Запараноено! — @дневники: асоциальная сеть

Ценность «Суммы технологии» в постановке вопросов, а не в готовых ответах. Конечно, можно сосредоточиться на том, какие предсказания автора сбылись или сбываются, а какие, возможно, основаны на ложных предпосылках (если вы так умны, чтобы делать соответствующие выводы). Но всё-таки эта книга — не попытка угадать конкретные детали будущего, тем более что Лем сурово критикует футурологов за привычку представлять будущее как сильно увеличенное настоящее. По его мнению, с тем же успехом древние греки могли бы ждать от грядущих веков галер с огромными вёслами, но никак не атомных подводных лодок. «Сумма технологии» — это, скорее, попытка задать вектор мысли, обрисовать дальнейшее развитие человечества в самых общих чертах, с учётом переломных открытий, о которых мы пока, конечно, ничего знать не можем. Чаще всего это звучит не как «через тысячу лет будет так-то и так-то», а как «человечеству надо решить вот эту проблему, но каким же образом?» Я бы сказала, это попытка задать правильные вопросы. Думаю, поэтому она до сих пор и не устарела. Можно чего-то не понять в этой книге, можно с чем-то поспорить, в этом и будет её главная ценность — в том, чтобы расшевелить, заставить думать, увеличить масштаб мыслей, даже если скачок от сиюминутного и близлежащего к прошлым и будущим миллионам лет и бесконечному Космосу окажется слишком болезненным. За себя могу сказать: я не думаю, что всё поняла в этой книге, мне, похоже, не хватает ни эрудиции, ни интеллектуального ресурса. Но, образно говоря, я чувствую, что у меня в мозгу прибавилось извилин. Да, было непросто, пришлось искать дополнительную информацию, пришлось напрягать знакомых знатоков физики и информатики. Но именно этого я и хотела, этого, собственно, и ждёшь от подобных книг — этих великолепных сложностей.

Вообще, читая эту книгу, можно пережить самые разные всплески чувств. Можно огорчиться своему невежеству. Можно запараноить на размышлениях об искусственно созданных мирах, населённых искусственно созданными разумными существами, да так хитро сконструированных, чтобы они никогда не смогли догадаться о нереальности своего мира. Прям сразу думаешь: «а вдруг молчание Космоса связано с тем, что это нас кто-то запер в рукотворной Галактике, которая вовсе не так велика, как кажется?» Можно загрустить о своём несовершенстве, когда Лем предложит решить, думаем ли мы только о себе или о благе всего человечества. С печалью осознаёшь, что, кажется, отродясь о благе человечества не думал. Можно подхватить оптимизм автора: я вот рассталась с некоторой частью своего скепсиса относительно существования инопланетного разума. Можно всерьёз загрузиться проблемами личности и сознания, пытаясь разрешить поставленные Лемом вопросы. Можно, в конце концов, новым взглядом посмотреть на «Солярис», или на «Мечтают ли андроиды…», или на «Матрицу».

Попробую кратко очертить круг проблем, затронутых в «Сумме технологии». Очень кратко. Первая глава, как своеобразное вступление, рассказывает о ненадёжности любого взгляда в будущее, оправдывает автора, который за это всё-таки взялся, ну и обрисовывает современную ему ситуацию. Дальше начинается самое главное.
Во-первых, и это очень интересно, Лем сравнивает технологическую эволюцию с эволюцией биологической — эта тема проходит через всю книгу. Это сравнение нужно ему, чтобы оценить возможности развития человеческой технологии с научной точки зрения — потому что наука занимается не столько отдельными явлениями, сколько целыми классами явлений. Следовательно, нужны аналогии, нужны схожие элементы, чтобы вывести для них общие закономерности.
Во-вторых, автор формулирует такую проблему: чтобы понять, как будет развиваться цивилизация, надо сравнить её с другими цивилизациями, но нам не с чем сравнивать, и это сильно осложняет дело. Тем не менее, о наших возможных «братьях по разуму» он рассуждает очень оптимистично. Прежде всего, он уверен, что они есть: «Рассуждения, в основу которых положен тезис о заурядности нашей цивилизации, до сих пор казались наиболее разумными: и само положение Солнца в системе Млечного Пути «среднее» (ни на самом краю, ни слишком близко к центру), и Млечный Путь — наша Галактика — типичная спиральная галактика, подобная миллионам других, занесенных в огромный каталог туманностей. Поэтому есть большие основания считать нашу земную цивилизацию достаточно типичной, рядовой, относящейся к разряду наиболее часто встречающихся».
Затем, он отвергает как исключительность человечества, так и теории о кратковременности существования цивилизаций или их склонности к самоликвидации. В своих рассуждениях автор приходит к выводу, что разумная жизнь — закономерность, а не случайность, а молчание Космоса, вероятно, объясняется различными путями развития цивилизаций (которые могут быть вообще не связаны с астроинженерией) или даже существованием очень непохожих друг на друга Разумов.
В-третьих, Лем предупреждает об опасности «информационного барьера», к которому приближается человечество, и пытается найти пути решения этой проблемы. Для меня это была самая сложная тема: суть проблемы описана очень доходчиво, а вот всё это «выращивание информации», «чёрные ящики»-регуляторы, «колонии теоретизирующих механизмов»… Кто разумом могуч, тот пойми, а я в сторонке постою.
В-четвёртых, Лем затрагивает тему метафизики и религиозных убеждений, причём весьма сурово затрагивает. Интересно, что он убеждён, что искусственный разум, способный познавать окружающую реальность, наверняка тоже создал бы некое подобие «веры», чтобы компенсировать свою бренность и неполноту своих знаний о мире. Не менее интересно, что научно-фантастическую литературу Лем тоже подвергает суровой критике за её легкомысленную безответственность.
В-пятых, Лем вводит термины «имитология» и «фантомология», обозначающие некие условные научные дисциплины. К имитологии можно отнести всю деятельность человека, реализующую заложенные в Природе возможности. Например, в природе нет аналога автомобиля, но есть металлы, поэтому мы можем автомобили делать. Фантомология, соответственно — это создание чего-то, чего в Природе не может быть. Сюда относятся конструирование миров — с произвольными физическими законами, или, например, виртуальная реальность (Лем её так не называет, он зовёт её «фантоматикой», но тем не менее). Этот раздел включает очень много интересных спорных вопросов, он переделки человеческого мозга и изменения личности, до «программирования» детей, от телепортации до клонирования, от криогенной заморозки до целой цивилизации, погружённой в виртуальность. Пожалуй, самая потрясающая часть книги, с кучей неразрешимых пока что дилемм.
В-шестых, ещё одна потрясающая тема — автоэволюция человека. Лем критикует биологическую эволюцию и утверждает, что с развитием технологией неизбежно начнётся перестройка человеческого тела и, возможно, разума. Рассмотрены прямо-таки безграничные возможности, от постепенной «помощи эволюции» до полного отказа от нынешнего человеческого облика.

Напоследок приводится заключение, в котором автор внезапно сам себе противоречит. Есть подозрение, что это как-то связано с тем, что заключение было написано специально для советского издания этой книги. Это подозрение укрепляется тем, что там появляются поклоны в сторону «научного коммунизма» и всего такого, которых прежде не было. Ну и сами посудите, он начал книгу с того, что нет внеисторической морали и развитие технологий оценивать с моральной точки зрения глупо, ибо нравственным ценностям свойственно изменяться. И вот в заключении он пишет, что недавно появившиеся оральные контрацептивы, ай-яй-яй, убивают нравственность, ведь акт соития, простите, лишается риска нежелательной беременности, а это совершенно лишает людей ответственности и даже умения любить. Ух ты. Дальше там ещё про недопустимость «обмена ценностей на выгоды», которые даёт технология. Так что есть мнение, что на эту часть книги лучше вообще не обращать внимания. А вот послесловие, «Двадцать лет спустя», наоборот, рекомендую — очень интересные дополнения к сказанному в «Сумме технологии».

Рекомендую ли я эту книгу? Полагаю, это очевидно. Бокал за будущее, друзья!

…он считает эту будущую перемену неизбежной и именно поэтому ищет любые аргументы в ее пользу, так чтобы неизбежное совпало с результатом выбора. Он не априорный оппортунист, он отнюдь не считает, что неизбежное по самой своей природе должно быть хорошим. Но он надеется, что так по крайней мере может быть.

Дорогая редакция!