Дельфинотерапия – дорого и опасно. Эффективность недоказуема, но иногда помогает —

В благотворительные организации часто обращаются с просьбой отправить ребенка на дельфинотерапию. Мы выяснили, в чем причина популярности метода, и работает ли он

Кому нужна дельфинотерапия

Рассказывает Ольга, мама 8-летнего сына (мальчик не говорит, не контактен): «Мы были в двух дельфинариях. В первом по счету мне приходилось с сыном плавать самой. Но мне больше всего понравилось там, где с сыном работали два инструктора – один на суше, другой в воде. Это хорошо, потому что ребенок отрывается от мамы, становится самостоятельнее. И эффект был заметнее. Сын перестал мучиться от энуреза. Также дельфинотерапия влияет на речь: он сначала стал произносить слоги, а затем появились целые слова.

В целом, этот метод хорошо влияет на эмоциональное состояние – ребенок стал раскрепощенным. При нашем заболевании дельфинотерапия – лекарство. Мы ездим к дельфинам два раза в год. Посоветовал невролог – и я не жалею. Не думаю, что это опасно. Ничего об этом не слышала. Мы были на дельфинотерапии 6 раз. Сыну показывают иногда видео из дельфинария – он помнит, радуется, когда видит дельфинов».

Рассказывает Марина, мама сына 6 лет и дочери 4 лет, диагнозы у которых одинаковые – ДЦП, симптоматическая эпилепсия, умственная отсталость умеренной степени: «Дельфинотерапия противопоказана при эпилепсии, но наш врач сама посоветовала этот метод. У нас эпилепсия неистинная, у нас – генетическое нарушение. Поэтому после долгих переговоров с разными дельфинариями в один нас приняли, но со справкой от врача, что он не возражает.

У нас был большой психоэмоциональный скачок, потому что у сына начало проявляться расстройство аутистического спектра – у него еще и тугоухость в придачу. Он не любил, чтобы к нему прикасались, сейчас, после дельфинотерапии, это уходит, он стал проситься на руки, стал более эмоциональным. Начал улыбаться. После третьего занятия с дельфинами перестал биться головой о стены.

Дочь тоже не говорила – теперь гулит, поет. А еще она в отличие от сына не испугалась дельфина поначалу. Когда сынок начал истерить на первом сеансе, я тоже испугалась, но это нормально, нам объяснили, – он увидел большое пространство, перестал ощущать опору под ногами…

Изменения до сих пор продолжаются – а мы были на дельфинотерапии в марте. Сейчас занимаемся у психолога и логопеда-дефектолога, они отмечают большие положительные перемены в состоянии детей».

Говорит Елена Владимировна Семенова, врач-невролог, заведующая отделением реабилитации детей с ДЦП Марфо-Мариинского медицинского центра «Милосердие»: «Я не являюсь специалистом по дельфинотерапии. Я не знаю никаких официальных показаний к направлению на нее. Делюсь своим личным мнением, не подкрепленным никакими научными данными (может, они и есть, но я с ними не сталкивалась). Об эффективности тоже судить не возьмусь. Об экономической целесообразности – тем более.

Лично я могла бы порекомендовать дельфинотерапию детям с нарушениями развития, у которых имеются существенные проблемы с контактом. Либо расстройства аутистического спектра, первичные и вторичные, когда у ребенка функция коммуникации в принципе страдает, либо детям с нарушениями зрения (особенно) и слуха, либо с выраженными эмоциональными нарушениями (тревожность, подавленность, страхи). Все это не позволяет специалистам «вести» ребенка за собой, помогать ему развиваться.

Насколько я себе представляю, дельфинотерапия, так же, как любая терапия с использованием животных, – собак или лошадей – помогает именно вывести ребенка на контакт, добиться от него осознанной реакции на внешние воздействия, мотивировать его на участие во взаимодействии с кем-либо – сначала с животным, затем с другими людьми.

Поскольку при взаимодействии с животными достигаемый эффект подкрепляется выраженными положительными эмоциями ребенка, он хорошо закрепляется. Плюс немаловажно, что взаимодействие происходит с обильным телесным «кинестетическим» компонентом – задействуются те сенсорные зоны мозга, которые в повседневной жизни наших городских детей участвуют очень мало, а это дополнительный стимул к развитию».

***

Люди любят дельфинов. С древних времен человек уверен в том, что дельфины почти как люди – умные и веселые, у них хорошая память, они легко идут на контакт.

Сегодня на побережье теплых морей в разных странах есть много дельфинариев, предлагающих дельфинотерапию в качестве метода реабилитации. Сюда обращается большое количество людей с детьми, у которых есть посттравматические стрессовые расстройства, задержки психического и речевого развития, аутизм, синдром Дауна, синдром дефицита внимания и гиперактивности, детский церебральный паралич, заболевания опорно-двигательного аппарата, другие неврологические заболевания. Противопоказана дельфинотерапия тем, у кого есть эпилепсия, онкология, инфекционные заболевания кожи, болезни сердца.

Волшебен ли ультразвук

Формула дельфинотерапии состоит из нескольких постоянных величин. По словам специалистов, это комплекс из 5-10, а иногда и более сеансов, во время которых между ребенком и дельфином устанавливается тесный контакт. При этом форсировать общение нельзя – нужно добиваться коммуникации постепенно, формируя привычку у ребенка к огромным непонятным животным. В идеале помогать в этом должны специально подготовленные врачи, психологи, инструкторы, которые умеют общаться и с детьми, и с дельфинами.

Богдан Поповский, дельфинотерапевт сети дельфинариев на территории России, Украины и Беларуси, считает, что занятия для детей при участии дельфинов, проходящие под контролем специалистов, – одна из главных отличительных особенностей метода.

– В некоторых дельфинариях ребенку разрешается поплавать с дельфином в течение 10 минут с мамой или папой. Это не дельфинотерапия. Часто мама не знает, что делать в воде с испугавшимся ребенком, как правильно его удержать.

Или в воду спускается тренер, который только что работал на представлении, – и он тоже не знает, что делать с ребенком, который кричит или вырывается, – говорит Богдан. – На дельфинотерапии дети тоже поначалу плачут и боятся, это нормально. Курс состоит из 10 занятий, если ребенок на первом из них реагирует бурно, мы стараемся найти к нему индивидуальный подход, адаптировать его, чтобы он получал удовольствие от общения с дельфином.

«Дельфины очень похожи на детей», – любит повторять Богдан. Он рассказывает, что у этих млекопитающих игровое поведение очень развито, поэтому они легко включаются в игру, ловят мяч, кольцо, дают себя гладить. Это используется в дельфинотерапии.

Занятия проходят в течение 25 минут. Сначала налаживается визуальный контакт, затем тактильный. Во время заключительных сеансов ребенок уже может и самостоятельно общаться с дельфином. Взглянуть в глаза дельфину просто – несмотря на то, что эти морские обитатели плохо видят, они чутко реагируют на все, что происходит вокруг.

Дельфины – обладатели уникального ультразвукового аппарата, сонара, о котором любой кетолог может рассказывать часами: когда и что говорят дельфины друг другу, как они общаются, как зовут друг друга. Многие дельфинотерапевты считают, что дельфиний ультразвук тоже помогает детям, влияя на них положительно. Но это пока все, что можно об этом сказать.

Лев Мухаметов, научный руководитель Утришской исследовательской станции, где занимаются изучением дельфинов, считает, что дельфиний ультразвук, быть может, и оказывает благотворное влияние на человека, но пока никаких подтвержденных научных данных об этом нет.

– Если бы ультразвук оказывал лечебное воздействие, то уже давно придумали бы ультразвуковой излучатель, который мог бы избавить человека от множества проблем со здоровьем, – говорит ученый.

К тому же, по словам дельфинотерапевта Нины Васильевой, работающей в дельфинарии в Турции, если дельфин не хочет, его никто не заставит делиться ультразвуковыми волнами: «Дельфин далеко не каждый раз использует свой сонар во время терапии».

Однако разочаровываться рано. Ультразвук не вредит. Да и сама дельфинотерапия – несколько иное, чем просто высокие звуковые частоты и их физическое влияние на организм.

Идти дальше, подержавшись за плавник

Дельфинотерапия – не панацея, не единственный метод, с ребенком нужно заниматься комплексно. Больному человеку нужны врачебная поддержка, медикаментозная помощь. Те эффекты, которые после дельфинотерапии проявляются, нужно закреплять. Об этом рассказывает родителям Богдан Поповский, поясняя, что от дельфинотерапии есть большой психостимулирующий эффект.

– Многие врачи, которые отправляют к нам детей, подтверждают это. Они рассказывают, что работают с детьми, но в какой-то момент движение вперед может прекратиться. И пока ребенок сам не захочет двигаться, он дальше и не пойдет. Дельфинотерапия помогает сформировать необходимую внутреннюю мотивацию, – говорит Богдан. – Вот обездвиженный ребенок с ДЦП понимает, что с дельфином интересно общаться, поэтому он решает кинуть ему мяч. И тут главное, что у ребенка появилось желание двигаться.

Дельфинотерапевт Поповский говорит, что не работает с диагнозами – как правило, детей, приезжающих на дельфинотерапию, вылечить нельзя, но на уровне психокоррекции можно развить какие-то функции:

– Мы работаем с последствиями диагнозов, которые, по большому счету, одни и те же. Если взять ребенка с ДЦП и с аутизмом, то у них обоих есть проблемы с адаптацией и коммуникацией. Мы помогаем ребенку адаптироваться в наших сложных условиях (большой бассейн, глубокая вода, незнакомые большие животные с плавниками и хвостом) – и ему проще потом будет в быту, он становится смелее. Ребенок, которому тяжело общаться, не может не заметить дельфина – и контакт так или иначе налаживается. В этом случае дельфин становится проводником для людей. Ребенок понимает, что общаться – можно, у него прибавляется уверенности.

Без лицензии минздрава  

Дельфинотерапия – не медицинская процедура, это психокоррекционный метод, заявляет Богдан Поповский. Нет никаких норм и лицензий, утвержденных минздравом, по поводу общения дельфинов и детей, имеющих те или иные неврологические заболевания.

– Медицинской лицензии на дельфинотерапию не существует нигде в мире. Сам принцип доказательной медицины подходит больше для фармакологических компаний. Дельфин – это не лекарство, это даже не пиявка, которую можно прикладывать к больному месту, а потом избавляться от нее. От дельфинотерапии не может быть передозировки, как от лекарства, – говорит Богдан.

Уже давно дельфинотерапевты собирают данные, но они все равно далеки от четких цифр, которыми оперирует наука. По каким критериям можно оценить положительные перемены в состоянии ребенка с ДЦП после дельфинотерапии? Он стал лучше спать, есть, стал более контактным – так считает мама, это видят врачи. Но как это количественно описать? Построить шкалы и графики невозможно.

– У нас основные методы исследования – экспертная оценка и наблюдение, – говорит Богдан. – После дельфинотерапии лечащий врач ребенка, психолог, родители ведут дневники. Но для доказательной медицины этого недостаточно.

Впрочем, сами дельфинотерапевты считают, что основной показатель эффективности метода – то, что родители привозят детей к дельфинам неоднократно. Но к науке это, действительно, не имеет отношения – скорее, к области эмоций.

Дельфинотерапия не действует

Побочных эффектов от дельфинотерапии нет, утверждают дельфинотерапевты. Но бывает, что нет и эффектов положительных. Хотя если бы дельфинотерапия была стопроцентно действующим методом, очередь в дельфинарии стояла бы от Арктики до Антарктики. Богдан Поповский призывает помнить, что дельфинотерапия – не единственный способ помочь больному ребенку. Для каждого нужно подобрать свой уникальный комплекс: для кого-то нужны дельфинотерапия и занятия с логопедом, для кого-то – медикаментозное лечение и иглоукалывание.

К тому же порой ожидания родителей не совпадают с объективными результатами. Дельфинотерапевты могут наблюдать, что ребенок меняется после общения с дельфинами, а родители хотят большего, чуда.

Бывает, что во время дельфинотерапии нет положительных эффектов, но они могут проявиться позже. Все дети болеют разными болезнями, у них у всех разный возраст. По свидетельству дельфинотерапевтов, положительная динамика в изменении состоянии наблюдается в 70 процентах случаев. Однако и степень положительных изменений – тоже разная, трудноопределимая.

Откуда берутся дельфины-лекари  

Дельфинотерапевты – это специалисты с базовым медицинским или психологическим образованием, так или иначе работавшие до дельфинария с детьми, умеющие наладить с ними контакт. По крайней мере, такого правила придерживаются в сети дельфинариев, где работает Богдан Поповский. А вот откуда берутся дельфины-лекари?

По словам Богдана, дельфину не требуется специальных навыков – главное, чтобы он был контактным, подплывал к людям, давал себя гладить.

Его природное поведение глобально не модифицируется, ведь в дельфинотерапии нужен живой дельфин, а не большая игрушка. При этом, по мнению дельфинотерапевта, дельфин может выступать перед зрителями – это для него способ почувствовать свою мощь, пообщаться с сородичами в большом бассейне. Все время находясь в бассейне маленьком, в одиночестве, работая только как лекарь, дельфин очень скоро станет толстым и апатичным.

Сеансы дельфинотерапии проводятся до выступлений. И если дельфин не хочет общаться, то никто его не заставляет, занятие переносится. Дельфинотерапевты входят в положение дельфина.

Рыбный суп

С одной стороны, хорошо, что человек не давит на дельфина, не насилует его дельфинью волю, подготавливая к общению с людьми. Но с другой – есть свидетельства о том, что обычное плавание с дельфинами после представления может стать не очень приятным приключением. Говорят, что дельфины по разным причинам могут агрессивно себя вести, а вода в бассейне напоминает рыбный суп – в ней плавают остатки пищи.

Лев Мухаметов говорит, что тут вина не дельфинов, а людей, которые плохо ухаживают за животными. И это не причина сомневаться в дельфинотерапии: «Все должно быть идеально – должен быть хороший инструктор, чистая вода, условия, которые способствуют контакту. Если элементарные правила не соблюдены, то какие претензии могут быть к дельфинотерапии в целом?»

Богдан Поповский подтверждает, что в сети дельфинариев, где он работает, за соблюдением условий для дельфинов тщательно следят: вода в бассейнах меняется трижды в сутки, а агрессии от животных он не видел за все восемь лет работы.

– Дельфин, конечно, хищник, но недаром он дружит с человеком. Дельфин практикует пассивный вид защиты – в случае испуга убегает, а не нападает. К тому же, в дельфинариях работают или дельфины, тут родившиеся, или дельфины, спасенные и вылеченные человеком. Они воспринимают дельфинарии как естественную среду обитания.

По словам Богдана, часто слухи об агрессии дельфинов преувеличены. Если разбираться в подобных случаях, можно увидеть, что были нарушены элементарные правила безопасности. «Был случай, когда в США дельфин укусил девочку за руку. Многие СМИ об этом писали. Но если посмотреть видео, то видно, что девочка подошла к дельфину слишком близко во время кормления и стала махать руками, а животное подумало, что у нее в руках рыбка», – говорит Богдан.

Иногда в интернете можно прочитать и о том, что от дельфина к человеку передаются инфекции. Но в хорошо зарекомендовавших себя дельфинариях, как правило, все животные находятся под строжайшим ветеринарным контролем. Богдан Поповский рассказывает, что комплексный анализ крови для дельфина – обычная процедура, которая делается минимум раз в месяц. Дельфинарии, которые появились полвека назад, были другими, но сейчас многое в содержании морских млекопитающих изменилось.

Дорогая дельфинотерапия

Екатерина Мень, руководитель Центра проблем аутизма, считает, что любая природотерапия очень полезна для детей с ментальными, неврологическими нарушениями, с травмами мозга.

– Все живое, земля, природа, звери – это очень хорошо для наших детей. И дельфины – совершенно удивительные, уникальные животные. Но вместе с тем я не понимаю, почему дельфинотерапия так дорого стоит. Конечно, животные требуют содержания. Но ведь лошади – тоже. К тому же, у иппотерапии доказательная база больше, чем у дельфинотерапии.

Дельфинотерапия, по словам Екатерины, относится к разряду дополнительных терапий. Она не может быть основной ни при одном диагнозе, связанном с травмой мозга.

– Если у вас есть материальная возможность отвезти ребенка к дельфинам – это прекрасно. Так же прекрасно общаться с собаками, ездить на лошадях, работать с природными материалами, просто плавать – с хорошим инструктором.

Прежде, чем обращаться к анималотерапии, к терапии дополнительной, нужно понять, налажено ли все остальное, главное – поведенческая терапия, средства альтернативной коммуникации? Если в ранг главной терапии возводится дельфинотерапия, это не совсем правильно. Я не против дельфинотерапии, я против того, чтобы она подавалась как панацея, как спасительная терапия. Начинать нужно с главного.

Должны ли благотворительные организации помогать в сборе средств на дельфинотерапию? Екатерина Мень полагает, что да: «Здесь все логично: на основные терапии родители сами собирают деньги, на дополнительные им помогают собрать средства благотворительные организации».

Но при этом Екатерина все же призывает помнить, что более доказательные, результативные, эффективные методы реабилитации ни в коем случае не должны заменяться анималотерапией. Даже терапией с участием таких удивительных существ, как дельфины.