Кто дает обет безбрачия? Так ли он безвреден для жизни человека?

Альманах «Призвание».

На прошедшей презентации книги «Двое во едину плоть, или о любви, сексе и религии» в числе прочих работ о семье и супружеской жизни критически упоминалась и статья диакона Михаила Таганова. Публикуем текст статьи о.Михаила и приглашаем читателей к обсуждению.

— Отец Михаил, какое место в жизни человека занимает половое влечение, естественно ли оно, по мнению Церкви?

— Таинство брака освящает родовую жизнь человечества, и неотъемлемой частью этой жизни, ее физиологической основой, конечно  же, являются половые отношения супругов. Психология полового поведения – важная составляющая человеческого поведения в целом. Самая распространенная точка зрения здесь, наверное, будет звучать так: «Это же все естественно! Следовательно…» И следуют обычно весьма практические выводы.

Однако, если посмотреть на эту сторону человеческой жизни более пристально, с точки зрения Божественного Откровения и новозаветной этики, то это будет весьма странная «естественность».

Например, при всем желании половое влечение трудно поставить в один ряд с другими естественными потребностями человека – потребностями в воздухе, в пище, в воде, в отдыхе и т.д. Подлинно естественные потребности проявляют себя в организме столь могущественно, что, пренебрегая ими, человек попросту умирает — от голода и жажды, от истощения… Но никто и никогда еще не слышал о человеке, который умер бы от неудовлетворенного полового влечения!

Другой пример: удовлетворение человеческой потребности в пище может быть, например, публичным, и в этом нет абсолютно ничего предосудительного. Напротив, тут сформировалась особая сфера человеческой культуры, в том числе и культуры церковной: в монастырях мы слышим, например, что «трапеза есть продолжение молитвы»… Иное дело с половыми потребностями. Их сокровенная суть настолько не публична, что любая попытка хоть в какой-то степени их обнаружить, обнародовать вызывает чувство стыда (конечно, при условии, что человек еще сохранил в себе эту благотворную способность…).

А стыд – это важнейшая функция нашего нравственного сознания, своего рода «охранная сигнализация» нашей души. Именно стыд от своей наготы впервые испытали Адам и Ева в раю, сшив себе из листьев опоясания (см. Быт. 3). Таким образом, инстинкт продолжения рода и половое влечение стоят особняком в ряду других потребностей человека, и святые отцы всегда связывали это явление с последствиями грехопадения в человеческой природе.

— Но сейчас Вы сказали о родовых отношениях в целом. Но ведь брак задуман и  благословен Самим Богом, причем, еще в раю, до грехопадения, когда, по словам Библии, все было «хорошо  весьма». Получается, что и половое влечение тоже «хорошо», а Церковь, освящая брак, освящает, в том числе, и его физиологическую составляющую?

— Действительно, брак задуман и благословлен Богом в раю, но, увы, осуществляется он после  грехопадения, а значит, между замыслом и его осуществлением стоит некая греховная перемена… К человеческому естеству, говоря святоотеческим языком, «приразилась» блудная страсть. Есть на этот счет замечательная антропологическая концепция преподобного Максима Исповедника (VII в.). Он полагал, что человек изначально был сотворен Богом нейтральным по отношению к страданиям и к удовольствиям, но в своем стремлении к райскому «запретному плоду» — т.е. греховному удовольствию в широком смысле – он одновременно стал причастен и страданиям… Еще древние эпикурейцы, как раз и пытавшиеся на глубоких философских основаниях жить ради плотских удовольствий, заметили — удовольствие бывает одно, а страданий всегда два: до удовольствия (желание) и после него (лишение).

И вообще, страданий в мире гораздо больше, чем наслаждений. Эту мысль подтверждает и то, что сама этимология слов «страсть» и «страдание» во многих языках одинакова (ср. лат. Passio).

Как много этих греховных страстей-страданий возникает  вокруг самых, казалось бы, невинных пожеланий, услаждающих наше падшее «я»! Что уж тогда говорить о страданиях так называемой «страстной любви», если вся мировая художественная литература переполнена сюжетами такого рода.

Страсть блуда совсем не обязательно проявляется только в грехе прелюбодеяния. В браке она может обнаруживаться в безграничном телесном самоугождении и в эгоистичном отношении к человеку другого пола – ослепленные страстью, мы не видим в нем личности, живой души; он превращается в орудие нашего удовлетворения. Объект страстной любви становится в своем роде предметом собственности, а отсюда, даже в освященном Церковью союзе, проистекают многие трагедии.

— Каковы же были отношения полов до грехопадения?

— Мне представляется, что можно вообразить себе отношения  полов до грехопадения, если посмотреть … на животный мир. Ведь тварь, по мысли апостола Павла, «покорилась суете не добровольно», она «совокупно стенает и мучится доныне» и ждет «избавления от рабства тлению» (Рим. 8:19-22), в которое она попала как раз по вине человека… Несомненно, животные в чем-то очень близки к Богу, к Его первоначальному замыслу о них.

Так вот, у высокоразвитых животных родовая жизнь и инстинкт продолжения рода занимают очень важное место. Но при этом собственно физиологические отношения носят чаще всего сезонный характер. Они совершенно прекращаются с рождением детенышей, и животные полностью переключаются на заботу о потомстве. И тут некоторые животные (например, волки, еноты) могут послужить поучительным примером родительской любви и супружеской верности для иных «воцерковленных православных»…

Да, животные тоже испытывают плотскую радость и некое воодушевление в период своих брачных игр. Но турниры самцов практически никогда не заканчиваются чьей-либо смертью, а от «неразделенной любви» животные не убегают на край света и не кончают с собой. А у людей?.. Излишне и говорить, что животные ничего не знают о половых извращениях и не создают себе индустрию из кинофабрик, журнальчиков, магазинчиков, которые только и заняты обслуживанием, всесторонним развитием, поэтизацией блудной страсти человечества… Все это – чисто человеческие явления, и тут мы воистину «горее скота», как говорится в наших вечерних молитвах.

Если мы посмотрим  на евангельский образ Иисуса Христа, то нам станет очевидно, что на всем Своем земном пути Он совершенно не соприкасался со стихией родовой жизни человечества. Спаситель имел всю полноту человеческой природы и первым Своим чудом благословил брак. Но при этом Его собственное рождение – безсеменное, Его Мать – Приснодева.

В воплощении Он принял на Себя мужской пол, но ни в одном каноническом Евангелии мы не найдем примеров Его собственно «мужского», так сказать, «гендерного» поведения. Все лукавые попытки найти такие примеры и приписать Спасителю некое «тайное» плотское родство не выдерживают критики и давно осуждены Церковью (от древних гностиков до «Кода Да Винчи» включительно). Да и Сам Господь Иисус Христос, как видно из Евангелия, пресекал попытки навязать ему сугубо человеческие отношения (Лк. 8:19-21). Он показывает, что вся эта половая, родовая стихия имеет мало общего с грядущим Царством (Мф. 22:29), за исключением, может быть, самого образа брака, который приобретает в Евангелии совершенно небесные черты. Более того!

Чтобы войти в это мессианское Царство, требуется иное, духовное рождение (беседа с Никодимом в Евангелии от Иоанна), так как рождение по плоти приводит человечество только к умножению греха… Замечательно говорит об этой проблеме и о необходимости духовного рождения святитель Николай (Велимирович) в своих философско-этических эссе «Мысли о добре и зле».

— Все-таки из Ваших  слов можно сделать вывод о природной греховности половых  отношений в браке, если они явились результатом грехопадения…

— Церковь никогда  не соглашалась с точкой зрения дуалистических сект, паразитировавших на ее аскетическом идеале, что тело и все его отправления – это зло, и, следовательно, брак и половая жизнь греховны по своей природе. Это, конечно, не так. Вы сами заметили, что брак установлен Богом – а все созданное Им «добро зело». В таинстве венчания Церковь, помимо других сторон брачной жизни, недвусмысленно благословляет именно «телесное сопряжение». Но эта физиологическая сторона брака – это, видимо, некое Божественное снисхождение к нашей греховной страстности, окрашенное Его непостижимой любовью.

На мой взгляд, плотская брачная жизнь представляет собой некий этап, ступеньку в  индивидуальном духовном развитии. Плотские радости «адресованы» Богом самому молодому человеческому возрасту, там они желанны, необходимы, многократно воспеты в искусстве и в литературе. Их естественный итог – рождение детей, а это событие ставит юношу или девушку на качественно иной уровень нравственного развития. Отцовство, материнство — некоторые святые отцы видели в способности деторождения проявление образа Божия в человеке, некое сотворчество человека Богу в произведении на свет новых людей.

Иные сильные  души минуют брачную жизнь вовсе, сразу устремляясь к Богу и  принимая монашеский чин. Этот путь, институционально оформившийся в IV в., тоже был предсказан и благословлен Христом (Мф. 19:11-12). Но живя в падшем мире, в браке или вне брака, каждый христианин так или иначе призван совершить победу над своим падшим естеством, а значит, и над блудной страстью. Если для монаха – в силу его обета — эта победа означает полное воздержание, причем не только на физическом, но и на мысленном уровне, то для семейного человека это стяжание целомудрия в браке. В одной из своих проповедей святитель Филарет Московский сказал так «Брак и девство – не для всех, но целомудрие – для всех».

— Современные  люди редко слышат подобные слова. Что  значит «стяжать целомудрие в браке»?

— Добродетель  целомудрия – это целостный, личностный подход к своему супругу и к самому себе, основанный на том, что все мы являемся образом Божиим. Целомудрие предполагает чистый, не затуманенный похотью взгляд на человеческое естество. В браке это означает, что прежде всего нужно сохранить супружескую верность, не стать рабом своему страстному началу, не воспринимать супруга как «сексуального партнера» и не «заиграться» в юношеские игры до той поры, когда стареющее тело будет просить пощады, а развращенный ум поведет его за собой на все новые и новые плотские «подвиги»… Плохо, если, вступив на эту ступень в начале семейной жизни, человек так и остается на ней, и начинает, скажем, рассуждать о «свободной и ничем не ограниченной радости» полового общения.

Гораздо ближе к христианскому нравственному идеалу трезвое решение отдать должное своему «плотскому человеку», а затем по собственной воле ослабить эту зависимость и сознательно устремиться к лучшему и большему. Из агиографии мы знаем о таких святых супружествах, где раньше или позже, плотские отношения были сознательно отвергнуты. Разве кто-то дерзнет сказать, что этот подвиг так уж омрачил их жизнь, лишил взаимной радости или затруднил спасение в «супружеском чине»? Вовсе нет.

— Как поступать православным супругам во время церковных  постов?

— Весь наш церковный  Устав (в той части, где он говорит о постах и о времени совершения таинства венчания), а также свод канонических правил направлены на ненавязчивое воспитание в чадах Церкви именно такого, умеренного, бесстрастного взгляда на телесные супружеские отношения.

Теперь, наверное, уже всем известно, что таинство венчания не совершается в период любого из четырех постов и даже накануне постных дней любой седмицы. Иные не слишком «воцерковленные» женихи и невесты, зарегистрировавшись в загсе, нетерпеливо ждут праздника, чтобы повенчаться. Но причина такой «отсрочки» не только и не столько в невозможности организовать для молодоженов «брачный пир», как можно подумать… Дело именно в телесной близости, обычно следующей вскоре за брачной трапезой.

Эта естественная радость и, в каком-то смысле, награда молодоженов за непорочную жизнь до брака, по мысли Устава, все же несовместима с требованиями поста.

Но это касается не только молодоженов — женатые  люди, живущие церковной жизнью, во все постные дни тоже призваны соблюдать супружеское воздержание! И таких дней в году набирается довольно много… Увы, об этом нынче многие склонны «забывать», а ведь это обязательный элемент каждого поста. Церковь удерживает своих чад от избыточных телесных радостей, направляет их энергию на покаяние и на духовные дела.

Но только ли в посте тут дело? Оказывается, нет. Вот наступает праздник Пасхи или Рождества, все радостно разговляются. А Устав, как ни это странно, по-прежнему предписывает супружеское воздержание! Браки не венчаются ни на Светлой седмице, ни на Святках. Почему же? Это тоже приоритет брачного целомудрия. Причина в том, что праздник такого масштаба и причащение в эти дни Святых Таин несоизмеримы с нашим «плотским мудрованием»: увлекшись телесными утешениями, человек неизбежно теряет чистоту помыслов и становится недостоин радости духовной.

Неспроста Православная Церковь сохранила в своем  обиходе и ветхозаветное понятие  о «ритуальной чистоте». Человек, предававшийся любовным утехам накануне посещения храма, не может сразу  же приступать к таинствам, прикладываться к мощам и святыням, причащаться Тела и Крови Христовых. Он должен привести себя в трезвенное, «чистое» состояние. Священник во время «Херувимской песни» читает в алтаре молитву, призывающую всех нас к безупречной плотской чистоте: «Никтоже достоин от связавшихся плотскими похотьми и сластьми приходити, или приближитися, или служити Тебе, Царю Славы»…

— Почему Церковь признает лишь три брака?

— Этот же целомудренный подход к супружеским отношениям лежит в основе канонического  признания Церковью только трех браков. Есть мудрая народная поговорка: «Первый брак от Бога, второй — от людей, третий – от лукавого». В ней есть большая доля истины.

Второй брачный союз, действительно, может быть для кого-то печальной необходимостью. Кто-то стал жертвой супружеской измены, пережил смерть супруга, но затем встретил нового достойного спутника… Подобно чинопоследованию таинства венчания, для освящения такого союза в Большом Требнике существует особый чин «О второбрачных», совсем не торжественный, содержащий покаянные молитвы.

Но вот третий брак – это уже своего рода сигнал о том, что человек настроен на служение собственной плоти, что он не умеет или не хочет расстаться с плотским образом мышления, смиренно принять свое вдовство или вынужденное одиночество как волю Божию. Это некий предел, за которым уже нет подлинно христианской духовной жизни.

Русский православный философ Б.Вышеславцев, видный мыслитель  русской эмиграции, ученик Н.О.Лосского, написал замечательный труд «Этика преображенного эроса». В нем он на примерах из Священного Писания и святоотеческой традиции убедительно показывает, что «вектор» нравственного развития человека в сфере чувственности должен быть направлен от страстного «первобытного» эроса к столь же пламенной и неутолимой, но бесстрастной любви к Богу. Этот процесс он называет «сублимацией».

Начало развития – это страстное влечение к противоположному полу, которое, в принципе, может воспитать в человеке немало хороших качеств. По мере преодоления страстного начала человек возрастает духовно, наступает единственное верное завершение этого процесса – чистое влечение человеческой души к Своему Создателю, таинственное общение, единение с Ним. Так на путях Промысла Божия человеческая душа возрастает в любви.

Святитель Иоанн  Златоуст – величайший знаток и учитель христианской нравственности. Его перу принадлежат возвышеннейшие высказывания и многочисленные сочинения на тему супружеской любви и христианского брака. Давайте завершим этот разговор именно его словами: «Не будем же пренебрегать своим спасением, и отдавать душу диаволу через грех [блуда]. Отсюда происходит множество бедствий, разрушающих домы, и множество раздоров; от этого иссякает любовь и исчезает благорасположение… От целомудрия рождается любовь, а от любви – бесчисленное множество благ»*.

* Свт. Иоанн  Златоуст. О целомудренной супружеской  жизни. / Иже во святых отца нашего  Иоанна  Златоустого,  архиепископа  Константинопольского, избранные творения. Собрание поучений. Изд.ТСЛ, 1993. -Т.1. — с. 370.

Читайте также: Двое во едину плоть, или о любви, сексе и религии: Иным благочестивым читателям не рекомендуется ( видео аудио фото)

Словарь «Правмира» — Брак, венчание