Идеальные качества проецировались на героев истории. Так возникал перенос благородных и возвышенных чувств — самоотверженности, любви, подвижничества и самоотречения.

В нацистской Германии было немало причин для общественного неудовольствия. Гитлер персонифицировал зло, он назвал виновниками всех болезненных процессов, происходящих в стране, евреев и коммунистов. Анализ его политических речей показывает, что, назвав однажды своих антиподов, он обычно говорил о них, прибегая к местоимению «они». «Они — вы знаете о ком я говорю» — эта излюбленная формула неизменно вызывала реакцию аудитории. «Знаем» — кричала в ответ толпа.
Американский президент Р. Рейган, искавший социальную базу для неоконсервативной программы в период первого президентского марафона, объявил носителями зла безработных. В самом деле, безработный в Америке той поры жил неплохо и вовсе не перебивался с хлеба на кока-колу. В результате в американском обществе сложился определенный социальный слой людей, которые сошли с дороги потребительской гонки. Обращаясь к избирателям, которым приходилось нести на себе бремя социальных расходов, Р. Рейган изобличал тех, кто, пользуясь общественным пирогом, не участвовал в процессе его создания.

А ведь такое поведение противно духу капиталистического общества, где ценность представляют инициативные, предприимчивые. Телевидение США мгновенно подхватило эту установку политического лидера. В спектаклях появились персонажи безработных, воплощающих в себе все пороки бездельников. Обозревая телевизионную продукцию тех лет, американские социологи подчеркивали: Америка не может обеспечить былую динамичность развития из-за безработных… Так работал механизм проекции. Политическому деятелю удалось переключить психическую энергию и пустить ее по ложному руслу. Режим объявил войну социальной сфере. Начался курс, который получил название «неоконсерватизм». Имелось в виду возрождение ценностей раннего капитализма — инициативности, предприимчивости, высокой ответственности.

А вот еще один пример из американской действительности. В Америке получила распространение расистская пропаганда. Некоторые политики утверждали, что США — страна предельного динамизма. Однако в ней живут негры, пуэрториканцы, которые олицетворяют собой отсталость, нежелание приспособиться к темпу перемен. Так общественное негодование было перенесено на определенные слои населения, якобы ответственные за то, что в Америке возникли конкретные трудности.

С началом перестройки в нашей стране тоже чрезвычайно активизировались поиски «виновных» в серьезных трудностях ее развития. Одни в числе таковых называли диссидентов, другие — коммунистов (большевиков), третьи — империалистов и т.д. Первые годы реформ породили новых «злодеев»: у одних ими оказались «красно-коричневые», у других — «демократы», у третьих — «национал-фашисты»… Позже, уже в наши дни, родились дополнительные персонажи — «олигархи», «террористы», «лица кавказской национальности».

Как видим, проекция может быть и общей причиной враждебности, и единственным источником жизненной энергии…

Идентичность

Мы уже обратили внимание на тот факт, что механизм переноса рождает конкретный человеческий образ. Действительно, психическая энергия «лепит» определенную персонификацию. Провес отождествления одного человека с другим Фрейд назвал идентификацией. У каждого из нас есть представление об идеальном человеке. Оно рождается в результате эмоциональной привязанности к другому лицу. Рождается желание походить на избранника, боготворить его.

Вот строчки из дневника: «Содержание сна я абсолютно не помню, за исключением того чувства, которое испытала. Я пережила то ощущение, которое всегда было у меня, когда был жив отец. Причем это не просто любовь, а любовь, когда можно назвать другого человека самым любимым и дорогим существом. Я всегда понимала, что «испытываю слабость» к людям, которые выделяют меня с особенным вниманием, находят что-то редкое, индивидуальное. Это чувство, вероятно, от папы. Не скажу, что обделена любовью со стороны родных людей, но папа меня очень любил, мы много времени проводили вместе, я никогда об этом не забываю…»

А вот пример из терапевтической практики. Молодая семья под угрозой распада. Муж—предприниматель, закончил Институт международных отношений. Жена — дочь дипломата, выпускница того же вуза. Драма семьи, если говорить упрощенно, в том, что молодая женщина видит в качестве образца мужчины своего отца. Ей нравится его выражение лица, манера общаться, утонченная речь, походка, стиль поведения, образ жизни. Она невольно подражает отцу и… с этой позиции смотрит на мужа с явным разочарованием. Речь простая, грубая. Походка чуть в раскачку. На изысканность нет и намека.

Я пытаюсь обратить внимание молодой женщины на достоинства мужа. Да, он приехал из провинции, но он сумел, что называется, без блата поступить в элитарный вуз. Он состоялся как предприниматель, хотя, разумеется, бизнес — это не дипломатический раут. Несомненно, он общается с людьми, которые лишены изощренного вкуса, но кто может соответствовать идеальному образцу? И еще непраздный вопрос: нет ли у женщины следов обыкновенной детской идеализации своего отца? Ведь в детстве всегда кажется, что «мой отец самый сильный и умный, а мама — самая нежная и добрая». Впрочем, в подробностях рассказа моей пациентки о детстве возникают несколько сниженные представления об идеальном отце.

В классическом психоанализе идентификация — это понятие, которое выражает рождение изначальных ранних эмоциональных связей. Это относится не только к отцу или матери, но и к другим людям, которые оказываются значимыми. Моя пациентка Светлана Васильевна росла без отца. В детстве она была безумно привязана к кузену Николаю, который был старше ее на восемь лет. Личная жизнь у Николая не сложилась. Света однажды сказала ему: «Никто так сильно не любил тебя, как я». Надо ли указывать на некоторые подробности судьбы самой Светы? Она вышла замуж за человека, которого тоже зовут Николай. Он моложе ее на восемь лет. В бессознательном Светы к моменту встречи с будущим мужем жил образ юного кузена…

Идентификация — процесс противоречивый и сложный. В нем проступает двойственность чувств. Мальчик, к примеру, любит своего отца, хочет во всем походить на него. Но в глубинах его психики гнездится и враждебность к родителю. Ведь мальчик нежно относится к матери и хотел бы устранить соперника…

Однако не следует думать, будто можно отождествлять себя лишь с любимым человеком. Возможно уподобление нелюбимому созданию. Скажем, девочка абсолютно поглощена своим отцом, но она понимает, к слову, что отец любит мать, и поэтому старается походить на нее. Девочка может, скажем, даже придумать себе какой-нибудь недостаток, станет прихрамывать или кашлять. А смысл? В том, чтобы привлечь внимание отца…

Идентификация тесно связана с феноменом персонификации. Так называется процесс осмысления своего «Я» в процессе социализации, поиска образца.
В пору стремительного развития телевидения американские зрители полюбили цикл мультипликационных фильмов, главным героем которых был Микки Маус. В начале этой фантастической серии серому мышонку все время не везло. Всюду его подстерегали невероятные опасности. Но однажды, совершенно случайно, Микки отведал некоего снадобья, придающего тому, кто съест его, необыкновенную силу. С той поры все изменилось. Обретя могущество, он стал верным защитником всех гонимых и обездоленных. Разглядев с небесной высоты какое-нибудь бедствие, Микки, словно метеор, обрушивался на злодеев и спасал жертв в самых, казалось бы, безнадежных ситуациях.

Разумеется, в этой серии обыгрывался нехитрый набор одинаковых ситуаций: лукавые коты, кровожадные волки получали по заслугам всякий раз, как только намеревались обидеть мышат или овец. В каждой программе действие достигало остроты за счет одного и того же приема — злоумышленники были предельно близки к цели, но вездесущий Маус… Однако, несмотря на стереотипность образов и сюжетов, зрители не могли оторваться от зрелища.

Почему зрители с такой инфантильностью (детской непосредственностью) погружаются в фантастическое действие? Отчего они столь доверчивы, так безмерно сочувствуют любимым персонажам? Чем объяснить, что картины справедливой мести, заслуженного воздаяния доставляют аудитории острое чувство возбуждения и радости? Что, вообще говоря, заставляет зрителей переживать за гонимых и злорадно торжествовать победу над наказанным притеснителем? За исследование сюжета известного мультсериала взялся психоаналитик Эрих Фромм.

Конечно, популярность серии мультфильмов, противоречивость восприятия зрелища (причудливое сплетение сочувствия и ненависти у зрителей), потребность в постоянном продолжении цикла мож¬но было бы объяснить и так: рядовой индивид, сталкиваясь с суровой действительностью и переживая психологическое напряжение, ищет в массовой культуре иллюзорное воплощение своих побуждений. Ощущая себя песчинкой, человек стремится раствориться в образе Микки, почувствовать себя, хотя бы в воображении, всесильным и удачливым. Вместе с тем он жаждет реванша, т. е. расправы над теми, кому завидует, кого считает «счастливчиком». Таким об¬разом, человек избавляется от болезненных напряжений либо путем фиктивного воплощения своих влечений (грезы), либо путем агрессивного акта (фанатизм).

Но Фромм делает следующий шаг. Он обращает внимание на всевозможные персонификации, порожденные психологическими механизмами, в частности, потребностью индивида в идентификации. Речь идет о том, что человек воспринимает мир как поток персонализированных образцов, постоянно соотносит себя с другими людьми, с их индивидуальными свойствами, обликом, характером. Индивид, собственно говоря, и формируется, отождествляя себя с конкретным образом, персонажем, реальным или выдуманным кумиром.

***
Нам трудно разобраться в клинических историях пациентов без учета глубинных закономерностей психики. В самом деле, общаясь с аналитиком, невротик развертывает целую систему защитных механизмов. Он способен сублимировать собственную психическую энергию и направить ее на неожиданный объект. Он может продемонстрировать двойственность переживаний, сложный замес любви и ненависти, страха и бесстрашия, корысти и бессребреничества, эгоизма и альтруизма. Наконец, может выясниться, что ориентиром поведения индивида является некий идеализированный образец. Но аналитик в данном случае выступает не только как просветитель, объясняющий действие психологических механизмов. Он прибегает к тонким способам разрушения той психологической защиты, которая служит покровом невротического отклонения.

Вопросы для повторения

Что такое сублимация?

Почему сублимация является защитным механизмом?
Как вы понимаете перенос?
Что является основой проективного механизма?
Как в конкретной культуре возникают благородные и пагубные образы людей?
Зачем политикам нужно знать феномен проекции?
Как Фрейд толковал механизм идентичности?
Что такое персонификация?
Отчего идентификация выражает двойственность чувств?
Каким образом Фромм объяснил популярность мультипликационных серий о Микки Маусе?

УПРАЖНЕНИЯ

Упражнение 1. Образы аутотренинга

Проведите аутотренинг с пациентами. В ситуации, когда группа достигает пика состояния транса, пошлите индивидуальные образы. К примеру, вы—корабельная мачта, кукла Барби, придорожная пыль, тюльпан, прокопченные трубы, колокольня, огромный омут, головня, пряжа, глазной зрачок, белое облако, дятел, жгучий ветер пустыни, посох и т. д. Придумайте собственные образы. Обсудите с группой после аутотренинга те впечатления, которые возникли при восприятии образа.

Упражнение 2. Защитные механизмы

Немецкий психотерапевт Н. Пезешкян записал восточную притчу: «У восточного торговца был говорящий попугай. Однажды этот попугай опрокинул бутыль с маслом, торговец страшно разгневал¬ся и ударил его палкой по голове. С тех пор попугай разучился говорить, потерял перья на голове и совсем облысел. И вот однажды к торговцу вошел лысый покупатель. Его вид привел попугая в страшное смятение. Он затрещал, захлопал крыльями и вдруг прогово¬рил: Ты тоже опрокинул бутыль с маслом и получил подзатыльник? Вот почему у тебя нет волос!»

Подумайте над тем, какой психологический механизм показан в этой восточной притче. Попробуйте разобраться, как в вашей жизни обнаруживается механизм сублимации. Например, как вы переключаетесь на отдых после напряженного труда? Не было ли в вашей жизни такого эпизода, когда любовь превратилась в неприязнь или ненависть? Проверьте себя — не пытаетесь ли вы приписать другим людям те качества или состояния, которые присущи лично вам? Ответьте на вопрос: кто является вашим кумиром? Есть ли у вас такой человек, «жизнь бы сделать с кого…»? Вспомните, ка¬кие обобщенные образы вы могли бы назвать по материалам идущих телевизионных серий: «добродетельная девушка», «благородный отец», «коварный соблазнитель», «заботливая мама», «девушка — прожигательница жизни» и т. д.

Попытайтесь в группе поговорить о том, имеют ли современные российские политики собственный имидж, обладают ли они харизмой?

Упражнение 3. Мое тело

Возьмите чистый лист бумаги и нарисуйте свое тело

ВНИМАНИЕ! Объяляется набор на авторский курс по Психоанализу ( Глубинная психология ) П.С. Гуревича.
Гуревич П.С. Российский философ, кандидат исторических наук, доктор филологических наук, доктор философских наук, профессор, академик РАЕН. Специалист по философской антропологии, современной западной философии, философии культуры, клинической психологии, психоанализу, трансперсональной психологии. Практикующий сертифицированный психоаналитик. Исследователь нетрадиционных религий и культов. Автор книг по психоанализу.
Возможность получить сертификат или государственный диплом с правом работать по специальности.