Классификация цифровых прав
УДК 34.01
Решетняк С.Р.1
классификация цифровых прав
Аннотация. В статье раскрывается правовая природа цифровых активов и делается попытка их классификации на основании характерных черт. А также дается оценка существующего понимания цифровых активов и оценивается потенциал их развития.
Ключевые слова: цифровые права, интеллектуальная собственность, цифровые активы, криптовалюта, цифровое имущество.
Reshetnyak S.R.
CLASSIFICATION OF DIGITAL RIGHTS
Abstract. The article reveals the legal nature of digital assets and attempts to classify them based on their characteristic features. It also assesses the existing digital asset understanding and assesses the potential for their development.
Keywords: digital rights, intellectual property, digital assets, cryptocurrencies, digital property.
Формирование принципиально новой технологической среды на базе современных цифровых технологий оказывает существенное влияние на экономику, политику и социальные процессы современного мира. Влияние современной технологической революции («цифровой революции») распространилось на систему права, как на национальном, так и на международном уровне. Применяемые в самых разнообразных областях человеческой деятельности передовые цифровые технологии создали технологический базис для формирования принципиально новой среды гражданско-правового регулирования.
Однако при этом такие права имеют различную природу происхождения, что создает их неоднородность и порождает специфику правоотношений, в которых они находят отражение, а также особенности правового регулирования данных правоотношений.
Исходя из этого, крайне важно и актуально сформулировать классификации существующих цифровых прав, отталкиваясь от природы их происхождения.
Сразу необходимо отметить, что подобного рода классификации полноценно никто не делал. Причина кроется в том, что само по себе новое понимание цифровых прав появилось не так давно, и основная масса исследований была посвящена изучению их правовой природы.
Поскольку отношения с использованием цифровых прав только стали составной частью гражданского права, еще не сложилось полное понимание, какие объекты гражданского оборота непосредственно относятся к цифровым правам, а какие являются смежными, например, относятся к обязательствам или к объектам интеллектуальной собственности.
Определяя классификацию цифровых прав, необходимо учитывать, что все цифровые права можно подразделить на группы, в каждой из которых может быть уже своя классификация по отдельным цифровым объектам.
Если всё же говорить об общей классификации цифровых прав, то она может быть такой:
1. Цифровое (виртуальное) имущество;
1 Решетняк Сергей Романович, заместитель декана факультета экономики, управления и права, старший преподаватель кафедры правового обеспечения деятельности органов власти, Северо-Кавказский институт-филиал РАНХиГС, г. Пятигорск, e-mail: sergey.reshetnyak.85@mail.ru
Sergey Reshetnyak, Deputy Dean of the Faculty of Economics, Management and Law, Senior Lecturer of the Department of Legal Support for the Activities of Government Bodies, North Caucasus Institute — Branch of the RANEPA, Pyatigorsk, e-mail: sergey.reshetnyak.85@mail.ru
2. Цифровые активы;
3. Смарт-контракты;
4. Цифровые услуги.
Также можно обозначить информацию, искусственный интеллект и интеллектуальную собственность. Но сложность этих объектов в том, что многие из них уже регламентируются нормами интеллектуального права и положениями о правовом регулировании информации, а также общими положениями вещного права. Поэтому включение данных объектов в классификацию информационных прав является спорным.
Рассмотрим более подробно выделенные цифровые права.
Говоря о цифровом или виртуальном имуществе, нужно учитывать, что на деле это достаточно большая группа объектов, но в целом она может быть подразделена на две подгруппы. К первой следует отнести реальные товары, которые приобретаются онлайн. В первую очередь сюда следует отнести объекты по своей природе очень близкие к интеллектуальной собственности.
Например, те же базы данных сейчас могут представлять собой товар, который можно реализовывать через сеть Интернет. При этом данный товар будет одновременно входить в сферу регулирования и гражданского права, и права интеллектуальной собственности, а также законодательства о защите информации [6]. Сюда же можно отнести и всевозможное программное обеспечение, реализуемое через предустановленные в современных смарт-ус-тройствах маркеты, где можно приобрести совершенно разнообразный контент, начиная от всевозможных шрифтов текста и заканчивая профессиональными графическими редакторами.
Такая виртуальная собственность несмотря на то, что выражена в нематериальной «цифровой» форме, реально существует, пусть и как нематериальный объект. К такой собственности, помимо приведенных примеров, можно отнести символические имена, используемые при идентификации областей в сети Internet, иначе называемые доменными именами, электронные книжные аналоги (электронная книга), аудио и видео контент (музыкальные ком-
позиции, музыкальные сборники и альбомы, видеоролики и видеофильмы).
Помимо прямой связи с авторским правом, здесь будет пересечение с правовым регулированием информации, поскольку образуется такой объект информационных прав, как цифровой контент, который А.И. Савельева считает аналогом «виртуальной собственности» [19]. Они различны тем, что информация в данном случае имеет фиксацию на материальном носителе, что создает сложность её распространения. А вот цифровая собственность (контент) достаточно независима от материального носителя и может одновременно использоваться несколькими потребителями контента.
Также можно назвать банковские счета, бездокументарные акции, опционы и весь комплект финансовых инструментов. При этом, данные объекты не в полной мере относятся именно к финансовым активам, поскольку речь именно о технических механизмах фиксации активов в качестве цифрового объекта.
То есть, здесь происходит сочетание сразу трёх подходов. Так, банковский счёт есть и сами финансовые активы, регламентируемые нормами финансового (банковского) законодательства, и средство их фиксации — защищается правом интеллектуальной собственности и может выступать в качестве товара, становясь цифровым имуществом в чистом виде, подпадая уже под регламентацию вещного права.
Однако в настоящий момент в этом направлении приоритет правового регулирования остается за правом интеллектуальной собственности, но с серьёзным креном в выделение в качестве полноценного самостоятельно объекта цифровых прав.
Также речь идёт о реальных товарах, которые продаются через Интернет. Развитие интернет-магазинов, особенно в условиях пандемии, делает данный вид торговли весьма перспективным.
Здесь тоже не всё однозначно. Фактически интернет-магазины предоставляют товары реального мира. Он не оцифрованы и доставляются покупателю в натуре, а не в виде цифрового эквивалента.
А вот второй тип вещей полноценно является цифровым правом.
Речь идёт о виртуальном имуществе (предметах или персонажах). Онлайн миры, прежде всего игровые, привлекли к себе огромное количество участников, проводящих значительное количество времени онлайн. С целью индивидуализировать своего персонажа, улучшить его характеристики или усовершенствовать условия игровой динамики, производители контента стали создавать виртуальные предметы, которые могут приобретать и отчуждать посетители виртуальной реальности.
Виртуальная реальность, за счёт создания цифровых аватаров игровых или виртуальных персонажей, позволяет в режиме онлайн взаимодействовать с другими субъектами, осуществлять куплю-продажу предметов, виртуальной недвижимости и навыков, а также посещать платные виртуальные эвенты и прочие мероприятия.
При этом цифровые объекты фактически утрачивают прямую связь с интеллектуальной собственностью, приобретая черты материальных вещей. Поскольку компания-разработчик создает лишь код предмета, но после его приобретения пользователем этот объект переходит в полное распоряжение пользователя не по исключительному авторскому праву, а по праву собственности.
Тут также нужно заметить, что такое приобретение/отчуждение осуществляется за реальную или цифровую валюту, что делает виртуальные объекты, не имеющие материального воплощения в реальном мире, вполне себе полноценным товаром, нередко стоящим вполне приличные деньги. Бывают случаи, когда люди превращают куплю-продажу такого товара в реальный бизнес. Например, акка-унт «прокачанного» персонажа можно легко продать другому игроку, создать или купить менее уровненного персонажа и повторить процесс улучшения его навыков с последующей продажей по более дорогой цене.
Такой «товар» можно найти не только в игровой реальности, но и в соцсетях, на сайтах знакомств и прочих ресурсах, предоставляющих возможность делать виртуальные по-
дарки, имеющие вполне реальную денежную стоимость.
Интересным является факт определения собственника при такой цифровой сделке.
В виртуальной среде человек действует через своего цифрового аватара, который фактически не является правомерным субъектом сделки. Более того, как уже отмечалось выше, сам аватар легко может перейти из категории субъекта сделки в категорию объекта, став самостоятельным товаром.
Но, учитывая реальные расходы и оплату в большинстве случаев реальными деньгами, а не игровой валютой, мы вынуждены говорить о том, что реальным субъектом является не аватар пользователя, а сам пользователь. А, следовательно, на него распространяется действие гражданского законодательства. Речь идет и о правосубъектности лица и о способах правой защиты его прав и интересов.
Необходимо отметить тот факт, что виртуальные предметы и объекты представляют собой оцифрованные объекты реального мира, что придает им еще больше сходства с реальными вещами. Это говорит о том, что цифровое имущество фактически уже сейчас ничем не отличается от материального с точки зрения права. То есть внедрение норм гражданско-правового регулирования в механику игрового и виртуального процесса становится неизбежным.
Опять же, этому процессу способствует и развитие технологий дополненной реальности, которая создается на стыке реального и виртуального миров, что приведёт к увеличению виртуального имущества.
Также увеличивается значение киберспор-та. «В последние годы активно развивается и такая сфера интерактивной деятельности как киберспорт (компьютерный спорт), который признан официальной спортивной дисциплиной» [17]. Тут важно отметить, что киберс-порт уже фактически признан в качестве официального [7].
Демиургом киберреальности и виртуальных пространств и миров выступает искусственный интеллект. Для этого используются специализированные программные алгоритмы и коды. В них моделируются цифровые
объекты, аналогичные объектам реального мира. Это приводит к появлению адекватной или, иначе говоря, замещаемой реальности, «совмещенную с реально протекающими действиями и событиями, которые взаимосвязаны и изменяются под влиянием цифровых технологий под контролем (полным или частичным) человека или без такового» [14].
Но во всех приведенных вариантах видно, что цифровое или виртуальное имущество ещё не смогло чётко разграничить себя со схожими гражданско-правовыми институтами, что усложняет и их классификацию и, в принципе, отнесение полноценно к цифровым правам.
Как говорилось выше, появление и активное внедрение в фактические расчётные отношения криптовалют, стало одной из основных причин появления института цифровых прав в современном понимании.
Правовая база оказалась не готова к изменениям в экономической среде. Это связано с тем, что ряд механизмов цифровых правоотношений абсолютно не рассматривается в пределах ни финансового, ни гражданского законодательства. Более того даже нет однозначной позиции, нормами какой правовой отрасли это должно регулироваться.
Универсального определения понятию «цифровая валюта» до сих пор не существует. Изначально под цифровым активом можно понимать набор автономных, уникально идентифицируемых цифровых данных, наделенных признаками ценности. То есть, это актив, характеризующийся четырьмя составляющими: экономической (принимает участие в экономических отношениях, в частности в гражданском обороте), правовой (защищается нормами права), информационной (фиксируется, хранится, передается и обменивается посредствам цифровых технологий и используется в информационном пространстве).
Однако цифровые валюты имеют привязку к денежной (фиатной, фиксированной) валюте.
«Важной особенностью данных объектов — активов выступает их существование исключительно в электронной форме в отрыве от материального мира, по сути, в виде криптографического цифрового кода, раскрывающего
их содержание» [16]. И ценностной составляющей, которая состоит в его уникальности и достоверности, которые обеспечиваются благодаря обращению цифрового актива в распределенном реестре [15].
Преобразование ценностей в цифровые формы стало следствием глобального перехода к цифровой экономике.
Получается, что формирование ценностей новой формации стало причиной появления вещей нового вида — цифровых. При этом речь идет именно о вещах, а не об имущественных правах. Именно поэтому в нашей правовой системе, когда речь зашла об имплементации в правовую базу данных элементов цифровой экономики, корректироваться стало гражданское законодательство, а не финансовое, которое более ориентированно на обязательства, нежели на вещи.
Но криптовалюту следует отличать от электронных денег/валюты (e-money), поскольку последние есть электронная форма находящейся в обращении национальной валюты, эмитентом которой являются не частные лица, а специализированный государственный орган или орган, которому делегированы соответствующие полномочия, как Банк России.
При этом криптовалюта не привязана к официальному курсу валют и не всегда рассматривается как конвертируемая валюта. Её реальная цена или стоимость определяется исключительно самими участниками финансовых отношений, использующими данный вид валюты в качестве платежа.
При таком подходе криптовалюта имеет много общего с товаром, поскольку не только является мерой стоимости, но эта мера стоимости зависит от цены самой криптовалюты. Классическая система спроса и предложения.
Уже сегодня существует больше ста крип-товалют, и их процесс создания вовсе не завершён. Некоторые из них получали признание в качестве средства платежа и, как следствие, капитализировались за счёт использования такими крупными онлайн торговыми площадками как Amazon. Среди таких криптовалют, получивших признание в денежно-кредитных и финансово-расчётных правоотношениях, можно выделить Bitcoin, Ethereum и др.
И тем не менее отсутствует какой бы то ни было, прежде всего, банковский надзор за порядком эмиссии криптовалюты, и нет ни одного эмиссионного центра. То есть, выпустить такую «валюту» может любое частное лицо, при условии наличия спроса на неё.
Криптовалюту можно добыть самостоятельно, например, посредством майнинга, но в основном она продается на специализированных криптовалютных площадках, выступающих электронными торговыми площадками.
Ещё одним распространённым цифровым активом является токен. Первоначально их цель заключалась в привлечении свободных денежных средств, прежде всего, для старта-пов компаний в сфере высоких технологий.
Таким образом, токены представляют собой виртуальный аналог ценных бумаг, предоставляющих право требования или возможность получить часть активов проекта в будущем, фактически выступая цифровым аналогом акции. В последнем случае держатели токенов даже могут наделяться правами и обязанностями, аналогичными статусу акционера в акционерном обществе.
В настоящий момент времени криптовалю-ты утрачивают актуальность, уступая место токенам. Это связано с тем, что токены предоставляют «определённые права или услугу в децентрализованном виде и имеющими внутреннюю экономику для финансирования развития бизнеса и мотивации участников такой технологической платформы» [14].
В нашей стране криптовалюты не имеют правового статуса. Даже когда они стали реальностью было несколько разъяснений Минфина РФ в связи с рассмотрением обоснованности учёта криптовалюты как доходного финансового актива, а также финансово-расчётных операций с их использованием субъектами предпринимательской деятельности на территории России в целях налогообложения [8], а также в предшествовавшем ему Письме «О регулировании выпуска и оборота криптовалют» [10] было обозначено, что на территории России криптовалюта не имеет статуса официально признанной валюты, и не может выступать платёжным средством. Она представляет собой денежный суррогат, а де-
нежные суррогаты не могут использоваться в качестве денежного и платёжного средства, поскольку введение и оборот на территории Российской Федерации других денежных единиц (помимо рубля) и выпуск денежных суррогатов запрещено ч. 1 ст. 75 Конституции Российской Федерации [1] и ст. 27 Федерального закона от 10.07.2002 № 86-ФЗ «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» [4].
На основании вышесказанного осуществлять расчеты в России даже в безналичной, а также цифровой форме, коей может стать цифровой рубль, допускается только в национальной валюте — рублях (ст. 140 ГК РФ) [2]. Также допускается использование в расчётах иностранной валюты при условии, что это не суррогаты.
Как только началась работа над поправками в Гражданский Кодекс, вводящими цифровые права, Центробанк указал на излишнее количество рисков при обращении не эмитируемых государством криптоденег, что стало аргументом в отказе официального признания операций с криптовалютами и иными инструментами, «номинированными или связанными с криптовалютами, к обращению и использованию на организованных торгах и в расчетно-клиринговой инфраструктуре на территории Российской Федерации для обслуживания сделок с криптовалютами и производными финансовыми инструментами на них» [11].
Данное положение нашло отражение в проекте федерального закона о цифровых активах [12] и в тексте самого закона [5]. В первоначальном варианте данного документа под цифровым финансовым активом понималось «имущество в электронной форме, созданное с использованием криптографических средств. Право собственности на данное имущество удостоверяется путем внесения цифровых записей в реестр цифровых транзакций. К цифровым финансовым активам относятся криптовалюта, токен. Цифровые финансовые активы не являются законным средством платежа на территории Российской Федерации» [12]. Что фактически означало признание правомерности использования криптовалют как имущества.
Принятие закона о поправках в Гражданский кодекс РФ, по мнению одного из авторов законопроекта о поправках П. Крашенинникова, должно позволить «закрепить базовые нормы в Гражданском кодексе и создать основу для дальнейшего развития законодательства в сфере цифровой экономики. Это, в частности, относится к двум другим проектам законов, находящимся на рассмотрении Государственной Думы — № 419090-7 «Об альтернативных способах привлечения инвестиций (краудфан-динге)» и № 419059-7 «О цифровых финансовых активах» [18].
Важно отметить, что в итоге законодатель отказался от включения даже в разработку законодательных положений о крипто валюте, оставив в качестве правовой категории лишь токены.
По сути, такой подход позволил решить вопрос и с налогообложением. Так в разъяснениях Минфина РФ указывается, что «при совершении операций физическими лицами по покупке и продаже биткойнов, налог НК РФ не установлен, и потому налогоплательщики самостоятельно исчисляют налог с доходов, которыми признается экономическая выгода в денежной или натуральной форме, в случае возможности ее оценки и в той мере, в которой такую выгоду можно оценить» [9].
В то же время, основываясь на нормах ст. 251 и 271 НК РФ [3], Минфин России подтвердил, что «при получении криптовалюты в качестве встречного исполнения при реализации товаров (работ, услуг) налогоплательщик должен признавать доход по методу начисления в том же порядке, что и по другим возмездным сделкам» [9].
Фактически это положение также признает цифровые активы имуществом, поскольку де-факто приравнивает его к объектам налогообложения, поскольку криптовалюты и токены способствуют образованию дохода налогоплательщика, а, следовательно, как и любой иной вид дохода, подлежат налогообложению.
Если вернуться к правовой природе цифровых активов, то следует отметить три типа цифровых активов:
а) формальные — сохраняют связь с создателем (эмитентом в финансовых правоотно-
шениях), которым часто остается автор (инициатор создания), что делает их абсолютно централизованными. Стоимость таких активов носит формальный характер, поскольку лишь дублирует реальную стоимость;
б) криптовалюты — эмитируются всеми желающими, обладающими соответствующими возможностями, что делает данный вид актива абсолютно децентрализованным;
в) гибридные — имеют смешанную природу. Некоторые элементы актива имеют централизованный характер, в то время как другие — децентрализованный.
К первому типу относят, прежде всего, цифровые объекты интеллектуальной собственности, например, музыкальные произведения, программы ЭВМ, игровое имущество и иные виды виртуальной собственности и т.п., ко второму — токены, биткоины и т.п. К последнему, например, можно отнести смарт-контракты, которые существуют виртуально, но привязаны к правилам оформления и заключения документарных договоров в соответствии с национальным законодательством.
Наиболее актуальным для экономических отношений является вопрос правового регулирования криптовалюты и гибридных активов, поскольку первые стали использоваться в обороте и как средство платежа, и как товар. Вторые трансформируют материально существующие элементы экономической инфраструктуры в цифровые.
При этом криптовалюта не рассматривается как денежные средства, поскольку это противоречило бы Конституции РФ и финансовому законодательству, обозначающих, что таковыми в нашей стране могут быть только национальная или иностранная валюта, то есть эмитированные национальными правительствами. Критповалюта, эмитированная не государством, к деньгам не относится, поэтому не может быть использована как средство платежа, а только как объект мены. Исходя из этого, она легко может быть отнесена к объектам гражданских прав, поскольку ст. 128 ГК РФ не содержит исчерпывающего перечня [2]. Однако с помощью криптовалюты нередко по факту осуществляется «оплата» оказания услуг.
Стоит вспомнить инвестиционные токены по правовой природе более приближенные к акциям и долями в уставном капитале хозяйствующих субъектов. «У эмитента инвестиционных токенов возникает встречное обязательство по выплате дивидендов держателю токенов, однако с точки зрения российского права данный процесс никак не регулируется, так как ни в одном нормативном правовом акте инвестиционные токены не относятся к бездокументарным ценным бумагам» [13].
Таким образом, можно констатировать два момента. Во-первых, для нашей страны актуальны вопросы правового регулирования не всех видов цифровых активов, а только тех, которые подтверждают определенные права требования, то есть токенов. Во-вторых, несмотря на то, что цифровые активы в первую очередь применимы в финансовой сфере, регламентации финансовым законодательством не предусматривается. Прежде всего, по причине того, что это приравняло бы их к финансовым активам, прежде всего деньгам и акциям, что не согласуется с действующим финансовым законодательством и потребовало бы глобального пересмотра принципов осуществления расчетов. В-третьих, использование гражданского законодательства для регулирования цифровых активов, даже с учётом предстоящего реформирования, остаётся фрагментарным и не учитывает все функции, которые могут выполнять цифровые финансовые активы в настоящее время и в обозримом будущем с учетом стремительного развития и интеграции технологии блокчейн на основе которой и реализована практика создания, введения и использования цифровых финансовых активов [20].
Соответственно, недостаточно принять два запланированных законодательных акта (Законопроект № 424632-7 «О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации» и Законопроект № 419059-7 «О цифровых финансовых активах»), для полноценной регуляции данных отношений. Требуется создание комплексного решения, предусматривающего принятие новых актов, в том числе и системообразующего законодательного акта
о правовом регулировании всех цифровых активов, а не только финансовых и гибридных смарт-контактов.
Это связано в частности с тем, что Законопроект № 419059-7 «О цифровых финансовых активах» не предусматривает внесение изменений в действующее законодательство, о чём прописано в паспорте проекта. Это делает законопроект ещё до его принятия оторванным от существующей правовой системы и не отвечающим существующим потребностям экономики [21]. А также привидение в соответствие с ними всех существующих перекрёстных актов. Причем не только гражданско-правовых, но и финансово-правовых. Так, к примеру, можно предположить, что со временем те же цифровые финансовые активы могут быть использованы в кредитных правоотношениях если не в качестве самого кредита или средств платежа по нему, то, как минимум в качестве залогового имущества. Хотя и первый вариант с учётом стремительного развития цифровой среды не смотрится совершенно фантастичным.
Смарт-контракты или «умные» контракты нельзя назвать полноценными гражданско-правовыми договорами. Скорее они представляют собой инструмент, упрощающий заключение обычного договора в цифровой среде или же посредствам использования информационных технологий, в частности «блокчейна». По своей сути такой контракт представляет собой последовательность закодированных действий при принятии условий типового договора, например, при совершении электронных платежей или купли-продажи при заключении сделки на онлайн бирже, а также страховые договоры (в первую очередь речь идёт о пролонгации уже заключенного ранее договора).
Технология блокчейн представляет собой связанную между собой цепочку блоков информации. Такой блок есть своего рода программный контейнер, в котором объединяются все данные, относящиеся к конкретной сделке (смарт-контракту). При передаче указанных входных и выходных данных применяется «шифрование открытого ключа как метода криптографии, использующего два типа
ключей. Первый — открытый ключ доступный всем участникам, а второй является закрытым ключом и известен только получателю. При реализации смарт-контракта (смарт-тран-закции) в системе ЫоскЛат отправляющий получатель шифрует свое сообщение в нечитаемом, зашифрованном виде с помощью алгоритмов или математических формул, чтобы защитить данные и обеспечить устойчивость к сбоям или хакерским атакам» [14].
Если говорить утрированно блокчейн-тех-нология представляет децентрализованный распределительный реестр, в котором осуществляется запись транзакций и по онлайн-сделкам с целью их регистрации и проверки соблюдения условий договора.
Смарт-контракт позволяет определить способ достижения согласия сторонами. При этом само исполнение обязательств по договору (его совершение), нередко предусматривает автоматический характер. Например, при даче согласия на приобретение по договору купли-продажи товара или услуги онлайн, скажем, покупка билета в кинотеатр, автоматически происходит списание средств с банковского счета покупателя и выдается цифровой аналог билета в кинотеатр на фильм.
Протоколы блокчейна обеспечивают прямое взаимодействие продавца и покупателя без привлечения посредника, например, в лице оператора связи или юриста (за счёт типовой формы контракта, содержание которого просто принимается покупателем в режиме онлайн). Также блокчейн-технологии гарантируют невозможность «вклинивания» или перехват информации о сделке посторонними субъектами.
Подобного рода операции носят постоянно повторяющийся характер или сценарий, фиксация которых происходит посредствам блок-чейн-записи.
У таких контрактов есть одна юридическая особенность. Признается презумпция добросовестности у сторон договора как при заключении, так и при совершении, то есть исполнении условий сделки при осуществлении участниками имеющихся у них по договору прав и обязанностей.
Фактически технология блокчейна не поз-
воляет признавать совершенную сделку недействительной с возвратом к первоначальному положению сторон и наступлением иных, вытекающих из этого последствий.
Однако возвращаясь к пониманию того, что из себя представляет смарт-контракт по своей сути и, отталкиваясь от положения о добросовестности сторон, необходимо провести разграничивающую черту между смарт-кон-трактом и традиционным договором, заключенным в форме электронного документа, но сохраняющего текстовый формат и все необходимые для признания его правомерности обязательные условия. Примером последнего может выступать лицензионный договор на использование программ электронно-вычислительных машин и приложений для смарт-устройств через технологии сети Интернет или регистрация и оборот ценных бумаг в онлайн режиме.
Если же говорить о смарт-контракте, то он представляет собой цифровой код, а не суррогат текста простого письменного договора, переведенного в электронный формат.
Фактически можно говорить о цифровой адаптации содержания гражданско-правового договора к цифровым технологиям. При этом «умный» договор в обязательном порядке должен содержать в себе существенные элементы классического договора, заключаемого в письменной форме. В частности, должен отразить оферту и акцепт, и условие о возмезд-ности или безвозмездности договора. Также должна быть произведена идентификация сторон договора.
Нужно учесть условие о способе выполнения обязательств и моменте заключения договора, а также моменте перехода прав на объект или же выполнения обязательств.
Важно отметить, что, поскольку, основные элементы договора в смарт-контракте, пусть и в цифровом формате, но будут присутствовать при достижении сторонами соглашения, он приобретает обязательственный характер, то есть становится юридически обязательным к применению документом. Следовательно, на него распространяется действие и положения о защите прав сторон по условиям заключенной сделки.
Принято считать, что существует только одна форма смарт-контракта, однако, это не так. Исходя из сферы применения, можно выделить следующие виды смарт-контрактов:
— контракт о разрешении предоставления конфиденциальных персональных цифровых данных о стороне правоотношения в виртуальном пространстве. Чаще всего такие контракты дают разрешение передавать данные о цифровых активах субъекта, дающего разрешение на передачу, субъекту, который собирается использовать данную информацию, в то числе и в коммерческих целях. Применяется при предоставлении баз данных;
— пролонгация заключённых договоров с целью сохранения условий их действия. Применяется, например, при продлении страховых полисов в режиме онлайн;
— управление ценными бумагами в целях выплаты обязательств по дивидендам и совершения иных операций по обслуживанию ценных бумаг;
— осуществление электронных платежей. Позволяет ускорить процесс направления оферты и акцепт сделки, а также скорость совершение сделки. Применяется в биржевой торговле, когда необходимо увеличить скорость приобретения акций с целью их моментальной перепродажи.
— смарт-контракты о выдачи кредитных обязательств и платежи по текущим кредитам, также договорам, сопряжённым с использованием залогового имущества;
— регистрация объектов недвижимости, сделок и перехода прав на эти объекты для повышения прозрачности и эффективности сделок, снижения затрат и предотвращения мошенничества и другие.
Важно отметить, что вступившие в силу с 1 октября 2021 г. поправки в статьи 434 и 160 ГК РФ обозначают смарт-контракт как письменную форму сделки, которая совершается в цифровой форме с условием возможности
воспроизведения содержащихся в нем положений и условий в письменном формате при условии неизменности смысла и содержания сделки.
Важным является условие о том, что такой контракт считается подписанным с момента выражения согласия, а не с момента заключения. При этом, фактически подпись не используется, в отличие от электронных договорах, содержащих физическую подпись, удостоверенную цифровой, хотя цифровая подпись в данном случае теоретически также может быть применена. Поэтому отдельное значение уделяется идентификации сторон договора.
Цифровые услуги в настоящий момент только начинают формироваться и как тип сделки, и как объект правового регулирования. Однако во многом данный процесс находится лишь на зачаточной стадии.
В первую очередь речь на настоящем этапе может идти об «облачных» технологиях, а точнее праве на использование таких технологий. «Облачными» называются сервисы, которые представляют технологию (технологическую модель) удаленного доступа к общему фонду конфигурируемых вычислительных компьютерных ресурсов серверам, устройствам хранения данных, сетям передачи данных, приложениям и др.), которая обеспечивается соответствующим провайдером. В какой-то степени можно говорить о договоре хранения, но в сфере цифровых технологий.
Кроме этого, это огромное количество технологических услуг по мониторингу и сбору информации, например, при использовании технологий «умного» дома, оплата обязательных платежей и так далее. Но все эти разрозненные, уже реально существующие правоотношения, пока ещё не сформировали полноценный гражданско-правовой институт цифровых услуг.
Однако в скором времени это объективно произойдет.
библиографический СПИСОК:
1. Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с учетом поправок, внесенных Законом РФ о поправке к Конституции РФ от 14 марта 2020 г. № 1-ФКЗ // Российская газета. № 144, 04.06.2020 г.
2. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) от 30.11.1994 № 51-ФЗ (ред.
от 16.12.2021, с изм. от 12.05.2020) // Собрание законодательства РФ, 05.12.1994, № 32, ст. 3301
3. Налоговый кодекс Российской Федерации (часть вторая) от 05.08.2000 № 117-ФЗ (ред. от 21.05.2020) // Собрание законодательства РФ, 07.08.2000, № 32, ст. 3340.
4. Федеральный закон от 10.07.2002 № 86-ФЗ (ред. от 03.04.2020) «О Центральном банке Российской Федерации (Банке России)» (с изм. и доп., вступ. в силу с 12.04.2020) // Российская газета, № 127, 13.07.2002
5. Федеральный закон от 31.07.2020 № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации от 3 августа 2020 г. № 31 (часть i) ст. 5018
6. Федеральный закон от 27.07.2006 № 149-ФЗ (ред. от 03.04.2020) «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» // Российская газета, № 165, 29.07.2006.
7. Приказ Минспорта России от 17.01.2020 № 16 «Об утверждении Правил вида спорта «компьютерный спорт»». — URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_344136/
8. Письмо Минфина России от 09.02.2021 № 03-03-06/1/8061 «Об отражении доходов российской организации от операций с криптовалютой» // СПС Консультант Плюс.
9. Письмо Минфина России от 13.10.2021 № 03-04-05/66994 «Об уплате НДФЛ при совершении операций с физическими лицами по покупке и продаже биткоинов» // СПС Консультант Плюс.
10. Письмо Департамента налоговой и таможенной политики Минфина России от 2 октября 2021 г. № 03-11-11/63996 «О регулировании выпуска и оборота криптовалют» // СПС Консультант Плюс
11. Информация Банка России от 04.09.2021 «Об использовании частных «виртуальных валют» (криптовалют)». // СПС Консультант Плюс
12. Законопроект № 419059-7 «О цифровых финансовых активах» от 20.03.2021 // https://sozd. duma.gov.ru/bill/419059-7
13. Арянова T. Какое будущее ждет цифровые активы // IHODL.COM: иллюстр. онлайн-изд. — 2021. — URL: https://ru.ihodl.com/analytics/2021-09-24/kakoe-budushee-zhdet-bitkoin-i-cifrovye-aktivy/
14. Карцхия А.А. Диссертация на тему «Гражданско-правовая модель регулирования цифровых технологи на соискание ученой степени доктора юридических наук (специальность 12.00.03 — гражданское право; предпринимательское право; семейное право; международное частное право). — М.: 2021. — 394 c.
15. Кудь А.А. Обоснование Понятия «Цифровой Актив»: Экономико-Правовой Аспект // Journal of Education and Science, Vol. 2, No. 1, 2021 // URL: https://www.bitbon.space/ru/what-is-a-digital-asset
16. Лаптев В.А. Цифровые активы как объекты гражданских прав // Вестник Нижегородской академии МВД России, 2021. — № 2 (42). — С. 199-204.
17. Останина Е.А. Основание присоединения к многопользовательской онлайн игре — договор с участием потребителей / Право в сфере Интернета: Сборник статей/рук. авт. кол. и отв. ред. М.А. Рожкова. — М. Статут, 2021. — С. 311-345
18. Павел Крашенинников разъяснил положения законопроекта о цифровых правах // https:// alrf.ru/news/pavel-krasheninnikov-razyasnil-polozheniya-zakonoproekta-o-tsifrovykh-pravakh/
19. Савельев А.И. Электронная коммерция в России и за рубежом: правовое регулирование. М.: Статут, 2021. — 638 c.
20. Цинделиани И.А. Правовая природа цифровых финансовых активов: частноправовой аспект. — URL:// https://urfac.ru/?p=2157
21. Экспертный совет по цифровой экономике и блокчейн технологиям при Комитете Государственной Думы РФ по экономической политике, промышленности, инновационному развитию и предпринимательству / Перспективы законодательного регулирования цифровых активов и смарт-контрактов. — URL: // https://advsin.ru/sites/default/files/node/ Даиджест Госдума.pdf С. 4.
