Защита туземцев.
Во время своих путешествий Маклай неоднократно имел случай наблюдать жестокости и безобразия, творимые колонизаторами по отношению к беззащитным туземцам. И он всегда горячо вставал на защиту угнетаемых.
Ряд протестов Маклая был обращен к английским властям против захвата туземцев в рабство. Не ограничиваясь протестами, Маклай представил английским властям специальную записку «Похищение людей в рабство в пределах западного Тихого океана».
Когда Маклай узнал, что немцы предполагают колонизовать берега, занимаемые папуасами, он протестовал и доказывал, что туземцы имеют право на их собственную территорию. Конечно, все эти протесты остались голосом вопиющего в пустыне.
Совершив в 1879 — 1881 гг. ряд новых экспедиций по островам Меланезии, Маклай решил на некоторое время обосноваться в Сиднее для обработки и подготовки к печати своих научных трудов. Для этого опять нужны были деньги.
Маклай вновь просил субсидию у Русского географического общества, причем, как и раньше, не безвозвратно, ибо он надеялся «изданием своих путешествий быть поставленным в возможность заплатить долги». Не дождавшись ответа и воспользовавшись заходом в Австралию русской эскадры, Маклай выехал в Россию, куда и прибыл в сентябре 1882 года.
В Петербурге и Москве Маклай выступил с докладами и лекциями о своих экспедициях и научных работах. Материальный вопрос был улажен. Маклай получил субсидию для уплаты долгов и для двухлетнего пребывания в Сиднее.
В конце 1882 года Махлай выехал из Петербурга и, остановившись в Берлине, где с успехом выступил в заседании Берлинского антропологического общества, в средине 1883 г. вернулся в Сидней. Там он вступил в брак с англичанкой Маргаритой Робертсон.
Устройство своей личной жизни не отвлекало Маклая от изучения папуасов. В 1884 году, он обратился к русскому правительству с предложением принять «Берег Маклая» (так назвали берег, где впервые высадился Маклай) в Новой Гвинее под свое покровительство и организовать там морскую станцию.
В 1886 году он приехал в Россию и просил разрешения основать русскую колонию на берегу Мамая. Одновременно он через газеты призывал желающих ехать с ним для основания колонии. По словам самого Махлая в короткое время, около 2000 человек согласились ехать с ним. Но организация колонии не была осуществлена.
На территории папуасов.
Маклай высадился на северо-западном берегу острова Новой Гвинеи к западу от пролива, отделяющего его от острова Новая Британия (Новая Померания), в небольшой бухточке названной именем «Мыс Уединения» и находящейся в небольшом расстоянии от туземной деревни Бонгу.
Это местечко совершенно не посещалось европейцами, хотя и было открыто Дюмон д’Юрвилем еще 1827 году. Нo тогда французский путешественник лишь произвел съемку берега с корабля.
Экипаж корвета помог путешественнику построить небольшой домик с верандой в местечке, защищенном коралловыми рифами, выгрузил запас продовольствия, оставил небольшую шлюпку, и затем корвет ушел в дальнейшее плавание. Маклай остался на берегу с двумя слугами.
Русский путешественник был первым европейцем, высадившимся на этом, клочке земли, в тысячах километров от своей родины. Папуасы встретили Маклая крайне враждебно. Малейшая нетактичность могла привести к кровавой развязке.
Так и случилось бы, если бы на месте Махлая был представитель той «европейской цивилизации», от которой по выражению Маклая туземцы гибнут. Но Маклай был совершенно иным человеком.
Никаких завоевательных и колонизаторских целей его экспедиция не преследовала. Он был деятелем науки, а главное человеком, привыкшим относиться с уважением ко всякому народу, на какой бы ступени культурного развития этот народ ни стоял.
Его спокойствие, тактичность, исключительное бесстрашие импонировали туземцам. Началось постепенное сближение русского путешественника с папуасами, превратившееся вскоре в совершенно мирные отношения, а впоследствии и в глубокую дружбу.
На туземцев произвела большое впечатление храбрость Маклая. Он никогда не брал с собой оружия, даже револьвера, не стрелял дичи вблизи деревень, не обращал внимания на стрелы, которыми туземцы встретили его (правда, намеренно пуская их мимо), спокойно отстранял копья, которые они направили на него, очевидно, испытывая его храбрость.
Но гораздо большее значение имело его человечное отношение туземцам. Он всегда и во всем помогал им, и в результате, когда в декабре 1872 г. за Маклаем прибыл русский военный корвет «Изумруд» туземцы настойчиво упрашивали Маклая остаться с ними.
Да и сам Маклай колебался, покинуть ли остров или остаться с папуасами. Но положение требовало отъезда: продукты кончались, одежда пришла в негодность, не было медикаментов, здоровье расшаталось (лихорадка почти не покидала его), один из слуг умер, другой болел.
Положение было безвыходное. Маклай решился на отъезд. Туземцы взяли обещание, что он приедет вторично. Этот отъезд, однако, не означал еще прекращения экспедиции Маклая. На родину он пока не собирался возвращаться.
Неутомимый путешественник николай михайлович пржевальский
У выдающегося русского географа и путешественника Николая Пржевальского была поразительная судьба, он прожил необыкновенную жизнь, полную удивительных открытий и приключений. Родился будущий натуралист 31 марта 1839 года в селе Кимборово Смоленской губернии. Предки Пржевальского по линии отца были запорожскими казаками. А дедушка по матери – безземельный крепостной – во время военной службы был удостен за подвиги дворянского сословия. Выйдя в отставку, он приобрел в Кимборово имение, где и родился Николай Михайлович. Его отец, также офицер русской армии, умер, когда мальчику едва исполнилось семь лет. Сам Пржевальский рассказывал, что после смерти отца их семья жила скромно, рос он дикарем, и воспитание его было спартанское. Первой школой любознательного парня стали глухие смоленские леса. С самодельным луком, с игрушечным ружьем, а с двенадцати лет и с настоящим охотничьим Николай сутками гулял по лесным дебрям.
С восьми лет Пржевальский освоил грамоту, запоем читал все книги, которые попадались ему в руки. В десять лет Николая отдали в Смоленскую гимназию. Учеба давалась ему легко, уже в скором времени он стал первым учеником по успеваемости. Однако полученных в Смоленской гимназии знаний ему не хватало. Позднее Пржевальский вспоминал: «Несмотря на то, что я с отличием окончил курс, скажу, поистине, вынес оттуда очень мало. Дурные методы преподавания и большое количество предметов делали решительно невозможным изучить что-либо положительно даже при сильном желании…».
После окончания гимназии Николай Пржевальский, потрясенный героическими подвигами защитников Севастополя, принял решение стать военным. Унтер-офицером он был направлен на службу в Рязанский пехотный полк. А 24 ноября 1856 года семнадцатилетний юноша был переведен в двадцать восьмой Полоцкий пехотный полк, размещавшийся в уездном городе Белый Смоленской губернии. В свободное от службы время Николай занимался изучением природы, совершал длительные походы по местным болотам и лесам. За время пребывания в Полоцком полку он собрал гербарий большинства растений, росших в округе города Белый. Вскоре у него возникли навязчивые мысли о путешествии в дальние земли. Они преследовали его днем и ночью. Пржевальский неоднократно говорил сослуживцам: «Я непременно должен отправиться в экспедицию». С этой целью он начал скрупулезно изучать труды знаменитых ученых по географии, зоологии, ботанике.
Наконец, Николай подал прошение о переводе его на Амур. Ответ начальства был своеобразным – арест на трое суток. После случившегося юноша выбрал иной путь. Он решил поступить на учебу в школу Генерального штаба, решив, что по окончании легко сможет добиться назначения в Сибирь. Потрясающая память, целеустремленность и подготовка, занимающая иногда до восемнадцати часов в сутки, позволила деревенскому парню с легкостью выдержать вступительные экзамены. Он оказался в числе слушателей Академии Генштаба в Петербурге.
Во время обучения в академии Николай написал свое первое литературное произведение. Под названием «Воспоминание охотника» оно попало на страницы журнала «Охота и коневодство». Параллельно с военными науками Николай Михайлович продолжал изучать историю, зоологию, ботанику и географию. При переходе на второй курс темой сочинения выбрал Амурский край. В своей работе он использовал как труды известных исследователей Приамурья, так и книги по общей географии. В заключение доклада Пржевальский высказал любопытные мысли о географическом положении и особенностях этого края. Известный в то время академик, экономист и публицист Владимир Безобразов представил «Военно-статистическое обозрение Приморского края» Пржевальского в Русское географическое общество. После изучения данной работы 5 февраля 1864 года Николай Михайлович был зачислен в действительные члены общества.
Окончив Академию, Пржевальский был назначен адъютантом командира Полоцкого пехотного полка. Вскоре он в числе добровольцев отправился в Польшу для подавления восстания. А в конце 1864 года его перевели преподавать географию в юнкерское училище в Варшаве. Здесь военный офицер познакомился со знаменитым орнитологом Владиславом Казимировичем Тачановским, научившим его прекрасно набивать чучела и препарировать птиц. А специально для юнкеров Николай Пржевальский написал учебник по всеобщей географии, долгое время служивший руководством не только для отечественных учебных заведений, но и многих зарубежных стран.
В 1866 году Пржевальский подал рапорт о переводе в Сибирь. Ожидая, он тщательно готовился к будущему путешествию. Наконец был получен положительный ответ. В конце января 1867 года Пржевальский заехал в Петербург и выступил перед Советом Географического общества с просьбой помочь в организации экспедиции. Однако ему отказали. Петр Петрович Семенов-Тян-Шанский, бывший в то время председателем Отделения физической географии, разъяснил причину этого так: «Николай Пржевальский был еще мало известной величиной в научном мире. Дать ему пособие на предприятие, более того организовать целую экспедицию под его руководством мы не решились». Тем не менее, путешественнику пообещали, что если он сумеет на собственные средства сделать в Сибири какие-нибудь исследования или открытия, то по возвращении может надеяться на поддержку Общества и даже организацию экспедиции в Среднюю Азию под его руководством.
В мае 1867 года Николай Михайлович Пржевальский был командирован в свое первое путешествие на Уссури. Себе в помощники он взял топографа штаба Ягунова, шестнадцатилетнего сына ссыльной поселянки. Он обучил юношу сушить растения, снимать и препарировать шкуры животных, выполнять все многочисленные обязанности путешественников. 26 мая они выехали из Иркутска и отправились на Амур через Забайкалье. Пржевальский поставил перед собою задачу как можно полнее исследовать и описать Уссурийский край. Вместе с этим у него были и конкретные поручения из штаба войск, согласно которым он должен был собрать информацию о живущих вдоль реки Уссури аборигенах и изучить пути, ведущие к границам Кореи и Маньчжурии.
Дорога до Благовещенска заняла около двух месяцев. В Хабаровске Пржевальский приобрел лодку и в каждой попадавшейся на пути казачьей станице посменно брал гребцов. Сам же вместе с Ягуновым двигался по берегу реки, собирая растения, стреляя птиц. Он посещал стойбища аборигенов этого края, наблюдал как они ловят рыбу с помощью остроги, охотяться на диких коз, когда те переправляются через реки. Все необходимые заметки путешественник прилежно описывал в путевом дневнике. Трудолюбие «барина»-офицера удивляло казаков. Расстояние от Хабаровска до поселка Буссе Пржевальский преодолел пешком за двадцать три дня. От Буссе Николай Михайлович двинулся к озеру Ханка, водные просторы которого произвели на него большое впечатление. Весь август исследователь жил на берегах водоема: охотился, собирал растения, трижды в день проводил метеорологические наблюдения. В середине сентября он отправился на юг к берегам Японского моря. На берегах залива Посьета он встретил корейцев, сбежавших от своих хозяев и нашедших пристанище в соседней России. С целью познакомиться поближе с бытом этой народности Пржевальский вместе с переводчиком и тремя гребцами прибыл в пограничное корейское поселение Кыген-Пу. Однако начальник городка отказался рассказывать о своей стране и приказал путешественникам возвращаться обратно в Россию. Видя бессмысленность дальнейших разговоров, отряд воротился в Новгородский пост в заливе Посьета.
После этого Пржевальский решил исследовать глубинные области Уссурийского края. Взяв двух солдат и верного Ягунова, он двинулся в путь, по которому ранее никто из европейцев не ходил. К тому времени начались морозы. Спать зачастую приходилось прямо на снегу. Для того чтобы сделать в дневнике записи, приходилось разогревать чернила на огне. Новый год отряд встретил среди глубоких сугробов в тайге. В тот день Пржевальский написал: «Во многих местах обо мне сегодня вспомнят. Но, ни одно гаданье не скажет, где я нахожусь сейчас. Мест, куда я забрел, не знает, пожалуй, сам дьявол». Зимний переход завершился 7 января 1868 года. Экспедиция, пройдя по берегу Японского моря и по реке Тадуш, пересекла Сихотэ-Алинь и вышла на реку Уссури в районе поселка Буссе. Пройденный по вьючной тропе путь составил около 1100 километров. Весну 1868 года Николай Пржевальский провел на озере Ханка, где наблюдал массовые перелеты птиц, цветение лотоса и любовные игры японских журавлей. Однако исследования Пржевальского были прерваны нападением на южное Приморье банды хунхузов. Они убивали мирных жителей, сожгли три русских деревни и два поста. Пржевальский, военный офицер и искуснейший стрелок, принял самое активное участие в уничтожении бандитов, за что был представлен к званию капитана. А вскоре его перевели в Николаевск-на-Амуре и назначили старшим адъютантом штаба войск Приамурской области. Здесь в свободное время натуралист обрабатывал материалы, собранные экспедицией. Лишь в феврале 1869 он получил разрешение возвратиться к своим исследованиям. Весну и лето он вновь провел на полюбившемся ему озере Ханка, занимаясь изучением впадающих в него рек. А в конце года поехал в Северную столицу.
В Русском географическом обществе Николай Михайлович был встречен как ученый-исследователь, внесший весомый вклад в изучение природы, климата, животного и растительного мира Уссурийского края, а также занятий и быта местного населения. За два года он как страстный охотник собрал коллекцию из 310 птичьих чучел. Всего же Пржевальский насчитал 224 вида птиц, из которых 36 ранее не были отмечены в этих краях, а некоторые и вовсе неизвестны науке. На Уссури Николай Михайлович первым увидел и описал черного зайца и редкое растение – диморфант или белый орех. Вместе с собой в Петребург он привез более 300 видов растений (две тысячи экземпляров), 42 вида птичьих яиц (всего 550 штук), 83 вида различных семян и более дюжины шкур млекопитающих. Два года походов, своеобразный «экзамен на путешественника» Пржевальский выдержал блестяще. Лекции его обычно заканчивались рукоплесканиями. А за доклад о народонаселении Приморья натуралисту присудили Малую серебряную медаль. В августе 1870 года в свет вышла его первая книга – «Путешествие в Уссурийский край» – принесшая Пржевальскому известность за пределами узкого круга географов.
В 1870 году при поддержке Русского географического общества путешественник отправился в свою первую экспедицию в Центральную Азию. 17 ноября его отряд на верблюдах выехал из города Кяхта. Первым помощником Пржевальского был подпоручик Пыльцой, кроме него в походе участвовали бурят Дондок Иринчинов и казак Панфил Чебаев. Путь их проходил через город Ургу (в настоящее время Улан-Батор) и бескрайнюю пустыню Гоби в далекий Пекин. А оттуда через Алашань, Гоби и высоты Нань-Шаня экспедиция вышла в верховья Хуанхэ и Янцзы и оказалась у Тибета. Затем путешественики снова пересекли Гоби, центральную часть Монголии и вернулись в Кяхту. При переходе через пустыни путешественникам не хватало воды и продовольствия, закончились деньги. Пыльцов заболел тифом, однако продолжил поход. Встречая 1873 год, Николай Михайлович писал в дневнике: «Испытываем страшные лишения, которые необходимо терпеть во имя великой цели. Хватит ли нам воли и сил окончить это славное дело?».
Умения и силы хватило у всех членов экспедиции. Поход продолжался почти три года, за это время было пройдено двенадцать тысяч километров, причем большую часть пути путешественники прошли пешком. О своих товарищах Пржевальский оставил запись: «Вдалеке от родины мы жили, как родные братья. Делили вместе работу и опасность, горе и радость. Сохраню до гроба благодарные воспоминания о своих спутниках, безмерной отвагой и преданностью делу обусловивших весь успех предприятия». В результате этого похода на карте Центральной Азии произошли существенные изменения – появились 23 новых хребта, 7 больших и 17 маленьких озер. Кроме того были выяснены высоты многих перевалов, определены точные местоположения селений, собраны коллекции млекопитающих, птиц, рыб, насекомых (более 3000 экземпляров), растений (около 4000 экземпляров), образцов горных пород. Следует особо подчеркнуть дружественное отношение иследователей к местному населению. Путешественники завоевывали сердца жителей отзывчивым отношением и помощью лекарственными препаратами. За удачное излечение малярийных больных дунгане нарекли Пржевальского «Великим Доктором». Русское географическое общество наградило Николая Михайловича золотой медалью. Результаты своей первой экспедиции он изложил в сочинении «Монголия и страна тангутов». Книгу перевели на разные языки мира, и многие зарубежные географические общества прислали Пржевальскому свои медали и грамоты, признавая заслуги русского натуралиста.
А сам ученый тем временем готовился ко второму походу по Центральной Азии. 12 августа 1876 года вместе с девятью спутниками он отправился в путь. Их маршрут пролег от города Кульджа вверх по берегам реки Или, а затем через Тянь-Шань к загадочному озеру Лоб-нор. Эта экспедиция также была очень тяжелой, пошатнулось здоровье Николая Михайловича. Путешественники планировали попасть в Тибет в Лхасу. Однако болезнь ученого, отсутствие воды и, самое главное, осложнения в русско-китайских отношениях, привели к тому, что участники похода сообща приняли решение возвратиться в Кульджу. Несмотря на неудачу, экспедиция все равно проделала огромную работу. Глазомерной съемкой было заснято 1200 километров пути, собраны ценнейшие коллекции птиц и зверей. Были привезены шкуры, снятые с четырех верблюдов, ранее известных только по записям Марко Поло. Огромную важность представляла информация о жителях этого района. Подробности путешествия Пржевальский описал в книге «От Кульджи за Тянь-Шань и на Лоб-нор». Николая Михайловича избрали почетным членом Российской академии наук. Лондонское географическое общество удостоило натуралиста Королевской медали, а Берлинское географическое общество – Большой золотой медали имени Гумбольдта. Все это означало его мировое признание как выдающегося ученого и путешественника.
Болезни заставили Николая Михайловича пробыть в России до весны 1879 года. Это время он посвятил подготовке к путешествию в Тибет. Отряд, состоящий из тринадцати человек, вышел из Зайсанского поста 21 марта. Вместе с людьми на этот раз отправилось 35 верблюдов, нагруженных продовольствием и водой. Экспедиция двигалась по пустыням и степям Джунгарии. Здесь ученый обнаружил дикую лошадь, которую впоследствии назовут лошадью Пржевальского. Далее путь отряда проходил через Нань-Шань. В его западной части были открыты два высоких заснеженных хребта, которым дали название хребтов Риттера и Гумбольдта. Трудности этого похода выражались в том, что китайские власти отказывали странникам в продаже провианта, не разрешали брать проводников. Тем не менее, экспедиция успешно добралась до большой тибетской дороги, ведущей в Лхасу. По пути путники открыли еще один неизвестный дотоле хребет, названный в честь Марко Поло. На перевал хребта Тангла отряд поднимался по обледенелым тропинкам. Здесь на них внезапно напало кочевое северо-тибетское племя аграи, грабящее проходящие караваны. Однако русские путешественники оказались не по зубам местным горцам. И это, и все последующие налеты были отбиты. Казалось, что путь в сердце Тибета открыт. Но в 250 километрах от Лхасы отряд встретили послы Далай-ламы, передавшие письменный приказ, запрещавший им посещать город, поскольку они принадлежали к другой вере. «В тот момент, когда все невзгоды далекого пути были преодолены, а вероятность достигнуть цели экспедиции превратилась в уверенность успеха, – с огорчением писал Николай Пржевальский, – мы так и не смогли добраться до Лхасы: людское варварство и невежество поставили непреодолимые преграды!». Караван двинулся в обратном направлении. Однако теперь люди пали духом и устали, лошади и верблюды также были истощены и измучены. 31 января 1880 года отряд вернулся в Дзун, из 35 верблюдов переход завершили только 13.
Отдохнув, Пржевальский двинулся к реке Хуанхэ и исследовал ее в течение трех месяцев. Далее он добрался до озера Кукунор и нанес на карту его очертания и размеры, определил, что в него впадает двадцать пять рек. Затем путешественники вернулись в Кяхту через Алашань и Гоби. В общей сложности они прошли около 7200 километров, отыскали дорогу в Лхасу, определили местоположение двадцати трех географических пунктов, открыли 5 озер, новые виды животных и растений. В Петербурге участников экспедиции ждала торжественная встреча. Московский университет избрал Пржевальского почетным доктором зоологии, Русское географическое общество – почетным членом, города Петербург и Смоленск – почетным гражданином. Также он был избран в почетные члены Дрезденским, Итальянским и Венским географическими обществами. Получив после путешествия огромное количество благодарных отзывов и степеней, Николай Михайлович в силу своей природной скромности уединился в деревне, где обработал собранный материал. Результаты похода он изложил в своей очередной книге «Из Зайсана через Хами в Тибет и на верховья Желтой реки».
Однако неизведанные земли по-прежнему манили к себе знаменитого путешественника и его спутников. 21 октября 1883 года Пржевальский отправился из Кяхты в четвертое путешествие по Азии. Целью его был неведомый Тибет. На этот раз путь пролег через степи Монголии, пустыни Гоби и Алашань, Северо-Тэтунгский хребет. Снова, несмотря на препоны китайских чинуш, Пржевальский добрался до истоков Хуанхэ, открыл два озера: Джарин-Нур и Орин-Нур. Далее путешественники повернули к озеру Лоб-Нор, путь к которому преграждал хребет Алтынтаг. После длительных поисков участники похода нашли проход через горы. Жители Лоб-нора встретили экспедицию очень тепло. Отсюда Пржевальский повернул на юго-запад и открыл неизвестные хребты, получившие названия Русский и Кэрийский. Спустя два года, в 1885, работы были закончены. Экспедиция преодолела около восьми тысяч километров пути. В честь Пржевальского по решению Академии наук выбили золотую медаль с надписью: «Первому исследователю природы Центральной Азии». Николай Михайлович к этому периоду уже был в чине генерал-майора, являлся обладателем 8 золотых медалей, почетным членом 24 научных сообществ. После его экспедиций белые пятна на картах Центральной Азии исчезали одно за другим.
Для тех, кто лично знал выдающегося учёного не было ничего странного в том, что в неполные 50 лет он стал готовиться в пятый поход по Средней Азии. Целью данной экспедиции являлся «обетованный» город Лхаса. В этот раз на его посещение был получен официальный пропуск. В конце 1888 года подготовка, наконец, была закончена. Местом сбора участников был выбран Каракол. Однако путешествию не было суждено состояться. По дороге в этот киргизский город в долине речки Кара-Балта Николай Михайлович решил поохотиться. Слегка простуженный он напился речной воды и подцепил брюшной тиф. По приезду в Каракол путешественник слёг. Страдая от болезни, он не падал духом, держался мужественно, осознанно говоря, что не боится смерти, поскольку неоднократно был с ней лицом к лицу. 20 октября 1888 года великий ученый, патриот и путешественник скончался на руках своих друзей.
Перед смертью Пржевальский просил похоронить его на берегах Иссык-Куля в своих походных одеждах. Завещание покойного выполнили. На восточном берегу озера в двенадцати километрах от города за два дня (из-за твердости грунта) была выкопана могила. Гроб с телом доставили на лафете полевого орудия. Вокруг пешком шли провожавшие, а у самой могилы были выстроены солдаты. Над могилой водрузили большой черный крест с дощечкой, на которой по просьбе самого Николая Михайловича сделали простую надпись: «Путешественник Пржевальский». Через несколько лет на этом месте был установлен памятник. На гранитной глыбе высится готовый сорваться бронзовый орёл, держащий в клюве оливковую ветвь, как символ величия и славы отважного исследователя, всегда неумолимо идущего вперёд к своей мечте.
Николай Пржевальский стал примером для многих поколений путешественников и учёных по всему миру. До сих пор очень трудно объяснить как этот человек при весьма серьезных, требовавших времени и труда, служебных занятиях, при всех затруднениях, встречавшихся ему в Азии на каждом шагу, мог настолько блестяще выполнять задачи натуралиста. В любых условиях каждый день Пржевальский вёл дневник, лёгший в основу всех его книг. В зрелом возрасте Николай Михайлович был абсолютно безразличен к званиям, чинам и наградам, предпочитая одинокую жизнь скитальца всем благам цивилизации. Ему принадлежат замечательные слова: «Мир прекрасен потому, что можно путешествовать».
По материалам книги М.А. Энгельгардта «Николай Пржевальский. Его жизнь и путешествия»
Новые путешествия маклая.
Посетив на корвете острова Молукские, Тернате, Тидор, северный конец Целебеса, Люсон (один из Филиппинских), Маклай прибыл в Гонг — Конг, где покинул корвет и на частном пароходе направился в Батавию на острове Ява.
Здесь Маклай поселился и за 7 месяцев отдохнул и подкрепил свое здоровье. Он воспользовался этим вынужденным отдыхом, чтобы составить отчеты, статьи и записки для «Известий Русского географического общества», и для заграничных журналов.
В 1874 году, Махлай организовал новую экспедицию на берега Папуа — Ковиай (голландская часть Новой Гвинеи). Небольшое суденышко с экспедицией Маклая, насчитывавшей теперь уже 16 человек, в том числе 10 папуасов, отплыло к назначенному месту. Хижина была построена на мысе Айва.
Эта экспедиция оказалась неудачной. Во время одной поездки на близлежащие острова туземцы разграбили хижину, и Маклай лишился всех инструментов, продовольствия и одежды. Экспедиция была свернута, и Маклай переправился в Батавию.
Неудача и тяжелая болезнь не заставили Маклая изменить его планы. Немного оправившись от болезни, он организовал новую экспедицию на полуостров Малакку в целях ознакомления с сохранившимся внутри его темнокожим племенем и выяснения его отношения к папуасам.
Для экспедиции нужны были деньги, которых у Маклая не было. Он вынужден был снова обратиться с просьбой о субсидировании его в Географическое общество, но получил отказ и имел возможность провести экспедицию лишь с помощью английских властей.
Первые путешествия.
Из Иены Маклай отправился в свое первое путешествие. Это было в 1866 г., когда он принял участие в экспедиции на Канарские острова, возглавляемой проф. Геккелем. Около 4 месяцев экспедиция занималась зоологическими изысканиями на малоизвестном острове Ланцероте.
В 1868 г. Маклай отправился с д-ром Дорном в Мессину. Экспедиционная работа под руководством Дорна сделала Маклая рьяным защитником идеи строительства морских зоологических станций.
В 1869 г. Маклай оправился уже в самостоятельную экспедицию на берега Красного моря с целью проверить и дополнить данные, полученные ранее на Канарских островах. В этой экспедиции он проявил себя не только как научный деятель, но и как необычайно стойкий путешественник и исследователь.
Средств на экспедицию у Махлая было мало. Он отправился в экспедицию без помощников, без носильщиков. Ни адская температура тропиков, ни болезни, ни голод не остановили Маклая.
Не остановила и прямая опасность для жизни. Впоследствии Маклай сообщал, что, несмотря на его бритую голову, крашеное лицо, арабский костюм, несмотря даже на некоторое знакомство с языком и подражание, с внешней стороны, религиозным обрядам мусульман, религиозный фанатизм арабов частенько заставлял его бояться за свою жизнь.
Тяжелые условия, в которых проходила экспедиция, не помешали Маклаю собрать большой материал изучить фауну быт населения берегов Красного моря.
Из этой экспедиции Мамай вернулся в Россию, сделал доклад о ее результатах на заседании Русского географического общества (1869 г.) в Петербурге, а в Москве на 2-м съезде русских естествоиспытателей и врачей, выступил с предложением о создании ряда морских зоологических» станций на берегах русских морей.
Приезд в Россию дал Маклаю возможность связаться лично с Академией наук Русским географическим обществом. Большой интерес к его работам выказали академики Бэр и Брандт, предложившие Маклаю изучить коллекции губок, собранных Бэром во время его путешествий и Вознесенским при его кругосветном плавании. Маклай охотно принял предложение и уже в 1870 году опубликовал в трудах Академии наук результаты своей работы.
Путешествие в новую гвинею.
Но кабинетная работа не привлекала молодого ученого. Он рвался к непосредственным исследованиям в живой природе. В конце 1869 года Маклай предложил Географическому обществу осуществить путешествие в Тихий океан.
Целью путешествия Махлай ставил изучение на месте организации животных, исследование фауны, разработку этнологических и антропологических вопросов.
Добиться осуществления проекта такого путешествия было трудно. Понадобились соединенные усилия виднейших научных деятелей общества — Литке, Семенова и др., чтобы это дело сдвинулось с мертвой точки.
Лишь в октябре 1870 года, Маклай смог доложить на общем собрании общества программу предполагаемых исследований. Он рассчитывал провести всю работу в течение 7—8 лет, начав с берегов тропических морей и продвигаясь постепенно до берегов морей Охотского и Берингова. Для начального этапа экспедиции была намечена Новая Гвинея.
Русское географическое общество согласилось с программой Маклая, выдало ему первоначально субсидию в 1370 золотых рублей, и исходатайствовало разрешение отплыть на военном корвете «Витязь», отправлявшемся 27 октября 1870 г. в кругосветное плавание.
Всего Миклухо — Маклай получил от Русского графического общества и через посредство его в разное время 38 450 золотых рублей, не считая стоимости огромных, по дальности, переездов на военных судах.
Исследовательская работа Маклая началась еще в пути. Он делал измерения температуры воды на глубинах тропической части Атлантического океана, производил наблюдения в Магеллановом проливе и у берегов Патагонии, изучал на острове Пасхи древнейшие каменные изваяния и письмена. Об этих наблюдениях он регулярно сообщал Географическому обществу.
В сентябре 1871 года корвет добрался до берегов Новой Гвинеи.
Почему Маклай остановился для начала своих исследований именно на острове Новая Гвинея? — На этот вопрос дают ответ записи самого Маклая в его отчетах и дневниках.
Он хотел изучить туземцев «в их первобытном состоянии, т. е. в состоянии, в котором люди жили и живут до более близкого столкновения с другими народами с уже определенной цивилизацией (как индусская, китайская, арабская и т. д.)».
Для целей, предусмотренных Маклаем, берега Новой Гвинеи представлялись наиболее благоприятным клочком земли. Этот остров был открыт еще за 344 года до путешествия Маклая, но почти не посещался, так как берега его мало доступны, жители папуасы, были настроены враждебно к пришельцам, а климат неблагоприятен для европейцев.
Следовательно, именно здесь были условия, необходимые для нашего путешественника. Это мнение разделял и знаменитый русский ученый академик Бэр, считавший, что «желательно и, можно сказать, научно необходимо, чтобы жители Новой Гвинеи были вполне исследованы». А к мнению Бэра Маклай привык прислушиваться.
