Аттракция – это… Понятие, формирование и приемы аттракции в психологии ::

При прочих равных условиях люди легче принимают позицию того человека, к которому испытывают эмоционально положительное отношение. Если проанализировать поведение людей, которые живут и работают, практически не имея врагов и недоброжелателей, то можно заметить, что в деловом и личном общении они используют ряд морально-психологических приемов, направленных на формирование у партнеров по общению аттракции — возникновения при восприятии человека человеком эмоционально положительного отношения, привлекательности одного для другого. Для управленца владение этими приемами является служебной необходимостью.

Общий механизм формирования аттракции основывается на том, что всякий сигнал, поступающий к человеку через его органы чувств, может исчезнуть без следа, а может сохраниться в зависимости от его значимости и эмоционального заряда.

Эмоционально значимый сигнал, посылаемый партнеру, остается в сфере бессознательного и оказывает свое влияние в виде эмоционального отношения. В этом случае человек, оценивая свое отношение к другим людям, говорит, что не знает, почему он относится к ним так, а не иначе.

Если в процессе общения посылать партнеру сигналы так, чтобы сигнал имел для него эмоционально положительное значение и при этом он этот сигнал не осознавал, то возникает эффект, при котором партнер будет утверждать, что общение было приятным и собеседник располагает к себе.

Если же повторить это несколько раз, то у партнера будет вырабатываться достаточно стойкое эмоционально-позитивное отношение. Расположив к себе таким образом человека, т.е. сформировав аттракцию вы с большей вероятностью добьетесь принятие им вашей позиции, его внутреннего согласия с ней.

Какие же существуют приемы формирования аттракции?

Необходимо отметить, что приемы аттракции предназначены только для того, чтобы расположить к нам собеседника, а не убедить его в чем-то или что-то доказать.

Прием «Имя собственное» — обращение к партнеру по имени означает для него внимание к нему как к личности, утверждение его претензии на то, что он личность. Звук собственного имени вызывает у человека не всегда осознаваемое им чувство приятного. Поэтому как можно чаще при общении с другими обращайтесь к ним по имени и отчеству, удовлетворяйте их потребность осознавать себя личностью.

Прием «Зеркало отношения» — то, что изображено на вашем лице: улыбка, мимика, гораздо в большей степени соответствует вашим мыслям, нежели слова, которые вы произносите. Говорят, что лицо — это зеркало души. Доброжелательная улыбка на вашем лице воспринимается партнером как сигнал: «Я ваш друг». Друг — это тот, кто обеспечивает нашу защищенность. Каждый из нас нуждается в защите, и удовлетворение потребности в ней привлекает нас к тому, кто ее нам предлагает. При общении с людьми старайтесь иметь на лице доброе и приятное выражение, легкую улыбку.

Прием «Терпеливый слушатель» — терпеливо и внимательно выслушивая партнера по общению, обратившегося к вам, вы удовлетворяете одну из высших потребностей человека — потребность в самовыражении.

Прием «Личная жизнь» — большинство людей имеют свои личные интересы, увлечения, склонности. Если с человеком вести разговор в русле его личных интересов, он начинает считать вас чутким и внимательным человеком.

Прием «Золотые слова» — способность и умение говорить людям комплименты, т.е. слова или фразы, в которых содержится небольшое преувеличение положительных качеств человека. Противопоказаний к применению комплиментов практически нет. Любой разговор, деловую встречу или совещание можно и нужно начинать с комплиментов в адрес присутствующих.

Использовать приемы аттракции следует комплексно и постоянно. Следует знать, что эффект от их применения наступает не сразу, а через определенный промежуток времени. Применяя эти приемы, необходимо понимать, на что вы воздействуете, что происходит с другими, чего вы добиваетесь.

Важно помнить, что высокий уровень аттракции между участниками общения способствует обычно и большей точности межличностного восприятия. В некоторых ситуациях, особенно стрессовых, это может оказаться весьма полезным как для жизнедеятельности группы, так и для каждого из ее членов. Кроме того, аттракция способствует и достижению группой высокой эффективности (понимаемой, согласно Р.С. Немову, как «успешность решения всех социально значимых задач»). На это указывают, например, данные Л.С. Цветовой и др. (1980), свидетельствующие о том, что терапевтическая группа больных афазией функционирует более успешно в том случае, когда между членами группы устанавливаются доброжелательные отношения, т. е. тогда, когда они испытывают аттракцию друг к другу (терапевтический эффект в данном случае вполне может считаться адекватным индикатором эффективности групповой деятельности).

ЛИТЕРАТУРА

Андреева Г.М. Социальная психология. — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1996. — 376 с.

Андриенко Е.В. Социальная психология: Учебное пособие для вузов / Под ред. В.А.Сластенина. – М.: Академия, 2001. – 264 с.

Гозман Л.Я. Психология эмоциональных отношений — М.: Изд-во Моск. ун-та, 1987. — 166 с.

Изард К, Эмоции человека / Пер, с англ. — М., 2001.

Казаринова Н.В. Межличностное общение: Конспект лекция. – СПб. 2000. – 64 с.

Куницина В.Н., Казаринова Н.В., Погольша В.М. Межличностное общение. – СПб. 2001. – 544 с.

Проблема «затрудненного общения»

Понятие «затрудненное общение»

Современная психология постоянно обращается к изучению человека как субъекта многообразных видов деятельности и в целом его жизнедеятельности. Как правило, независимо от трактовки самого понятия субъект деятельности и уровней его рассмотрения выстраивается логика изучения данного явления в направлении поиска тех характеристик активности человека, которые приводят к позитивным изменениям себя и окружающего мира. В то же время, как указывает В.А. Лабунская (1997), личность как субъект деструктивного поведения, субъект разрушения отношений, трудностей взаимодействия еще недостаточно изучена в отечественной социальной психологии, несмотря на огромный интерес, проявляемый к этой проблеме в смежных отраслях психологии.

Одним из направлений, сложившимся в результате усилий психологов, психотерапевтов, этнографов, социологов, философов, культурологов, в котором представлены различные аспекты изучения личности как субъекта «неэффективной», разрушающей, деструктивной деятельности и общения, является социальная психология затрудненного общения. В ней рассматривается возникновение ситуаций затрудненного общения как объективное явление, обусловленное самим фактом формирования человеческой общности, особенностями развития личности в определенной социокультурной среде, социально-психологической природой общения, механизмами отражения и взаимодействия, уровнями их функционирования. Рассматривая «затрудненное общение» как объективное явление, многие авторы (Аржакаева Т.А., 1995; Бодалев А.А., Ковалев Г.А., 1992; Куницина В.Н., 1985 и др.) указывают на субъективную природу трудностей общения, подчеркивая, что следствием этих «субъективных трудностей» является объективная картина затруднений: от легких сбоев и трений до конфликта между партнерами.

Однако, как считает Е.В. Цуканова (1985), до сих пор в науке не сложилось четкого представления о проблеме затрудненного общения. Как пишет автор, «понятие «затрудненное общение» может употребляться как для определения общения, характеризующегося незначительными сбоями, которые не останавливают коммуникативного процесса и преодолеваются самими участниками процесса общения, так и для определения общения, протекающего в форме крайне выраженной затрудненности, когда коммуникативный процесс жестко блокируется и расстраивается настолько, что дальнейшее общение невозможно».

Что же такое затрудненное общение, каковы причины его возникновения и какими особенностями характеризуется «субъект затрудненного общения»?

И.Э. Стрелков (1990) предлагает понимать под психологическими трудностями общения «нарушения контактов в ходе взаимодействия партнеров, возниконовение всякого рода препятствий развития отношений, вплоть до их разрыва, когда общение складывается неблагоприятно и партнеры (или один из них) испытывает эмоциональное неблагополучие, напряжение, что сопровождается дезадаптацией поведения».

По мнению Е.В. Цукановой (1985, С. 19), трудности общения — это «специфический социально-психологический феномен, проявляющийся и реальных ситуациях взаимодействия в форме непонимания людьми друг друга».

В.Н. Куницина (1995) рассматривает трудности общения в качестве субъективного феномена, представленного в сознании субъекта в виде эмоциональных переживаний дискомфорта, возникающих в ситуации взаимодействия как на межиндивидуальном уровне, так и на межгрупповом. Она пишет: «Трудности общения – явление субъективной природы, острые эмоциональные переживания субъекта в ходе общения в определенных ситуациях, сопровождающихся внутриличностным и нервно-психическим напряжением».

В своих исследованиях А.А. Бодалев и Г.А. Ко­валев (1990, С. 65) так описывают явление трудностей общения: «В процессе общения могут возникать объективные трудности, следствием которых оказывается пол­ное или частичное недостижение целей, неудов­летворение побуждающего мотива или неполуче­ние желаемого результата в той деятельности, которую общение обслуживало».

Таким образом, затрудненное общение рассматривается в психологии в нескольких аспектах (В.А. Лабунская, 2001, С. 9):

В качестве социально-психологического феномена, проявляющегося только в ситуации взаимодействия, социального общения;

Как явление объективное, представленное в несоответствии цели и результата, выбранной модели общения и реально протекающего процесса;

Как явление субъективное, заявляющее о себе в различного рода переживаниях человека, в основе которых могут быть неудовлетворенные потребности, мотивационный, когнитивный, эмоциональный диссонансы, внутриличностные конфликты и т.д.

Само общение, в силу его социально-психологической природы, является «трудной» деятельностью, поскольку в нем содержаться элементы, затрудняющие оптимальный уровень функционирования. Особенности экспрессии и речи, социально-перцептивной сферы личности, системы ее отношений, форм обращений, уровень развития навыков взаимодействия и условий общения превращают любой акт общения в задачу, в сложную многоаспектную деятельность, считает В.А. Лабунская (2001).

С точки зрения Братуся Б.С. (1988), Кагана М.С., Эткинда А.М. (1988), Петровского В.А. (1996), Рюмшиной Л.И. (1996), «ядром настоящего» общения, общения с человеческим лицом является отношение к другому и к самому себе как к субъекту, неповторимому в своей активности, как к ценности. Следовательно, несоответствие наличного общения, то есть отношение к другому и к себе как к объекту, непризнание уникальности «Я», ограничение свободы выбора способов и средств самовыражения заданным рамкам, концептуальным ориентирам общения должно расцениваться, по мнению В.А. Лабунской, как неэффективное, неоптимальное, разрушающее личность, то есть и «объективно и субъетивно затрудненное общение». Таким образом, субъект затрудненного общения — это индивид, для которого является характерным сочетание объектного, неценностного отношения к другому и к самому себе, обладающего низким уровнем осознания, непринятия себя таковым (В.А. Лабунская).

В.А. Кан-Калик и Г.А. Ковалев (1987), опираясь на представления В.Н. Мясищева и А.А. Бодалева о трехкомпонентной структуре общения, разработали следующие критерии выделения типов общения: особенности отражения (когнитивная сложность — простота), вид отношения (личностное — ролевое), форма обращения (открытое — закрытое). Сочетание этих характеристик в плане субъектов общения дает несколько типов, среди которых «диалогический тип» рассматривается как высший уровень организации общения. Для данного типа характерно сочетание когнитивно-сложного отражения партнерами друг друга, с личностным отношением и открытым обращением, поведением относительно друг друга. Важным условием диалогического типа общения становится принцип взаимности: личностное отношение, открытое обращение, глубокое и разностороннее понимание обоих партнеров. Если придерживаться этой модели оптимального общения, утверждает В.А. Лабунская (1997), то из нее следует, что в случае, если один из партнеров не обладает когнитивной сложностью в отражении других людей, объектен в отношении к другому, неискренен, то такое общение объективно становится затрудненным.

Понятно, что результаты общения всегда несколько иные, чем первоначальные намерения и установки партнеров. То, что рождается в общении не поддается полной операционализации, осмыслению и сведению к сочетанию каких-либо интегральных характеристик личности и общения. В.А. Петровский (1996, С. 82) отмечает, что не сама по себе эгоцентрическая установка партнера или партнеров является фактором разрушения общения, а «в тенденции такая позиция заключает в себе непреодолимое зло самоутраты … подвигая другого (других) к той или иной форме эксплуатации первого….».

Другим источником создания психологических моделей субъектов затрудненного общения могут служить представления о личности и ее взаимодействии с окружающим миром, сложившиеся в рамках определенных психотерапевтических школ.

В истории различных психологических ориентаций и примыкающих к ним психотерапевтических направлений, прослеживается смена не только представлений о личности, ее природе, психологической структуре, но и в соответствии с появляющимися изменениями наблюдаются трансформации представлений о базовых факторах возникновения затруднений в общении.

Психоаналитическое направление в социальной психологии одно из первых обратилось к поиску причин и объяснений нарушений межличностного общения, раскрытию природы «затрудненного общения», исходя из особенностей развития и формирования личности человека. Представители этого направления, обращаясь к идеям сложности и противоречивости внутреннего мира человека, к роли последствий неудовлетворённости его потребностей в организации им взаимодействия с миром, к тезису о противеречивости между желаемым и должным, к теории защитных механизмов личности, видят именно в этих характеристиках человека и причины, и объяснения неизбежности затруднений, нарушений в общении. Некоторые характеристики человека, такие, как защитные механизмы личности расцениваются и как способ выхода из ситуации затрудненного общения, и как важный параметр поведения субъекта затрудненного общения.

Психоанализу как одной из объяснительных схем поведения в социальной психологии принадлежит мысль о неосознаваемых факторах затрудненного общения и, соответственно, идея о роли бессознательного в возникновении психологических трудностей общения. На основе идей психоанализа о соотношении сознательного и бессознательного, основных элементов структуры личности, этапов ее развития можно выстроить различные сочетания характеристик личности как субъекта затрудненного общения. Но каковы бы не были описания субъекта затрудненного общения, в них главное место следует отвести системе отношений, сложившихся между родителями и детьми. Детско-родительские отношения выступают в роли источника многих проблем взрослого человека, в том числе и трудностей общения, которые переживаются им как внутренний или межличностный конфликт. Превращение этих отношений в малоосознаваемые комплексы личности является источником формирования способов поведения, приводящих к затруднениям в общении.

Исходя из этого, В.А. Лабунская (1997) считает, что на основе сочетания «комплексов» личности можно построить классификацию субъектов затрудненного общения. Как известно, особая роль в формировании комплексов, акцентуаций личности отводится фрустрации в процессе общения с близкими людьми базовых социальных потребностей индивида. Такие особенности поведения личности, как тревожность, агрессивность, чувство обиды или вины, которые постоянно обсуждаются как условия и результат затрудненного общения, во многом являются следствием неудовлетворенных социальных потребностей личности. Например, фрустрация стремления к превосходству или к самосовершенствованию становится основой для возникновения внутриличностных конфликтов и развития на этой базе таких черт личности, как зависть, недоверие, ненависть и т.д. Проявление их в общении неизбежно приведет к возникновение различных форм затрудненного общения.

Особенно важными для понимания особенностей субъекта затрудненного общения являются работы К. Хорни (1993) и Э. Фромма (1994). Так, с точки зрения К. Хорни, неудовлетворенность социальных потребностей личности, порождает устойчивое состояние тревоги, которое выступает, по мнению многих исследователей, глобальным фактором саморазрушения личности и разрушения ее межличностных отношений. Э. Фромм, как и К. Хорни, не использовал в своих работах термин «затрудненное общение». Он обращался к понятию «деструктивное поведение». Но описанные им особенности деструктивного поведения могут быть интерпретированы как характеристики субъекта затрудненного общения. Э. Фромм подчеркивает, что современный человек постоянно испытывает чувство зависимости от других, отсутствия социальной безопасности, чувство беспомощности, неполноценности, поэтому он деструктивен в своем общении, наполнен отрицательными переживаниями по поводу его.

Сочетание степени выраженности социальных потребностей, а также интенсивности их фрустрации также, с точки зрения В.А. Лабунской, может являться одним из критериев психологической классификации субъектов затрудненного общения.

Таким образом, в контексте психоаналитического направления в социальной психологии затрудненное общение может быть интерпретировано как состояние напряжения, порожденное недостаточно осознаваемыми внутриличностными конфликтами, природа которых кроется в системе отношений ребенка с близкими ему людьми, человека с окружающим миром, по-разному удовлетворяющем его базовые социальные потребности.

В то же время, как указывает В.А. Лабунская (2001, С.44), субъектом затрудненного общения в рамках данного направления может быть индивид:

1) с несбалансированной структурой личности;

2) неспособный преодолевать кризисы развития;

3) застревающий на выборе одной из возможных стратегий межличностных отношений;

4) направляющий свое стремление к превосходству в деструктивное русло;

5) выбирающий стиль жизни, характеризующийся низким социальным интересом и деформациями во взаимодействии, допускающими психологическое и физическое уничтожение другого.

В такой трактовке затрудненного общения и основных характеристик субъекта затрудненного общения он предстает как индивид, определяющий свои отношения с другими с помощью различного рода защитных механизмов, вплоть до избегания общения и вытеснения самого факта затруднений в общении.

В контексте социально-ориентированного психоанализа объяснительная схема «объективности», неизбежности затрудненного общения включает особенности функционирования мотивационно-потребностной сферы личности субъекта общения, соответствующую ей систему отношений к себе и другим, противоречивость тенденций адаптации к окружающему миру (см. В.А. Лабунская, 1997).

Безусловно, возможны и другие основания для определения субъекта затрудненного общения, например, с точки зрения теории взаимодействия, разработанной Э. Берном (1992). В этом случае главная причина затруднений — это выбор партнерами неадекватной ролевой позиции в общении, выбор неадекватной формы обращения к партнеру, это выбор доминантных способов организации взаимодействия. Субъект затрудненного общения в контексте транзактной теории — это субъект с негармоничным развитием личности, для которого характерно стремление к доминированию в общении с другими, демонстрация «родительской позиции», отсутствие ролевой гибкости, заданность «сценариев» взаимодействия.

В рамках различных теорий диадического взаимодействия как зарубежных (см. Андреева Г.М., Богомолова Н.Н., Петровская Л.А., 2001) , так и некоторых отечественных выделены главные источники позитивных отношений в общении — это получение материальной или психологической выгоды (повышение статуса, изменение роли, улучшение самооценки и т.д.). При этом «позитивность» общения опосредована внутренними и внешними факторами, среди которых чаще всего указывается на меру сходства между субъектами в их установках, ценностях, на наличие способностей к общению. С точки зрения исследователей (Д. Тибо, Г. Келли), способным считается тот, кто обладает большим «потенциалом для вознаграждения другого». В то же время, несовместимые, соперничающие тенденции рассматриваются авторами как условия, увеличивающие вероятность негативных результатов и прерывания общения. Кроме того, на оценку «позитивности» общения оказывает влияние степень соответствия полученных в данный момент «вознаграждений» и имевших место в прошлом опыте взаимодействия, а также превосходство имеющегося результата в отношении возможных альтернатив. Считается, что субъекты общения не будут продолжать взаимодействие, если «позитивность» полученного результата, ниже, чем та, которая была в этом взаимодействии раньше, или если у партнеров есть лучший выбор. «Эти и многие другие соображения относительно того, что определяет успех — неуспех, длительность, постоянство — прерывность общения приводят к выводу о том, что трактовка затрудненного диадного общения будет строиться на основе того, что выступает в определенной концепции внешним фактором, а что является внутренними условиями. В вышеобозначенном контексте, затрудненное общение — это общение, в котором преобладают негативные «исходы» над позитивными, а субъектом затрудненного общения выступает индивид с неразвитой способностью к «вознаграждениям» других людей, демонстрирующий в своем поведении несходство между своими и партнера установками и ценностями, отличающийся завышенными требованиями относительно наличного результата общения» (В.А. Лабунская, 1997).

Совершенно иной возникает образ субъекта затрудненного общения, если его конструировать, исходя из ряда положений гуманистически-ориентированной психологии. Как известно, в работах этого направления рассматриваются такие явления, как конгруэнтность переживания и выражения, эмпатия, принятие, самоактуализация, самоопределение, ряд социальных экзистенциональных потребностей личности (поиск смысла жизни, стремление к самоактуализации, к познанию и самопознанию, к взаимопониманию, к подтверждению и т.д.). Исходя из характеристик личности фасилитатора, можно создать противоположный ей портрет субъекта затрудненного общения. Прежде всего — это «несамоактуализирующаяся личность, несамоопределяющаяся, неконгруэнтная, имеющая значительные рассогласования между «Я» реальным, идеальным и воображаемым, это неподтвержденная как извне, так и изнутри личность» (В.А. Лабунская, 1997).

В работе отечественных представителей гуманистического подхода к общению М.Р. Кагана и А.М. Эткинда (1988) подчеркивается влияние мотивации на возникновение нарушений в общении. С их точки зрения, субъект затрудненного общения – это индивид, у которого в процессе общения внешняя мотивация одобрения, достижения, обладания преобладает над внутренним стремлением к сохранению уникальности и ценности другого и самого себя.

Ю.А. Менджерицкая (1996) составила социально-психологический портрет личности с неудовлетворенной потребностью в подтверждении. В обобщенном виде это субъект, постоянно неудовлетворяющий свою базовую социальную потребность — потребность в подтверждении его наличности, субъектности, не находящего в кругу значимых для него людей необходимой системы отношений, в результате чего у него возникают деформации на различных уровнях организации личностной структуры.

Б.С. Братусь (1988), рассуждая о критериях аномального развития личности, приходит к выводу, что центральным системообразующим отношением, характерным для аномального развития, является отношение человека как к средству, эгоцентризм и неспособность к самоотдаче и любви, подчиняющийся внешним обстоятельствам характер жизнедеятельности, неспособность к свободному волепроявлению и самопроектированию, отсутствие стремления к обретению сквозного общего смысла своей жизни и т.д. Совокупность этих характеристик личности «ведет человека к отъединению, к отрыву от его всеобщей родовой сущности» (Братусь, 1988, С.51). С точки зрения В.А. Лабунской, аномальное развитие личности также может быть источником формирования ее как субъекта затрудненного общения, так как субъект затрудненного общения реализует во взаимодействии с другим человеком некоторую часть результатов своего аномального развития, а также потому, что «аномальную личность» и субъекта затрудненного общения объединяет характерная для них система отношений человека к миру, другим людям. Поэтому, утверждает В.А. Лабунская, можно считать, что «стержневой характеристикой субъекта затрудненного общения является его «отъединенность» от самого себя и других, проявляющаяся в различных результатах общения, но приводящих к одному знаменателю — к феномену затрудненного общения».

В современной отечественной психологии личности и социальной психологии применяются для анализа личности как субъекта разнообразных деятельностей наряду с категориями потребность, отношения, личностные смыслы — категория активности. По мнению К.А. Абульхановой-Славской (1987), активность — это единство отражения, выражения и реализации внешних и внутренних тенденций в жизни личности, ценностный способ моделирования, структурирования и осуществления личностью деятельности, общения и поведения, это — качество удовлетворения ценностных потребностей и способ их выражения, это, одновременно, — способ соотнесения себя с другими людьми и осуществление самоопределения. Такая трактовка активности личности раскрывает новые грани проблемы субъекта затрудненного общения и сообщает подход к ней как к личности, определенным образом сочетающей «внутренние и внешние социально-психологические опоры». Как пишет К.С. Абульханова-Славская, субъекты, стремящиеся в своем взаимодействии с людьми к использованию внешних социально-психологических «опор» не могут снять внутренние трудности. А «у других — внутренние трудности таковы, что не создают мотива для принятия внешних опор, оценок для превращения в собственные. В свою очередь, тип, который изменяет себе, соглашаясь на одобрение, хотя его неуспех очевиден ему самому, открывает своего рода глубины конформизма…..» (К.С. Абульханова-Славская, 1987, С.13).

По другому показателю активности — соотношению притязаний с характером саморегуляции также вырисовывается контур субъекта затрудненного общения. Он включает при понижении требований к себе увеличение претензий к другим, ожидание легкого результата, амбициозность; при повышении требований к себе, при чрезмерной рефлексивности наблюдается увеличение жесткости самоконтроля, снижающего общую активность и т.д. Таким образом, в рамках концепции активности личности ситуация затрудненного общения — это определенный ценностный способ моделирования, структурирования и осуществления личностью общения, а субъект затрудненного общения — это личность, отличающаяся качеством удовлетворения ценностных потребностей и способами их выражения (см. В.А. Лабунская, 1997, 2001).

В рамках подхода, рассматривающего в качестве основного фактора затрудненного общения невербальный, под субъектом затрудненного невербального общения понимается личность, для которой являются характерными глубокие внутриличностные конфликты, находящие выражение в дисгармонии экспрессии, жесткости экспрессивного репертуара, в кинесико-проксемических паттернах «распространения — уменьшения себя», в степени соответствия (конгруэнтности) внешнего и внутреннего в поведении личности, в степени осознания и целенаправленного управления степенью предъявления своих интенций, состояний, отношений и т.д. (В.А. Лабунская).

Приведенные модели субъекта затрудненного общения, построенные на основе представлений о личности и общении, сложившихся в различных школах и направлениях психологии, свидетельствуют, что феномен субъекта затрудненного общения относится к вариативным и имеет не универсальный, а индивидуализированно-типологический характер. Поэтому поиск как некоторого устойчивого набора внутренних и внешних детерминант, так и сочетаний между ними будет только множить «модели» субъета затрудненного общения, координаты его описания. Вместе с этим, представленные в этой главе попытки создания «моделей» субъектов затрудненного общения убеждают в том, что «вне этих координат «пространства личности» и «пространства общения» осуществить психологическое моделирование субъектов затрудненного общения, выделить их виды, практически, невозможно» (В.А. Лабунская).

Несмотря на многообразие вариантов субъектов затрудненного общения, их объединяет дисгармония внутренного мира, проявляющаяся в рассогласовании мотивов, отношений, сложившихся образов и ожиданий. В этом плане представления о субъекте затрудненного общения приближаются к представлениям о невротической личности, неподтвержденной личности, деструктивной личности. Психологические характеристики этих «личностей» дают основание считать их субъектами затрудненного общения. Собирательный портрет субъекта затрудненного общения, составленный с учетом базовых характеристик неподтвержденной, невротической, деструктивной личности, представляет из себя субъекта, раздираемого противоречиями, защищающегося от себя и окружающего мира, испытывающего постоянные внутренние конфликты, тревожного, неконгруэнтного либо, наоборот, самодостаточного, агрессивного, стремящегося к личному превосходству.

Из приведенных выше представлений о личности, ее общении и интерпретаций субъектов затрудненного общения также следует, что субъект общения, в том числе и затрудненного не сливается полностью с его личностью, с демонстрируемыми им качествами, отношениями. Он не становится субъектом затрудненного общения только потому, что ему свойственно определенное сочетание личностных особенностей. Для формирования его как субъекта затрудненного общения необходимо, чтобы конкретное сочетание его свойств и характеристик, представленных в поступках и действиях в отношении партнера отразилось бы на определенном уровне «ценностно-смысловой плоскости сознания» и не только его, но и окружающих его людей (В.А. Лабунская).

Однако утверждение, что человек является субъектом затрудненного общения никак не означает, что он всегда сознательно, целенаправленно преобразует общение в сторону затрудненного, ставит задачи создать коммуникативные, социально-перцептивные, смысловые, интерактивные и другие барьеры, преследует цель вызвать состояние эмоционального напряжения, тревоги и т.д. Утверждение, что человек является субъектом затрудненного общения означает прежде всего то, что сочетание его особенностей объективно ведет к затруднениям в общении. Но он может этого не осознавать, даже тогда, когда последствия его действий получают ценностно-смысловую оценку со стороны других людей. Особенность субъекта затрудненного общения как раз и заключается в том, что он редко сознательно выбирает способы общения, разрушающие само общение, что он не всегда осознает последствия своих действий, поступков, что он в принципе недостаточно осознает себя как субъекта общения и в том числе затрудненного общения. На шкале «субъект затрудненного — субъект оптимального общения» к крайнему ее полюсу («субъект затрудненного общения») может быть отнесен тот, кто не испытывает никаких затруднений в общении, не переживает чувство стыда, страха, тревоги, не осознает и не пытается осознать свой «вклад» в возникновение затрудненного общения.

Для других людей субъект затрудненного общения представлен в совокупности его умений и навыков, в демонстрируемых отношениях. К их числу могут быть отнесены: экспрессивно-интонационные, социально-перцептивные навыки, навыки и умения взаимодействия, различные виды отношений к себе и другому. Для себя субъект затрудненного общения раскрывается благодаря преломлению отраженных умений и навыков через качественно-специфическое сочетание его внутренних, личностных особенностей, включающих сложившуюся систему отношений, способы понимания, эмоционального реагирования и переживания ситуации затрудненого общения (В.А. Лабунская).

Исходя из вышесказанного, субъект затрудненного общения — это «непожизненное наказание» (В.А. Лабунская). Человек как субъект затрудненного общения означает, что на определенном этапе его развития возникает специфическое сочетание его свойств, качеств, процессов, которые объективно изменяют общение в сторону затрудненного. Но при определенных жизненных обстоятельствах происходят изменения в специфических сочетаниях свойств, качеств, процессов субъекта и он перестает быть субъектом затрудненного общения. Более того, учитывая природу общения и его различные виды, субъект может при одних и тех же сочетаниях свойств, качеств, процессов быть в одних ситуациях субъектом затрудненного общения, а в других не быть им.

Таким образом, типы субъекта затрудненного общения могут быть представлены в пространстве нескольких координат:

1) степень воздействия субъекта на результаты общения (трения, незначительные сбои — конфликт);

2) степень осознания субъектом последствий своих воздействий на результаты общения (осознанное целенаправленное создание ситуации затрудненного общения — неинтенциональное, малоосознаваемое поведение);

3) качество и сочетание способов и умений общения.

Объединяющим фактором этих параметров субъекта затрудненного общения, источником появления их специфического сочетания (уровня, степени, качества, способов выражения), по мнению В.А. Лабунской, является соотношение личностных образований. В первую очередь, пишет автор, данную функцию выполняет соотношение показателей мотивационно-потребностной сферы личности, доминирующей системы отношений к себе и другим, способов понимания и выражения. Сочетание этих характеристик личности является базовым в процессах актуализации «трудностей» общения, формирования различных вариантов субъектов затрудненного общения внутри одного типа, и в придании наличному общению официального статуса «затрудненного общения».

Создание оптимального общения в противовес затрудненному предполагает выявление факторов, создающих трудности в общении, с целью их кор­ректировки или устранения. Поэтому многие ис­следователи, работающие в этом направлении, стре­мятся дать как можно более полное и подробное описание этих факторов, в связи с тем, что «фено­мен затрудненности общения как специфическое социально-психологическое явление обладает слиш­ком обширным спектром реальных проявлений» (Цуканова Е.В., 1985, С. 24).

Анализ работ свидетельствует, что существуют разнообразные взгляды на причины и факторы возникновения нарушений и трудностей общения. Так, выделяют мотивационно-содержательные и операциональные трудности (Н.В. Гришина, 1990; А.А. Рояк, 1988; И.П. Шкуратова, 1990. 1994); социально-перцептивные, психолингвистические и коммуникативные (А.А. Бодалёв, Г.А.Ковалёв, 1992; А.А. Брудный. 1989; Г. Гибш, М. Форверг, 1972; Е.В. Цуканова, 1987); первичные и вторич­ные; внутренние, субъективные и внешние, объек­тивные (А.А. Брудный, 1977, 1989; В.Н. Куницы­на, 1991; В.А. Лабунская, 1990, 1997; Б.Д. Парыгин, 1975; А.А. Рояк, 1988), инструментальные (И.П. Шкуратова, 1994: Е.В. Улыбина, 1990).

При этом особый вид трудностей общения состоит в невозможности реализации значимых для личности мотивов с субъектами, окружающими её. Данный вид трудностей, вызванных особенностями моти­вации, является основным, затрагивающим глу­бинные причины затруднения общения. И.П. Шку­ратова (1994) и Е.В. Улыбина (1990) используют в своих работах понятие «инструментальные труд­ности общения», которые проявляются в том, что партнер по об­щению, чьё поведение недостаточно понятно субъек­ту, воспринимается последним как неприятный человек. Таким образом, инструментальные трудности общения оказывают влияние на эмоци­онально-смысловую оценку партнера.

С точки зрения А.А. Бодалева и Г.А. Ковалева (1990), одной из ос­новополагающих причин возникновения трудно­стей взаимодействия являются социально-перцептив­ные особенности субъектов. Авторы указывают на то, что трудности и барьеры общения могут возникать в результате:

а) искаженного восприятия ситуации как таковой;

б) неадекватного восприятия собственной роли субъекта в данной ситуации;

в) неадекватного вос­приятия роли его оппонентов;

г) искаженных реф­лексивных представлений о ситуации и роли участников общения и т.д.

Е.В. Цуканова, в свою очередь, различает: 1) социально-перцептивные труд­ности, которые наблюдаются уже на первых эта­пах процесса общения и связанны с эффектом пер­вого впечатления, стереотипами и т. д. (основаны на действии механизмов стереотипизадии, идеализации, про­ецирования); 2) психолингвистические трудно­сти (включают в себя те трудности, которые свя­заны с нарушением механизмов кодирования-де­кодирования; приема-передачи сообщения).

По мнению немецких психологов М Форверга и Г. Гибша (см. Цуканова Е.В., 1985), трудности могут возникать в результате разнообразных причин и предпосылок интуитивного характера, социально-перцептивных и коммуникативных особенностей общающихся. При этом под коммуникативными трудностями авторы по­нимают явления, обусловленные различиями «специфического установочного стереотипа» субъек­тов, вступающих в общение и несогласованием их поведенческих реакций, что приводит к непони­манию партнерами друг друга и нарушает про­цесс общения. Трудности могут возникать также в результате несовпадения, неприятия, непони­мания, сокрытия мотивов партнерами по обще­нию. Классификация Г. Гибша и М. Форверга разработана преимущественно как классификация факторов, облегчающих и затрудняющих комму­никативный процесс. Ими были выделены шесть типов трудностей общения.

Первый — это ситуативные трудности, которые возникают в общении из-за различного понимания ситуации, вызванного неодинаковой степенью включеннос­ти общающихся в ситуационный контекст. Основ­ные трудности общения, возникающие в этом слу­чае, проявляются в форме непонимания партне­рами друг друга.

Ко второму типу относятся смыс­ловые трудности, которые возникают из-за «не­понимания одним человеком другого по причине отсутствия необходимого контекста, когда какое-либо высказывание воспринимается вне смысло­вой связи с предыдущим сообщением».

Следую­щий тип составляют мотивационные трудности, которые проявляются в двух случаях: «либо в ре­зультате сокрытия коммуникатором мотива ком­муникаций, либо из-за того, что они недостаточ­но ясны ему самому».

Четвертый тип трудностей обозначается как «барьеры представлений о дру­гом». По мысли авторов, они возникают из-за того, что коммуникатор не имеет точного представле­ния о своем партнере, «ошибочно оценивает его культурный уровень, потребности, интересы, по­литические позиции, установки.

Кроме того, были выделены и та­кие трудности коммуникации, которые проявля­ются в результате отсутствия обратной связи, а также из-за «отсутствия некоторых особенностей формы подачи сообщения». Авторы объясняют это следующим образом: «При отсутствии обратной связи коммуникатор не может наблюдать, как воспри­нято его сообщение реципиентом, какое воздей­ствие оно оказывает на него. А что касается фор­мы подачи сообщения, то тут особое значение имеют уровень синтаксической сложности рече­вых сообщений и стиль коммуникации».

И, нако­нец, последний тип трудностей — это прагмати­ческие, которые возникают из-за неправильной сформированности мотивов общения, при преоб­ладании мотивов эгоистического характера.

В. А. Лабунская (1996, С. 35) под­черкивает, что причины трудностей общения могут быть «объективными» и «субъективными»; при этом, пишет автор, «субъективные» трудности не менее «объективны», если они приводят к реальным измене­ниям в общении, если их причиной становятся реально существующие сочетания личностных об­разований субъекта общения».

В.А. Лабунская (1996) выделила пять факторов затрудненного общения: экспрессивно-речевой, соци­ально-перцептивный, отношение-обращение, на­выки взаимодействия и условия общения. Каж­дый фактор представляет собой группу характе­ристик личности, как субъекта общения, оценивая которые необходимо совмещать «поле» труд­ностей обоих партнеров. По мнению исследователя, экспрессивные и речевые компоненты поведения партнеров, выступая в качестве совокупности действий, которые рассматриваются партнерами как показатели их отношений друг к другу, состояний, переживаемых в момент общения, статусных позиций, качеств личности (скромности, агрессивности, застенчивости), могут являться внешним, объективным фактором возникновения затруднений в общении. При этом невербальные компоненты как динамической, так и статической структуры личности, с точки зрения В.А. Лабунской (1997), выступают в роли объективных факторов затрудненного общения не потому, что они внешне представлены, а потому, что они и есть часть личностных образований, форма их существования. Попытки воздействовать только на невербальные компоненты личностных образований, статусно-ролевых характеристик личности, системы ее отношений с целью перевести общение из разряда затрудненного в разряд оптимального обречены на провал, считает ученый.

В ряде других работ в качестве факторов затруднен­ного общения анализируются пол, возраст, инди­видные, личностные характеристики партнеров общения. Так, например, А.А. Бодалев и Г.А. Ковалев отме­чают, что трудности общения могут возникать из-за принадлежности его участников к разным возра­стным группам, что накладывает отпечаток не только на имеющийся у них образ мира, но и на конкретное поведение в основных жизненных си­туациях. Авторы подчеркивают, что несходство жизненного опыта представителей разных возра­стных групп выражается в различном уровне раз­вития и проявления познавательных процессов, неодинаковом характере переживаний, богатстве форм поведенческих ответов при контактах с дру­гими людьми.

В настоящее время проблема половых особен­ностей субъектов, вступающих во взаимодействие, становится особенно актуальной в области иссле­дования делового общения, поскольку нарушение куль­турного стандарта (связанного с мужской и жен­ской ролью в обществе) по каким-либо причи­нам может вызывать проявление характерных трудностей общения у субъектов как мужского, так и женского пола.

Субъекты, вступающие во взаимодействие, об­ладают уникальным набором индивидуально-пси­хических особенностей. Особенности мышления, связанные с индивидуальным характером сужде­ний, специфика процессов внимания, памяти, вос­приятия также отражается в процессе общения и может выступать в качестве детерминант трудностей. Н.Н. Обозов отмечал, что причиной подобных нарушений может выступать несовпадение пси­хических процессов по следующим параметрам: различная точность восприятия простых и слож­ных объектов, а также восприятия времени; не­совпадающая степень продуктивности памяти; раз­личные уровни концентрации внимания (цит. по И.П. Шкуратовой, Н.В. Новокшоновой, 1999).

Тип эмоциональности (оптимизм-пессимизм) рассматривается А.П. Кепалайте и В.В. Суво­ровой (1991) как фактор проявления различных по­ложительных и отрицательных эмоциональных состояний. В работе И.В. Пацявичюса (1985) отмечается, что лица с выраженной склонностью к переживанию отрицательных эмоций чаще испытывают трудности в общении, сопровождаю­щем деятельность.

В ряде исследований отмечается, что такие особенности как экстраверсия — интроверсия, мобильность — ригидность, тревожность опреде­ляют появление характерных трудностей обще­ния. В работах А.В. Махнач, Ю.В Бушова (1988) показано, что экстравертированные индивиды при строго регламентированном характере де­ятельности в большей степени, чем интровертированные ощущают блокирование коммуни­кативных потребностей и это служит причиной повышенной напряженности и появления зат­руднений в общении. Исследователи выявили, что ха­рактер динамики эмоциональной напряженно­сти и рост затруднений в общении находится в устойчивой положительной корреляции с уров­нем ригидности. Высокий показатель ригидно­сти свидетельствует о настороженности, тенден­ции к накоплению отрицательно окрашенных эмоций у лиц, склонных к переоценке сложнос­ти ситуации, что может приводить к появле­нию трудностей в общении.

Т.В. Ивановой было установлено, что чаще всего трудности общения испытывают индивиды, харак­теризующиеся повышенным уровнем тревоги, эмо­циональной неустойчивостью, высоким самоконт­ролем поведения, экстернальностью. Она считает, что этот комплекс черт отражает явления психической неустойчивости, неуравновешенности, а также ипохондричность, уклонение от ответственности, внут­реннее ощущение неспособности справиться с труд­ностями. Автор указывает на то, что индивиды, обладаю­щие комплексом лабильных, сенэитивных, астено-невротических черт, свидетельствующих о чрезмер­ной впечатлительности, а также робости и застен­чивости, наиболее часто испытывают трудности в общении. Это обусловлено тем, что индивиды с таким набором характеро­логических черт испытывают выраженную потреб­ность в дружеском общении, которая не может быть удовлетворена в достаточной степени вследствие чрез­мерной застенчивости и робости, проявляющихся в ситуации вступления в контакт с окружающими.

Исследователями (Т.В. Иванова, 1990) было также выявлено, что адекватность реагирования в эмоционально трудной ситуации, а также появление зат­руднений в общении зависит от самооценки, осо­бенностей образа «Я», уровня принятия себя и уровня притязаний.

Поскольку содержание общения во многом определяет­ся социальными ролями индивидов, вступающих в контакт, их социальным статусом, то в ряде работ отмечается, что социальная роль субъекта обще­ния выступает как корректирующий фактор ого поведения.

К появлению специфических «ба­рьеров» и трудностей общения может приводить несоответствие между профессиональными навыками и умениями партнеров, разное «профессиональное» видение мира, отношение к значимым объектам действительности.

В современной литературе (В.С. Агеев, 1985; В.А. Лабунская, М.Т. Ногерова, 1996) большое внимание уделяется изучению национальных, этнических, культурных особенностей и их влиянию на обще­ние. Так, в исследованиях B.C. Агеева (1985) по­казано, что при восприятии и оценке незнакомого человека существенную роль играют фактор куль­турной принадлежности, опыт межкультурных контактов и половая принадлежность. В различ­ных культурах, отмечает ученый, имеются специфические способы, так называемые «ключи», для «восприятия дру­гого человека с одновременной или последующей интерпретацией и оценкой его как личности». Однако эти «ключи» являются неадекватными и недостаточными при оценивании представителей других культур и могут вызывать появление труд­ностей в общении.

Одним из факторов, влияющих на саморегу­лирование и успешность общения, является ког­нитивный стиль, под которым понимаются устой­чивые индивидуальные различия в способах орга­низации и переработки информации и приобрета­емого опыта (И.П. Шкуратова, 1994). Интерес психологов к когни­тивному стилю связан с его всепроникающим вли­янием на разные аспекты поведения человека в сфере общения, поведения, работы. Зная когнитивный стиль че­ловека, можно делать прогноз относительно мно­гих особенностей его деятельности и общения, считают И.П. Шкуратова и Н.В. Новокшонова (1999, С.130)..

А. Л. Южаниновой (1990) была выявлена зави­симость между уровнем когнитивной сложности личности и характером трудностей, которые она испытывает в общении. Показано, что повыше­ние уровня когнитивной сложности свидетельству­ет о высокой «коммуникативной компетентности», что выражается в успешном общении (без труд­ностей и барьеров) с широким кругом возмож­ных партнеров. Напротив, низкий уровень ког­нитивной сложности свидетельствует о высокой степени вероятности появления «барьеров», выз­ванных искажениями в формировании представ­лений о личности другого человека, отсутствием определенных умений взаимодействия с людьми, преобладанием аффективной сферы и прочее.

Многих исследователей интересовало, как коммуникативный стиль связан с отдельными личностными свойствами или их комплексом. При решении этой проблемы в цен­тре внимания оказался параметр полезависимости — поленезависимости. Впервые этот стилевой параметр был введен Г. Виткиным (1954) в русле психологических исследова­ний влияния перцептивных свойств частей поля на восприятие его визуальной структуры в целом. В результате поленезависимость стала рассматриваться как умение преодолевать видимое поле и структуриро­вать его. Человек с высоким показателем поленензависимости рас­полагает большими возможностями дифферен­цировать ситуацию, более точно и быстро выделить отдельные элементы из общего поля. Полезависимость, соответ­ственно, означает противоположное качество позна­вательной деятельности, когда все элементы види­мого поля оказываются жестко связаны, детали пе­реживаются как трудно отделимые от их простран­ственного «фона» (см. И.П. Шкуратова и Н.В. Новокшонова, 1999, С.131).

Коммуникативный стиль человека проявляется в особенностях не­посредственного взаимодействия с другими людь­ми и в его социально-перцептивных характеристи­ках. Отсюда важное значение для понимания проблем общения имеет изучение особенностей поведения в межличностном взаимодействии лиц с противоположным по параметру полезависимости — поленезависимости коммуникативным стилем.

В результате проведенных исследований (И.П. Шкуратова, М.В. Бородина, 1997, С.124) было выявлено, что «поленезависимые индивиды имеют высокую когнитивную компетен­тность, а полезависимые — высокую социальную компетент­ность. Полезависимые люди разного возраста больше стре­мятся к общению, лучше понимают своих партне­ров по сравнению с поленезависимыми людьми.

По мнению Г. Виткипа и Д. Гудинафа, полезависимые лица, которые в целом в большей мере полагаются на внешние референты (в данном случае — на других людей), оказываются, вследствие этого, более со­циально ориентированными. Они более чув­ствительны к социальным воздействиям, склонны держать более короткую интерперсональную дис­танцию в ситуации взаимодействия, особенно вни­мательны к социальным источникам информации, деликатны по отношению к другим людям, зави­симые от поля люди, ждут от окружающих под­держки и помощи. Им легче отвечать на вопросы, слыша в ответ одобрительные междометия или получать оценку своих ответов, для них характер­на склонность к коллективным видам деятельнос­ти. В итоге, будучи межличностно ориентирован­ными, зависимые от поля люди получают больше информации в процессе общения, легче ладят с другими людьми, легче разрешают конфликтные ситуации, реже высказывают негативное отноше­ние к другим. Эти люди склонны изменять свои взгляды в направлении устойчивых авторитетов

В свою очередь поленезависимые индивиды, как отмечают Г. Виткин и Д. Гудинаф (см. И.П. Шкуратова, 1994, С.46), предпочитают находиться на большей дистанции от собеседника, демонстрируют меньшую склонность к раскрытию своих чувств и черт личности при общении с людь­ми, обнаруживают меньшую чувствительность на всякого рода социальные помехи и худшую память на лица, подчеркивают свою независимость скре­щиванием рук и принятием расслабленной позы.

Полезависимые индивиды в общении спокойны, расслаблены, действуют в деликатной манере, имеют более развитую технику общения, воспринимают круг намеков. Поленезависимые, наоборот, проявляют повышенную чувствительность к критике, раздражительность негативизм, недисциплинированность, борются за сохранение дистанции между собой и группой, поскольку участие в работе группы, как им кажется, угрожает их самооценке. Полезависимые же имеют фобию одиночества, они считают, что изоляция угрожает их самооценке. В основе таких отличий лежат различия в мотивах и ценностных ориентациях полезависимых и поленезависимых субъектов.

Полезависимые индивиды лучше владеют мимикой, активно посылают информацию о себе в форме невербальных выражений, возможно, рассчитывая на ответную реакцию. Они также больше склонны к раскрытию своих чувств, чем поленезависимые.

Полезависимые и поленезависимые равны в социальной компетентности. На первый взгляд, полезависимые гораздо успешнее устанавливают контакты с другими людьми. Но при более тщательном анализе выясняется, что они не всегда являются желательными партнерами и в некоторых ситуациях предпочтение отдаётся поленезависимым субъектам. И те, и другие могут овладеть профессией, требующей установления межличностных. отношений Правда при этом каждый выберет стиль общения, соответствующий его коммуникативному стилю (Е.В. Улыбина, 1990, С.12).

Представленный обзор характеристик субъекта затрудненного общения показывает, что практически все психологические особенности индивида, личности и субъекта деятельности реально или потенциально, ситуативно или константно могут оказывать влияние на возникновение трудностей общения.

Следует учитывать, что феномен субъекта затрудненного общения имеет не универсальный, а вариативный характер. Как отмечает В.А. Лабунская (1996, С. 39), «субъект может при одних и тех же сочетаниях свойств, качеств, процессов быть в одних ситуациях субъектом затрудненного общения, а в других не быть им».

Таким образом, трудности, возникающие в общении, могут быть вызваны следующими причинами (В.А. Лабунская, 2001, С.13 — 14):

§ объективные, порожденные реальными взаимодействиями, и субъективные, имеющие отношение к различным аспектам функционирования личности или группы;

§ первичные (природные условия жизни группы или личности, история формирования и отношений с другими группами, людьми) и вторичные, порожденные различными психогенными и социогенными воздействиями;

§ осознаваемые, реально присутствующие в ситуации общения и неосознаваемые, субъективно не переживаемые личностью и группой; представленные в сознании личности, но реально несуществующие;

§ ситуативные или устойчивые;

§ межкультурные и культурно-специфические;

§ общевозрастные и гендерные (маскулинность – феминность), половые;

§ индивидуально-психологические, личностные, социально-психологические;

§ когнитивно-эмоциональные (представления, мнения, стереотипы, установки, настроения, превалирующие эмоциональные состояния, ценностные ориентации и т.д.), мотивационные и инструментальные (навыки общения, правила этикета, принятые в группе способы обращения и т.д.);

§ компоненты структуры общения (социально-перцептивные, коммуникативные, интерактивные);

§ вербальные и невербальные.

Субъект затрудненного общения не только может не осознавать свой «вклад» в возникновение трудностей, но и, осознавая данный факт, не всегда может самостоятельно изменить способы и формы своего общения, те личностные образования, которые лежат в их основе.

Литература

Андреева Г.М., Богомолова Н.Н., Петровская Л.А. Зарубежная социальная психология XX столетия: Теоретические подходы. – М., 2001. – 288 с.

Бодалев А.А., Ковалев Г.А. Психологические трудности общения и их преодоление // Педагогика. 1992. № 5-6. С. 65-70.

Бэрн Э. Игры, в которые играют люди. Психология человеческих взаимоотношений. – Л.,1999.

Горянина В.А. Психологические предпосылки непродуктивности стиля межличностного взаимодействия // Психологический журнал. – 1997. Т. 18. № 6.

Каган М.С., Эткинд А.М. Общение как ценность и творчество // Вопросы психологии. – 1988. № 4. С. 25-34.

Кан-Калик В.А., Ковалев Г.А. Классификация психологических типов общения// Вопросы психологии – 1987. № 3. С. 23-28.

Куницина В.Н. Нарушения, барьеры, трудности межличностного неформального общения // Актуальные проблемы психологической теории и практики – СПбГУ, 1995, С. 82 – 92.

Лабунская В.А. От проблемы затрудненного общения к постановке проблемы «Субъект затрудненного общения» // Психологический вестник. Ростовский университет. 1996, вып. 1. часть 1, С. 24 – 40.

Лабунская В.А., Менджерицкая Ю.А., Бреус Е.Д. Психология затрудненного общения: Теория. Методы. Диагностика. Коррекция. – М. 2001. – 288 с.

Менджерицкая Ю.А. Феномен «подтверждения — неподтверждения» и развития личности // Психологический вестник РГУ — вып.1, — ч.2. – 1996. С.115-132.

Рюмшина Л.И. Диалог – игра – манипуляция // Психологический вестник РГУ. – Ростов-на-Дону. 1996. С.206 — 222.

Фромм Э. Анатомия человеческой деструктивности. – М. 1994.

Хорни К. Невротическая личность нашего времени. Самоанализ. – М. 1993.

Цуканова Е.В. Психологические трудности межличностного общения. – Киев. 1985.

Шкуратова И.П., Новокшонова Н.В. Представления о трудном партнере по общению полезависимых и поленезависимых индивидов // Психологический вестник РГУ. Вып. 4. 1999. С. 127 – 137.

СТРАТЕГИИ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ:

Стратегии межличностного взаимодействия:

продуктивные и непродуктивные стили общения.

По словам известного специалиста в области психолингвистики профессора Татьяны Слама-Казаку: «Мы живем во времена интенсивной коммуникации. Человечество еще никогда не разговаривало так много, как теперь… «. При этом следует учитывать, что общение между людьми — это не просто передача информации, но и стремление убедить в своей правоте, навязать собственное мнение.

В основу различения типичных стратегий контакта может быть положена ценностная ось «отношение к другому как к ценности — отношение к другому как к средству». Первый полюс конституирует отношение к партнеру как к ценно­сти. В этом отношении можно выделить моральную и психологичес­кую стороны. Моральная сторона состоит в признании другого чело­века в качестве свободного, ответственного, имеющего право быть таким, каков он есть. Психологическая сторона состоит в стремлении к сотрудничеству, равноправным партнерским отношениям, к совмест­ному решению возникающих проблем, в готовности понять другого, умении децентрироваться, видеть человека во всей его многосложно­сти, уникальности, изменчивости. В поведенческом плане — это ус­тановка на диалог и сотрудничество.

Второй полюс характеризуется отношением к партнеру как к средству, объекту, орудию достижения своих целей: нужен — при­влечь, не нужен — отодвинуть, мешает — убрать. Подобная уста­новка базируется на обесценивании человека, на ощущении соб­ственного превосходства над другими в чем-либо, доходящем до чувства собственной исключительности. В психологическом плане эта позиция проявляется в эгоцентризме — непонимании другого, отсутствии попыток увидеть ситуацию его глазами, в упрощенном, одностороннем видении своего партнера, в использовании стерео­типных представлений, расхожих суждений о нем. В поведенчес­ком плане — это опора на однонаправленность воздействия, его монологичность с использованием стандартных, привычных, авто­матических приемов.

Большинство случаев взаимодействия людей между собой не нахо­дится ни на одном из описанных полюсов. В чистом виде объектное отношение проявляется нечасто, поскольку, во-первых, вызывает моральное осуждение со стороны окружающих, и во-вторых, часто техно­логически невыполнимо, так как приходится считаться с сопротивлени­ем адресата воздействия, отстаивающего свое право на субъектность.

Обозначенные полюсы в своем переплетении создают силовое поле противоположно направленных тенденций. Каждый человек оказыва­ется перед проблемой выбора своей собственной позиции, своего уча­стка на оси. Для описания взаимопереходов между полюсами психо­логи предлагают выделить несколько уровней, каждый из которых соответствует определенной стратегии межличностного взаимодействия.

Доминирование. Отношение к другому как к вещи или средству достижения своих целей, игнорирование его интересов и намерений, стремление обладать, распоряжаться, получить неограниченное одно­стороннее преимущество. Стереотипное представление о другом, от­крытое без маскировки императивное воздействие — от насилия, по­давления, господства до внушения, приказа с использованием грубого простого принуждения.

Манипуляция. Возникает на том этапе, когда открыто переиграть
соперника уже не удается, а полностью подавить нет возможности. При этом сохраняется тенденция к игнорированию его интересов и намерений, однако стремление добиться своего происходит с оглядкой на произ­водимое впечатление. Воздействие скрытое с опорой на автоматизмы и стереотипы, с привлечением сложного опосредованного давления. Наибо­лее частые способы воздействия — провокация, обман, интрига, намек.

Соперничество. Партнер представляется опасным и непредска­зуемым, с силой которого приходится считаться, но основная задача — переиграть его. Если манипуляция строится на маскировке как цели воздействия, так и самого факта воздействия, то соперничество допускает признание факта воздействия, но цели еще скрываются Интересы другого учитываются в той мере, в какой это диктуется зада­чами борьбы с ним.

Партнерство. Отношение к другому как к равному, с кем надо считаться, но в то же время стремление не допустить ущерба себе, раскрывая цели своей деятельности. Отношения равноправные, но ос­торожные, основанные на согласовании интересов и намерений. Спо­собы воздействия строятся на договоре, который служит и средством объединения и средством оказания давления.

Содружество (соучастие). Отношение к другому как к самоцен­ности. Стремление к объединению в совместной деятельности для достижения близких или совпадающих целей. Основной инструмент воз­действия уже не договор, а согласие (консенсус).

Лишь последние две установки, строго говоря, могут быть отнесе­ны к продуктивному стилю взаимодействия, который понимается как плодотворный контакт в межличностном взаимодействии, способству­ющий установлению отношений взаимного доверия, раскрытию лич­ностных потенциалов и достижению эффективных результатов со­вместной деятельности.

Продуктивный стиль не существует между людьми изначально, он устанавливается, требуя от участников коммуникации значительных психологических и энергетических затрат. К сожалению, люди часто не могут приспособиться друг к другу, прийти к согласию, преодолеть психологические барьеры, установить доверительные отношения. Иног­да, достигнув доверия на первых этапах развития отношений, они не способны сохранить его. Результатом является использование непро­дуктивного стиля взаимодействия, блокирующего реализацию лично­стных потенциалов и достижение оптимальных результатов совмест­ной деятельности; в нем находят воплощение первые три установки на шкале межличных отношений.

Обобщая исследования зарубежных и отечественных психологов, можно выделить несколько основных критериев продуктивности сти­ля межличностного взаимодействия:

§ характер активности в позиции партнеров: в продуктивном — оба партнера как соучастники деятельности занимают активную позицию (партнер рядом с партнером); в непродуктивном — имеет ме­сто активная позиция ведущего партнера и пассивная позиция подчи­нения — ведомого (партнер над партнером);

§ характер выдвигаемых целей: в продуктивном — партнеры со­вместно разрабатывают как близкие, так и дальние цели; в непродук­тивном — доминирующий партнер сообщает только о ближайших целях, не обсуждая их с подчиненным;

§ характер ответственности: в продуктивном — за результаты деятельности ответственны все участники взаимодействия; в не­продуктивном — всю ответственность несет доминирующий парт­нер;

§ характер отношений, возникающих между партнерами: в про­дуктивном — доброжелательность и доверие; в непродуктивном — агрессия, обида, раздражение.

Манипуляции в общении.

Каждая стратегия построена на использовании конкретных пове­денческих моделей. Остановимся кратко на некоторых механизмах манипулятивной стратегии и стратегии соучастия.

В коммуникации с себе подобными, сами того не осознавая, люди часто используют манипулятивные методы, особенно, когда они хотят от другого человека чего-то добиться. Манипуляция в общении — это вид психологического воздей­ствия, искусное исполнение которого ведет к скрытому возбуждению у другого человека намерений, не совпадающих с его действительны­ми желаниями. Ключевое слово здесь – «скрытое». При манипуляциях внешний смысл слов, обращения или действия по отношению к другому человеку не совпадает со смыслом внутренним. Внешний смысл слов, как правило, является невинным, не содержащим какого-то ущемления потребностей другого человека, зато внутренний смысл несет содержание, подводящее этого человека к тому, что хочет от него автор манипуляции. Получается, что человек, которым манипулируют, делает то, что нужно его партнеру по общению, будто бы сам это выбирая. В действительности его к этому выбору мягко подвели, и этот его выбор является несвободным и неосознанным.

На технологическом уровне как минимум два фактора способству­ют манипуляции:

1) хитрить приходится потому, что грубо добиваться от человека требуемого непозволительно, а по-хорошему — не все умеют;

2) успешная манипуляция провоцирует в манипуляторе ощуще­ние скрытого превосходства, следовательно, может влиять на самооценку.

Выгода при манипуляции может быть не только материальная, но и психологическая: повышенное внимание значимых людей, повышение самооценки и, следовательно психологического комфорта. А также ради приобретения более высокого статуса, авторитета, уважения и положения. Ради так называемого высокого «ранга» среди себе подобных и благ, следующих из этого более высокого положения в обществе.

Например, за искрометными шутками в адрес других людей обычно имеет место именно такой скрытый смысл, прячущийся за внешним желанием просто повеселить и развлечь товарищей. Человек, отпускающий шутки в адрес других, как правило, не видит другой возможности завоевать авторитет в компании и пользуется таким накатанным для себя способом. То, что при этом он задевает других, снижает их авторитет, он либо не осознает, либо пренебрегает этим незначительным фактом. Таким образом, юмор на других людей тоже носит манипулятивный характер.

Способность манипулятора добиваться своих целей в значитель­ной степени обусловлена тем, насколько ему удается опереться на автоматизмы адресата, т.е. на сокращенные схемы внутриличностного взаимодействия, обращение к которым позволяет быстро и точно воз­будить нужную активность — будь то внешние действия или внутрен­ние процессы принятия решения.

Среди психических автоматизмов, обеспечивающих манипулятивный эффект, можно выделить:

§ эффекты социального восприятия;

§ возбуждение определенных эмоций (например, чувства вины,
любопытства, страха и т.д.);

§ социальные схематизмы — сценарии, правила, нормы поведе­ния (благодаря искусной компоновке внешних условий или имитации некоторой узнаваемой ситуации манипулятору удается достичь своих целей). Примерами могут служить уловки детей: «А другие родители разрешают» (при этом стимулируется стремление быть нормальными родителями), или фраза продавца: «Все берут»;

§ инерция, сила привычки, навыки выполнения какой-то работы.
В басне «Ворона и лиса» для того, чтобы ворона захотела раскрыть рот, лиса вывела операцию раскрывания рта из состава одного дей­ствия и поместила в рамки другого («спой, светик»). Схожий прием с маленькими детьми — показать нечто более привлекательное, чтобы отнять опасный предмет;

§ эксплуатация личности, соответствующих черт характера адре­сата. Например, использование в своих интересах доброты, обидчиво­сти, жадности и т.п.

Таким образом, основная цель манипулятивного воздействия лич­ностные структуры. Успех манипулятора немыслим без создания союзника в душевном мире адресата. Соответственно и защита от манипуля­ции становится в первую очередь защитой собственной личности, сопро­тивлением созданию пятой колонны в ней. Борьба между манипулятором и адресатом разворачивается за контроль над автоматизмами.

Однако прежде чем оказывать сопротивление манипулятору, его жертва должна распознать, почувствовать, что ею манипулируют. На этом этапе такие навыки компетентного коммуникатора, как «считы­вание» и декодирование невербальных знаков в поведении другого человека, ситуативная наблюдательность играют решающую роль.

В психологии невербального поведения описание знаков, свиде­тельствующих о неискренности, обмане, национальных особенностях в их проявлении, занимает важное место, а полученные результаты активно используются в практической психологии.

Приведем перечень наиболее часто наблюдаемых признаков об­мана, составленный Дж.Баргун и Д. Баллером:

§ повышение высоты голоса и напряженность в голосе, сигнали­зирующие о повышенном возбуждении или тревоге;

§ на мгновение появляющиеся и моментально исчезающие непри­ятные выражения лица;

§ неприятный голос;

§ покачивание головой, по-видимому, скрывающее чувство вины или страх разоблачения;

§ замедление речи;

§ отсутствие синхронности, расхождение в сигналах, передавае­мых разными каналами;

§ несообразные или преувеличенные реакции, обусловленные, по-
видимому, трудностями в процессе изобретения лжи.

Насколько характерно проявление всех описанных реакций в по­ведении россиян, требуется проверить дополнительно. Однако часть из них, безусловно, воспринимается нами как признак неискренности партнера.

Рассматривая ситуативные признаки с целью выяснить, нет ли здесь манипуляции, следует обратить внимание на следующее соотношение элементов ситуации:

§ дисбаланс в распределении ответственности за совершаемые действия и принимаемые решения (мы вдруг замечаем, что что-то должны, не зная, откуда это взялось, или напротив, проявили безответ­ственность, неожиданную и непонятную для нас);

§ деформация в соотношении выигрыш — плата: получаемый ре­зультат не соответствует вложенным усилиям. Это может быть ре­зультатом ошибок, но может быть и чьей-то манипуляцией;

§ наличие сильного давления — одна из подсказок, указывающая на возможность манипуляции;

§ нарушение сбалансированности элементов ситуации, выражаю­щаяся в некоторой степени необычности ситуации взаимодействия: а) необычность темы разговоров, необычное проявление внимания (на­пример, Вас знакомят с человеком, и он, неясно почему, большую часть времени посвящает Вам, или кто-то оказывает любезности или услуги, выходящие за рамки привычного); б) необычность компонов­ки или подачи информации — смещение акцентов значимости на второстепенные детали (например, долго решается вопрос, как распо­ложиться, при этом Ваш партнер все время стремится сесть у окна, так что солнце неприятно слепит Вам глаза);

§ неконгруэнтность в поведении;

§ стремление стереотипизировать поведение адресата — обраще­ние к его ролевым позициям («Вы — мужчина или нет?»), его при­вычкам («Я ведь знаю, ты это любишь») либо сложившемуся ритуалу («Не будем нарушать заведенный порядок»).

Эверетт Шостром (1992, с. 23) считает, что «в каждом из нас сидит манипулятор. …Я скажу вам еще более страшную вещь: в каждом из нас сидит несколько манипуляторов. В разные моменты жизни то один, то другой из них берется руководить нами. Среди них есть главный, т.е. в каждом человеке преобладает один, характерный для него тип мани­пулятора».

Манипуляторы – это люди, основная цель которых (сознательная или бессознательная) – контроль над ситуацией. Манипулятор не принимает себя как личность, не ценит себя и видит вокруг только «вещи», то есть объекты для манипуляции. Он исходит из допущения собственной неполноценности, распространяя ее на всех людей. При этом он предполагает, что эта неполноценность может быть преодолена путем борьбы с собой и другими.

Итак, существует восемь основных манипулятивных типов, и вы их наверняка с легкостью узнаете, поскольку каждый из них есть среди ваших друзей или знакомых.

ДИКТАТОР. Он, безусловно, преувеличивает свою силу, он доминирует, приказывает, цитирует авторитеты — короче делает все, чтобы управлять своими жертвами. Разновидности ДИКТА­ТОРА: Настоятельница, Начальник, Босс, Младшие Боги.

ТРЯПКА. Обычно жертва Диктатора и его прямая про­тивоположность. Тряпка развивает большое мастерство во взаимодействии с Диктатором. Она преувеличивает свою чув­ствительность. При этом характерные приемы: забывать, не слышать, пассивно молчать. Разновидности Тряпки — Мни­тельный, Глупый, Хамелеон, Конформист, Смущающийся,
Отступающий.

КАЛЬКУЛЯТОР. Преувеличивает необходимость все и всех контролировать. Он обманывает, увиливает, лжет, ста­рается, с одной стороны, перехитрить, с другой — перепрове­рить других. Разновидности: Делец, Аферист, Игрок в покер, Делатель рекламы, Шантажист.

ПРИЛИПАЛА. Полярная противоположность Калькулято­ру. Изо всех сил преувеличивает свою зависимость. Это личность, которая жаждет быть предметом забот. Позволяет и исподволь за­ставляет других делать за него его работу. Разновидности: Паразит, Нытик, Вечный Ребенок, Ипохондрик, Иждивенец, Беспомощ­ный, Человек с девизом «Ах, жизнь не удалась, и поэтому…».

ХУЛИГАН. Преувеличивает свою агрессивность, жес­токость, недоброжелательность. Управляет с помощью угроз разного рода. Разновидности: Оскорбитель, Ненавистник, Гангстер, Угрожающий. Женская вариация Хулигана — Сварливая Баба («Пила»).

СЛАВНЫЙ ПАРЕНЬ. Преувеличивает свою заботли­вость, любовь, внимательность. Он убивает добротой. В неко­тором смысле столкновение с ним куда труднее, чем с Хулига­ном. Вы не сможете бороться со Славным Парнем. Удивитель­но, но в любом конфликте Хулигана со Славным Парнем Ху­лиган проигрывает. Разновидности: Угодливый, Добродетель­ный Моралист, Человек организации.

СУДЬЯ. Преувеличивает свою критичность. Он никому не верит, полон обвинений, негодования, с трудом прощает. Разновидности: Всезнающий, Обвинитель, Обличитель, Со­биратель улик, Позорящий, Оценщик, Мститель, Заставляю­щий признать вину.

ЗАЩИТНИК. Противоположность Судье. Он чрезмер­но подчеркивает свою поддержку и снисходительность к ошибке. Он портит других, сочувствуя сверх всякой меры, и отказывается позволить тем, кого защищает, встать на собст­венные ноги и вырасти самостоятельным. Вместо того чтоб за­няться собственными делами, он заботится о нуждах других. Разновидности: Наседка с цыплятами, Утешитель, Покрови­тель, Мученик, Помощник, Самоотверженный.

Необходимо помнить, что манипулятор безошибоч­но находит себе партнера, наиболее подходящего ему по «ти­пу». Например, жена-Тряпка скорее всего выберет себе му­жа-Диктатора с тем, чтобы наиболее эффективно управлять им с помощью своих подрывных мер.

Иногда мы кажемся совершенно различными разным лю­дям. И дело тут отнюдь не в их восприятии. Просто разным людям мы демонстрируем разных манипуляторов, живущих в нас. «Вот почему мы должны быть весьма осторожны в своих суждениях о людях, если эти суждения основываются на чу­жих мнениях. Помните, они видели лишь часть личности. Может быть, отнюдь не главную», — считает Э. Шостром (1992, с. 24).

Кроме того, Э. Шостром утверждает, что можно выделить различные типы манипулятивных систем:

Активный манипулятор пытается управлять другими с помощью активных методов. Его философия основана на том, чтобы главенствовать и властвовать во что бы то ни стало. Как правило, он пользуется при этом своим социальным положением или рангом (родитель, учитель, руководитель и т.п.).

Пассивный манипулятор прикидывается беспомощным и глупым. Его философия – никогда не вызывать раздражения. В то время как активный манипулятор выигрывает, побеждая противника, пассивный манипулятор выигрывает, терпя поражение. Лучший его помощник – вялость и пассивность.

Соревнующийся манипулятор воспринимает жизнь «как постоянный турнир, бесконечную цепочку выигрываний и проигрываний» (Шостром, 1992, с. 31). Для него жизнь – это постоянная битва, а люди – соперники и даже враги, реальные или потенциальные. Философия соревнующегося манипулятора – выиграть любой ценой.

Безразличный манипулятор играет в безразличие и индифферентность; старается уйти, устраниться от контактов. Его девиз: «Мне наплевать», философия – отвергать заботу. Однако, на самом деле, ему далеко не «наплевать», иначе он не затевал бы столь сложные манипулятивные игры с окружающими людьми.

Однако быть манипулятором достаточно сложно, ведь в итоге происходит разрушение не только межличностных отношений (дружеских, супружеских, производственных), но и возникают непоправимые изменения в личности самого манипулятора. Впрочем, человек не рождается манипулятором. Это результат взаимодействия с социальной средой.

Каковы же причины манипулирования? Ученые выделяют следующие причины:

а) вечный человеческий конфликт между опорой на себя и опорой на внешнюю среду, в результате чего возникает проблема доверия себе и другим людям (данная точка зрения Э. Шострома совпадает с позицией Ф. Перлза);

б) большинство людей не осознают, что истинная сущность человека – это любовь. Они не понимают, что мы не можем любить ближнего своего, пока не полюбим самих себя. Мы подвержены иллюзии, что чем более совершенными, чем более безупречными мы станем, тем более нас будут любить. В действительности же, чем больше мы принимаем себя со всеми своими слабостями и недостатками, тем более мы любимы. В свою очередь, манипулятор пытается заменить любовь властью над другим человеком (Э. Фромм);

в) риск и неопределенность вокруг нас столь велики, что современный человек чувствует себя беспомощным (Дж. Бугенталь);

г) страх перед затруднительным положением (Э. Берн, Дж. Хейли, В. Глассер);

д) каждый на протяжении жизни обучается некоторым алогичным допущениям относительно жизни, одним из которых является потребность получать одобрение от любого из окружающих (Альберт Эллис).

Как же можно нейтрализовать действие манипуляции? Назовем некоторые способы.

Первое. Важно понять, увидеть, осознать скрытый мотив общения в вашем партнере. Это возможно, если вы внимательны, имеете психологический опыт и доверяете своей интуиции. По микродвижениям глаз, минимальной мимике лица, интонациям голоса, жестам и малоуловимым движениям тела психологически компетентный человек может догадаться о наличии фальши в действиях и речи человека. Следующий шаг – понять, что же он действительно хочет. Для этого поставьте себя на его место — чтобы вы сами делали, как бы себя вели, какие идеи попытались бы реализовать? Дело в том, что мы все очень похожи (как ни хочется верить в собственную уникальность) и то, что вы придумаете, скорее всего, придумал и он.

Второе. Если манипуляция предполагает наличие скрытого мотива, а это и есть ее основное оружие, то нейтрализацией оружия будет освещение, прояснение скрытого мотива в вашем общении. Образно говоря, «высвечивание фонарем» лишает манипуляцию скрытого смысла, того, что ее и делает манипуляцией. Например, если человек при людях направляет свой юмор на вас, высмеивает вас или ваши ценности, и вы догадались, в чьих глазах он хочет подняться, можно спокойно ему сказать: «Я понимаю, что ты очень хочешь казаться остроумным в глазах Марины – мы уже оценили твой юмор, он великолепен, спасибо». Когда вскрыт смысл – крыть уже нечем, игра теряет свое продолжение и смысл.

В качестве альтернативы манипуляторам Э. Шостром предлагает поведение человека-актуализатора, который себя и других воспринимает личностями, открыто и свободно выражая свои чувства. Актуализатор, в отличие от манипулятора, может ошибаться, но способен исправлять свои ошибки, готов оказать помощь, когда нужно, и способен к совместной творческой работе.

При этом ученый считает, что человек может переделать манипулятивные грани своей натуры в актуализационные. Так, по мнению Шострома, из Диктатора может развиться прекрасный Лидер. Разни­ца в том, что Лидер не диктует условия, а ведет. Из Тряпки может получиться Сочувствующий. Он не только говорит о своей слабости, но и реально ее осознает. Он может требовать хорошей работы, но лояльно относиться к то­му, что любой человек склонен ошибаться. Из Калькулятора может развиться Внимательный, а из Прилипалы может получиться Признательный: он не просто зависит от других, но и высоко оценивает труд других и их мастерство. Это существенное отличие, поскольку клас­сический Прилипала никогда не уважает труд тех, за чей счет он существует, ему все время все не так и всего мало. Призна­тельный же с уважением относится как к другому образу жиз­ни, так и к другим точкам зрения и не испытывает потребно­сти в том, чтобы все думали так, как он.

Кроме того, из Хулигана развивается Напористый. Он искренне раду­ется стоящему противнику и отличается откровенностью и прямотой. Он больше не стремится к доминированию, как Ху­лиган, и не страдает жестокостью. Из Славного Парня появляется Заботливый: он действи­тельно расположен к людям, дружелюбен, способен на глубо­кую любовь. И в нем нет (это главное!) раболепия Славного Парня.

Из Судьи, с точки зрения Э. Шострома, развивается Выразитель. Он обладает редким умением выражать свои принципиальные убеждения, не кри­тикуя и не унижая других. Из Защитника может получиться Водитель. Он не учит и не защищает слепо всех подряд, но помогает каждому найти свой собственный путь, не навязывая своих взглядов.

Интересно вот еще что: манипулятор, как правило, попа­дает под классификацию одного какого-нибудь из манипулятивных типов; актуализатор же никогда не бывает так прими­тивен и интегрирует в себе несколько типов. Он и Напори­стый, и Заботливый, поскольку энергичен в своих межлично­стных отношениях и заботится о них. Он может интегрировать и Выразительность, и Водительство, поскольку думает не за других, а вместе с ними.

Стиль жизни манипулятора базируется на четырех «китах»: ложь, неосознанность, контроль и цинизм. Актуализатор «стоит» на честности, осознанности, свободе и доверии.

Переходный период от манипуляции к актуализации представляет собой движение от апатии и нарочитости к жизненаполненности и спонтанности.

Назовем основные контрастные характристики крайних типов (Э. Шостром, 1992, с. 34 – 35).

Таблица

Если в поведении партнера или в каких-то особенностях ситуа­ции замечается манипуляция, то следующим важным шагом становит­ся способность ей противодействовать.

Наиболее универсальный защитный прием — непредсказуемость. Если адресата нельзя просчитать, то манипулятору не к чему пристраиваться, труднее подбирать ключи. Правда, непредсказуемое поведение часто всту­пает в конфликт с социальными нормами и потому не поощряется.

Второй универсальный прием — задержка автоматических реак­ций. Она может проявиться в том, что адресат будет действовать не­сколько осторожнее, чем обычно, или затрачивать больше времени на принятие решения.

Стараниям манипулятора можно противопоставить встречную ак­тивность, разрушающую его действия. Так, в ответ на его воздействие нужно постараться вскрыть его намерения, для чего можно использо­вать уточнения с интонацией недоверия, сомнения, цепляние за слова, прямые вопросы («куда клоните», «да скажите прямо»).

Возможно встречное использование манипулятивных приемов, в том числе и тех, к которым прибегает манипулятор. Например, мани­пулятор задал тягуче медленный темп, постепенно выматывая терпе­ние и выжидая момент, когда можно произвести основную атаку. Ад­ресат может задать темп еще более медленный, включаясь в разговор поочередно с размышлением о своих делах.

Заметив, что манипулятор уводит разговор в сторону, адресат мо­жет помочь и поддержать отвлечение на иную тему, но на такую, которая не менее выгодна для него самого, или, сделав петлю, вернуть разговор к начальной теме. Если мы начинаем понимать намек мани­пулятора, можно спросить, правильно ли мы поняли его намерение, — в случае неблаговидной цели он, скорее всего, откажется.

Подчеркнем: избежать манипуляции вряд ли возможно, более того, она может быть конструктивно использована в управленческой, педа­гогической, психотерапевтической практике. Следовательно, вопрос не в том, чтобы отказаться от манипуляции, но в том, чтобы ограни­чить ее в пределах адекватного применения — манипуляция уместна и допустима лишь там, где используется как адекватное ситуации и задачам вспомогательное средство. Парадокс состоит и в том, что чем более тонка манипуляция, тем меньше она отличается от партнерс­ких отношений, в которых многие результаты достигаются путем компромиссов.

Стратегии партнерского взаимодействия.

Стратегия партнерского взаимодействия предполагает владение та­кими механизмами взаимопонимания, как децентрация; эмпатия; точ­ность и ясность в выражении потребностей, чувств, эмоций; искренность.

Децентрация представляет собой психологическую способность отой­ти от своего «Я» и приблизиться к «Я» другого человека, встать на точку зрения другого, посмотреть на мир его глазами. Противоположностью децентрации является эгоцентризм. Эгоцентрик — человек, у которого снижена или полностью отсутствует способность ориентации на другого, о чем он может даже и не подозревать (в отличие от эгоиста; поэтому не следует путать эгоцентризм как психологическую характеристику с эго­измом как нравственной характеристикой человека).

Механизм децентрации лежит в основе эмпатии — этого слож­нейшего средства межличностого общения. Кратко определить эмпатию можно как понимание другого посредством эмоционального про­никновения в его внутренний мир, чувства и мысли. Быть в состоянии эмпатии означает воспринимать внутренний мир другого точно, с сохранением эмоциональных и смысловых оттенков, но при этом не переходить к состоянию идентификации с другим (то есть не зани­мать позицию «я точно такой, как ты», «я=ты»). При эмпатии наше уважение к другому проявляется в нашем внимании к нему, полнос­тью направленном на то, о чем нам говорят в данный момент. Очень легко подменить эмпатию советом, поучением, подбадриванием, со­чувствием, выспрашиванием или рассказыванием историй о самом себе. Все приведенные способы оказания поддержки могут быть важны сами по себе, но прямого отношения к эмпатии не имеют, более того, будучи неудачно использованы, могут вызвать у собеседника острое чувство непонимания, эмоциональное отторжение.

Компетентность коммуникатора как раз и состоит в том, чтобы по­чувствовать, когда требуется эмпатия, а когда нет. Одним из признаков такой потребности могут служить очень сильные эмоциональные пере­живания собеседника, окрашивающие его сообщение. Повторим еще раз — при эмпатии мы не берем на себя ответственность за переживае­мые нашим партнером чувства, мы не демонстрируем согласия с ними, мы надеваем «сочувствующие уши» и этим создаем атмосферу взаимопо­нимания. Способность к эмпатии предполагает не только психологичес­кую чуткость как личностную характеристику, но и вполне определен­ные навыки, которые приобретаются и оттачиваются на практике. Соот­ветственно, основными приемами эмпатии являются: эмпатическое выслушивание, включая «отзеркаливание» фраз собеседника (т.е. их точное повторение); их перефразирование; сообщение партнеру о переживае­мых им эмоциях и чувствах; указание на смысл переживаемого им.

К навыкам, характеризующим именно партнерское общение, от­носят умение различать наблюдение и оценку и, когда это необходи­мо, ясно выражать результаты наблюдений, не смешивая их с оцен­кой. Психологический смысл такого навыка — способность отказать­ся от языка стереотипов, сообщая о том, что вижу (слышу) без однозначной интерпретации содержания увиденного (услышанного).

Требование ясности и точности распространяется и на сообщения об эмоциональных состояниях.

Эмоции в общении — самостоятельная и чрезвычайно важная проблема межличностной коммуникации. В контексте данной главы отметим следующие аспекты этой проблемы.

Эмоциональные реакции — один из важнейших механизмов прояв­ления обратной связи в общении. Вот почему правило — «не скрывайте свои эмоции, но контролируйте форму их выражения» — настойчиво повторяется практическими психологами. Основной формой контроля в данном случае выступает вербализация эмоций, т.е. сообщение партнеру о своих чувствах и переживаниях в форме словесных посланий. Можно выделить следующие способы управления эмоциями:

§ ненастойчивый — используется для того, чтобы скорее скрыть подлинные эмоции;

§ агрессивный — направлен на то, чтобы вызвать чувство вины у партнера или преподать урок окружающим;

§ уверенный (или ненасильственный) — стремление дать знать, что чувствуете Вы, не угрожая при этом партнеру.

Сама структура сообщения в каждом из этих способов будет раз­личаться. Так, агрессивное сообщение, помимо того, что в нем ис­пользуются сильные оценочные определения, как правило, построено как «ты-послание», в нем ответственность за переживаемую эмоцию возложена на другого человека («ты выводишь меня из себя», «ты обидел(а) меня», «как ты мне надоел(а)»). Высказывания такого рода имеют двойной эффект: с одной стороны, звучащее в них обвинение другого, вызывает у последнего прежде всего желание защититься, а не понять причину отрицательной эмоции; с другой стороны, опреде­лив другого как ответственного за свою эмоцию, адресант тем самым передает ему и власть над собой, поскольку изменение его эмоцио­нального состояния зависит теперь от другого человека.

Сообщения даже о негативных эмоциях, не разрушающие атмос­феру доверия, партнерства, должны носить характер «я-посланий», что, с одной стороны, позволяет другим понять Вас, не подвергая угрозе их самооценку, а с другой — позволяет принять ответствен­ность за свои эмоции на себя, следовательно, открывает возможность управления ими («я нервничаю, потому что мне кажется, ты специ­ально делаешь не так, как я прошу», «я расстроился, поскольку рас­считывал вместе провести время»).

Важнейшая характеристика доверительного общения — искрен­ность его участников. Искренность чаще всего рассматривают как ценность или установку и реже как поведенческий навык. Однако важно уметь выделять элементы поведения, посредством которых ис­кренность выражается. Рассмотрим некоторые из них.

1. Искреннее поведение — открытое поведение. Искренний ком­муникатор, если того требует ситуация, в процессе коммуникации раскрывает свои подлинные мотивы, прямо выражает свои внутрен­ние переживания, даже если они негативны (например, растерянность или слабость). Он старается не искажать свое сообщение и сообще­ния других, тем самым стремясь в отношениях в большей степени к взаимности, чем к независимости или антагонизму.

2. Искреннее поведение не содержит защиты. Хороший коммуникатор может быть искренним даже в ситуации конфронтации или критики. Понимая свои сильные и слабые стороны, он обычно не прибегает к защитным механизмам в этих условиях, отвечает на кри­тику с пониманием и желанием разобраться в причинах, вызвавших негативные чувства партнера.

3. Искреннее поведение — конгруэнтно. Понятие конгруэнтности означает соответствие внутренних чувств и переживаний человека его поведению. Примеры неконгруэнтности: человек рассержен, но при этом улыбается и ничего не говорит; человек считает, что сделанный ему упрек несправедлив, но молчит и т.п.

Таким образом, отмечая чью-либо неискренность или принимая в свой адрес упрек в неискренности, мы должны быть способны указать на конкретные особенности такого поведения.

Подводя итог нашему разговору о ключевых аспектах и пробле­мах межличностной коммуникации, хочется еще раз подчеркнуть: возможность развития в себе качества компетентного коммуникатора неразрывно связано с размышлением об особенностях собственного стиля общения и наблюдением за реакцией других людей на наше поведение. Понимание того, что нам мешает, определение качеств, которые важно в себе развить, конкретные усилия по приобретению, отшлифовке этих качеств — путь, на котором общение будет все больше доставлять удовольствие и радость.

ЛИТЕРАТУРА

Горянина В.А. Психологические предпосылки непродуктивности стиля межличностного взаимодействия // Психологический журнал. 1997. №6.

Доценко Е.Л. Психология манипуляции: феномены, механизмы и защита. – М., 1997.

Казаринова Н.В. Межличностное общение: Конспект лекций. – СПб. 2000. – 64 с.

Куницына В.Н., Казаринова Н.В., Погольша В.М. Межличносное общение. – СПб. 2001. – 544 с.

Кови Стивен Р. Семь навыков высокоэффективных людей. Воз­врат к этике характера. –М., 1997.

Шостром Э. Анти-Карнеги, или Человек-манипулятор. – Минск: ТПЦ «Полифакт», 1992. – 128 с.

Понятие коммуникативного стиля.

Характерной чертой развития современного общества является постоянно возрастающий интерес к индивиду­альности человека, который, входя в новое тысячелетие, ощущает острую потребность не только в познании само­го себя, но и в понимании других. Искусство строить от­ношения между людьми требует от каждого умения заг­лянуть за пределы очевидного и прикоснуться к глубин­ным психическим процессам, на основе которых строит­ся межличностное взаимодействие. Наиболее значимый вклад в исследование личностных составляющих межличност­ного взаимодействия внесли отечественные учёные КА. Абульханова-Славская, А.В. Брушлинский, Е.Н. Вол­кова, Н.А. Батурин, И.В. Дубровина, И.А. Зимняя, В.П. Зинченко, А.Н. Леонтьев, Н.Д. Никандров, Л.И. Рувинский, И.Н. Семёнов, Д.И. Фельдштейн, В.Э. Чудновский и другие. В русле личностно-ориентированного подхода всё большее внимание начинает уделяться проблематике сти­левых особенностей поведения человека, которые как раз и отражают его индивидуальное личностное начало.

Понятие коммуникативного стиля, или стиля межличностного общения, обозначает привычные, устойчивые способы поведения, при­сущие данному человеку, которые он использует при установлении отношений и взаимодействии с другими людьми. Из приведенного определения видно, что данное понятие обращает наше внимание, во-первых, на индивидуальные различия в поведении людей, следова­тельно, подчеркивает момент несходства, своеобразия, во-вторых, указывает на устойчивость данного способа поведения, перенос его человеком из ситуации в ситуацию, наконец, в-третьих, акцент делает­ся на внешние формы поведения, на то, что можно наблюдать — видеть и слышать.

Приведем несколько примеров. Если Вы бываете искренним лишь с несколькими близкими друзьями и этот вид самораскрытия важен для Вас, то можно сказать, что глубокое самораскрытие с близкими друзьями — часть Вашего межличностного стиля и одна из ценностей в Вашей системе межличностного общения. Или, предположим, Вы никогда не сплетничаете, не говорите о людях за их спинами, так как не желаете порочить чью-либо репутацию или создавать кому-либо проблемы. В этом случае отказ от сплетен о людях — часть Вашего стиля и одна из Ваших межличностных ценностей. А может быть, размышляя о своих отношениях с другими людьми. Вы заметили, что всегда стараетесь добиться своего. Скажем, Вы пойдете с приятелями только на тот фильм или концерт, который интересует Вас; именно Вы всегда устанавливаете время встречи (поездки, развлечения и т.п.); в беседе с людьми, как правило, Вы задаете тему разговора и говорите большую часть времени. Это означает, что управление, манипулиро­вание людьми, доминирование над ними является частью Вашего меж­личностного стиля и одной из Ваших межличностных ценностей.

Понимание собственного коммуникативного стиля и умение рас­познавать стиль партнера по общению — важные характеристики коммуникативной компетентности.

От чего зависит устойчивость стереотипов поведения человека и что лежит в основе различия индивидуальных схем? Кратким ответом на этот вопрос будет такой: во-первых, особенность Я-конценции и, во-вторых, требования культурной среды. Более глубокий ответ нуж­но искать в области исследования структур личности, в частности, в формировании механизмов психологических защит. Согласно нео­фрейдистам, защитные механизмы осуществляют регуляцию поведе­ния таким образом, что они помимо сознания человека предопреде­ляют весь его последующий стиль жизни.

Большинство исследователей стилей деятельности и общения раз­деляют следующие методологические установки:

§ стиль представляет собой проявление целостности индивиду­альности;

§ стиль связан с определенной направленностью и системой ценностей личности;

§ стиль выполняет компенсаторную функцию, помогая индивиду­альности наиболее эффективно приспособиться к требованиям среды.

Стиль общения имеет внешние (экспрессивные) и интенсивные характеристики, своеобразную эмоционально-волевую окраску, определяемую темперамен­том, психофизиологическими и личностными особенно­стями человека, арсеналом используемых им вербальных и невербальных средств. Он обладает также содержатель­ными характеристиками, в которых отражаются:

а) доминирующая мотивация личности (потребность в общении и принятии, в эмоциональной поддержке, в са­моутверждении);

б) специальные способности к сопереживанию и по­ниманию других людей (мягкость, доброжелательность, терпимость или жесткость, рационализм, эгоцентризм, приписывание недостатков, предубежденность);

в) уровень собственного достоинства (навязывание своих мнений, навязчивое и публичное самооправдание или естественность и спонтанность; признание своих ошибок и недостатков или амбиция и отстаивание «чести мундира»);

г) направленность личности и в связи с этим избираемый характер воздействий на людей (манипуляторский, демократический, партнерски-уступчивый стили).

Анализ стилей общения

в работах А. Адлера, К. Хорни, В. Сатир.

К анализу стилей общения обращались многие выдающиеся пси­хологи. Рассмотрим идеи некоторых из них.

А. Адлер (1870-1937). Известный австрийский психолог Альф­ред Адлер ввел в психологию само понятие жизненного стиля, рас­сматривая его как уникальное соединение черт, способов поведения и привычек, которые, взятые в совокупности, определяют неповтори­мую картину существования индивидуума.

По мнению Адлера, жизненный стиль формируется у ребенка уже в возрасте 4 или 5 лет и настолько прочно закрепляется, что впослед­ствии почти не поддается серьезным изменениям и становится глав­ным стержнем поведения человека.

Каждый человек в своей жизни, согласно Адлеру, поставлен пе­ред тремя неизбежными проблемами:

§ профессиональная проблема: как найти занятие, которое по­зволило бы выжить в сложном социальном мире;

§ проблема сотрудничества и дружбы: как найти такое положе­ние среди других людей, которое позволило бы сотрудничать с ними и пользоваться совместно преимуществами сотрудничества;

§ проблема любви и супружества: как приспособиться к тому факту, что продолжение и развитие жизни человечества зависит от нашей любовной жизни.

Все эти проблемы взаимосвязаны. На основании того, как реша­ются три главные жизненные задачи, Адлер предложил типологию жизненных стилей, правда, оговариваясь при этом, что он не рассматривает людей как типы, потому что у каждого человека свой, индивидуальный стиль жизни, а выделяемые им типы установок — лишь концептуальное средство для лучшего уяснения понятия.

В своей классификации ученый использует в качестве перемен­ных две движущие силы развития личности — степень активности и социальный интерес. Социальный интерес проявляется в сотрудниче­стве с другими людьми ради общего успеха. Его противоположностью является эгоистический интерес. Степень активности имеет отноше­ние к тому, как человек подходит к решению жизненных проблем. Как считал Адлер, каждый человек имеет определенный энергетичес­кий уровень, в границах которого он ведет наступление на свои жиз­ненные проблемы и который может варьироваться у разных людей от вялости, апатичности до постоянной неистовой активности. Степень активности играет конструктивную или деструктивную роль только в сочетании с социальным интересом. Эти два измерения позволяют выделить следующие типы жизненных установок:

управляющий тип — люди самоуверенные и напористые, с не­значительным социальным интересом. Они активны, но их поведение не предполагает заботы о благополучии других. Для них характерна установка превосходства над внешним миром. Сталкиваясь с основ­ными жизненными задачами, они решают их в агрессивной, антисо­циальной манере;

берущий тип — люди с подобной установкой относятся к внешнему миру паразитически, удовлетворяют большую часть своих по­требностей за счет других. У них нет социального интереса, но, обла­дая низкой степенью активности, маловероятно, что они причинят вред другим;

избегающий тип — у людей этого типа нет ни достаточного социального интереса, ни активности, необходимой для решения сво­их собственных проблем, для их жизни характерно социально-беспо­лезное поведение;

социально-полезный тип — люди, соединяющие в себе высокую степень социального интереса и высокий уровень активности. Они про­являют истинную заботу о других и заинтересованы в общении с ними, они осознают, что решение жизненных задач требует сотрудничества, личного мужества и готовности помогать другим людям.

Как можно видеть, введение Адлером фактора социального инте­реса позволяет выделить и установки межличностного взаимодействия: индивидуалистическое стремление к социальному превосходству над другими может быть рассмотрено как вариант борьбы против других людей с целью стать выше их; социальное тяготение равных индиви­дуумов друг к другу предполагает интерес к другим людям, участие по отношению к ним (полезная сторона) или их использование (непо­лезная сторона).

К. Хорни (1885-1952). Стили поведения в межличностных отно­шениях, лишь намеченные в концепции А.Адлера, получили специ­альное и глубокое исследование и развитие в работах немецкого пси­холога Карен Хорни.

К. Хорни указывает на различие стратегий, которые выбирает человек для реше­ния проблемы нарушенных отношений.

Как правило, это иррациональные стратегии, в основе которых нередко лежат следующие невротические потребности:

§ потребность в любви и одобрении («ненасыщаемая»); человек живет ради хо­рошего мнения о нем окружающих и чувствителен к отвержению и неодобрению;

§ невротическая потребность в партнере-опекуне (паразитирует);

§ потребность в узком ограничении жизни (скромность, удовлетворение малым);

§ потребность в силе ради нее самой, презрение к слабости;

§ стремление эксплуатировать других;

§ потребность в значимости;

§ потребность быть объектом восхищения («дутый» самообраз);

§ стремление к личным достижениям;

§ потребность в самодостаточности и независимости (отдаление, «одиночка»);

§ потребность в совершенстве и безупречности (боязнь критики и упреков).

Любая из рассмотренных стратегий обслуживается специфическими тактиками взаимодействия с партнером и формирует определенные специфические черты сти­ля общения. Многие из этих стратегий несут на себе черты общей направленности личности во взаимодействии, отражают ее потребность в общении, придают личностно-ценностный смысл.

На основе разной потребности в общении К. Хорни выделила следующие типы личности: отрешенные, враждебные (агрессивные), податливые (уступчивые). Все три типа выражаются в общих, не всегда осознаваемых установках по отно­шению к другим людям и определенных психологических потребностях.

Основной тезис ее подхода заключается в сле­дующем: в целях достижения чувства безопасности в окружающем мире, снижения тревоги человек прибегает к разным защитным стра­тегиям. Каждой стратегии сопутствует определенная основная ориен­тация в отношениях с другими людьми. Хорни описала три таких ориентации:

Ориентация на людей, или уступчивый (или податливый) тип. Этот тип предпола­гает такой стиль взаимодействия, для которого характерны зависи­мость, нерешительность, беспомощность. Человеку с уступчивым ти­пом необходимо, чтобы в нем нуждались, любили и защищали его, руководили им. Подобные люди завязывают отношения с целью избе­жать чувства одиночества, беспомощности или ненужности, однако за их любезностью может скрываться подавленная потребность вести себя агрессивно.

Для податливого типа характерна настоятельная психологическая потребность в другом человеке, в максимально близкой психологической дистанции, потребность быть любимым, желанным, чувствовать одобрение, внимание, быть необходимым, важным для другого, особенно для одного определенного человека. Такие люди оза­бочены отношением к себе окружающих, любят распоряжаться, но и не против того, чтобы ими командовали. Они всегда избирают такие профессии, где им обеспечено интенсивное общение, где есть возможность работать с людьми и быть полезными им. За уступчивым поведением часто скрывается злость и враждебность.

Ориентация от людей, или обособленный (отрешенный) тип. Такой тип имеет сильную внутреннюю потребность сохранить эмоциональную дистанцию между собой и другими. Для этого типа характерна установка никоим образом не дать себя увлечь, идет ли речь о любовном романе, работе или отдыхе. Они обычно избегают связей, контактов, обязательств. В результате его пред­ставители утрачивают истинную заинтересованность в людях, привы­кают к поверхностным наслаждениям. Для данного стиля характерно стремление к уединенности, независимости и самодостаточности.

Подчинение принятым нормам, правилам, традициям нередко вызывает у них отвращение и несогласие. Стремятся к профессиям, где есть возможность творческого и оригинального труда (искусство, естественные науки и т.д.).

Ориентация против людей, или враждебный (агрессивный) тип. Этот стиль характеризуется доминированием, враждебностью, тягой к эксплуата­ции. Враждебный тип способен действовать тактично и дружески, но
его поведение в итоге всегда нацелено на обретение контроля и власти над другими, все направлено на повышение собственного прести­жа, статуса или на удовлетворение личных амбиций.

Агрессивные воспринимают другого человека как соперника. У них развита психологическая потребность в достижении успеха в любой форме, в возможности контроля над другими. Они плохо переносят проигрыш, часто непроизвольно стремятся к манипулированию другими людьми. Избирают для себя профессии, обеспечивающие быстрое продвижение, карьеру и престиж. Подобный тип людей в избытке встречается среди представителей таких профессий, как юристы, бизнесмены, специалисты по рекламе.

Подсознательные установки трех указанных типов по отношению к партнеру по взаимодействию можно выразить так: уступчивый взирает с немым вопросом «Любишь ли ты меня, позволишь ли мне о тебе заботиться?»; враждебный хочет знать: «Сильный ли ты соперник? Чем ты можешь быть полезен мне?»; обособленный задается вопросом: «Будешь ли ты покушаться на мою независимость, оставишь ли меня в покое?».

По мнению Хорни, каждый из нас когда-либо применял эти стра­тегии в межличностных отношениях. Как у здоровой, так и у невро­тической личности, все они находятся между собой в состоянии конфликта. Однако у здоровых людей этот конфликт не несет в себе такого эмоционального заряда, как, например, у больных неврозами. Здоровому человеку присуща большая гибкость, он способен менятьстратегии сообразно обстоятельствам. Невротик же, когда решает встающие перед ним вопросы или строит отношения с другими, сделать правильный выбор между этими тремя стратегиями не в состоянии.

В. Сатир (р. 1916). Различные коммуникативные стили исследо­вались еще одним известным американским психологом — Вирджи­нией Сатир, которая сделала акцент на описании паттернов коммуни­кации, т.е. используемых вербальных и невербальных знаков и при­емов. В. Сатир исходит из предположения, что изменение внешних поведенческих реакций может помочь в изменении отношения чело­века к самому себе, прежде всего повысить его самооценку. Для этого необходимо как можно точнее представить, почувствовать, какие имен­но модели поведения — интонации, движения и позы тела, выраже­ние лица и характерная лексика — соответствуют тому или иному стилю. Она выделяет четыре достаточно устойчивых паттерна, в опи­сании установок которых явно просматривается влияние К.Хорни.

Первая категория — плакатор (угодник). Его внутренняя установ­ка — «я — ничтожество». Плакатор всегда говорит, как бы заиски­вая, пытаясь благодарить, извиняться; он никогда не выражает несог­ласия, независимо от предмета разговора. Изъясняется он так, как будто ничего не может сделать сам и должен иметь кого-нибудь в качестве наставника.

Вторая категория — блеймер (обвинитель). Внутренняя установка этого типа — «я одинок, я неудачник». Блэймер — это диктатор, хозя­ин, тот, кто находит ошибки. Он ведет себя как человек, превосходя­щий всех; кажется, что он говорит: «все было бы прекрасно, если бы не ты». Голос его грозен, напряжен, часто пронзителен и громок.

Третья категория — компьютер (человек без эмоций). Внутрен­няя установка такого типа — «я чувствую себя уязвимо». Он всегда очень корректен, разумен, спокоен, хладнокровен и собран, в нем не заметна ни одна эмоция. Голос его невыразителен, глух, монотонен; словарь насыщен абстракциями.

Четвертая категория — дистрактор (неуместный). Его внутренняя установка — «никому до меня нет дела, для меня нигде нет места». Что бы ни говорил и ни делал дистрактор, это не относится к тому, что говорит или делает кто-то другой, дистрактор никогда не отвечает по существу. Его голос может быть певучим, ударения в словах часто неправильны, интонации могут повышаться и понижаться со­вершенно без причин, потому что он ни на чем не фокусируется.

По мнению Сатир, способы коммуникации усваиваются человеком в раннем детстве. Пытаясь найти свой собственный путь в сложном и часто угрожающем мире, ребенок использует тот или иной стиль, пос­ле достаточно длительного пользования которым он уже более не мо­жет отличать свои реакции от чувства собственного достоинства или чувства своей индивидуальности. Использование моделей поведения плакатора, блэймера, компьютера и дистрактора в той или иной степе­ни укрепляет в человеке чувство низкой самооценки и приниженности. Альтернативой этим типам, по ее мнению, является конгруэнтное пове­дение, при котором все составляющие сообщения соответствуют друг другу: голос произносит слова, соответствующие выражению лица, по­ложению тела, интонациям. Взаимоотношения протекают легко, сво­бодно и честно, тогда чувство собственного достоинства не подвергает­ся таким испытаниям, как в описанных четырех случаях.

Подобно К.Хорни, признающей гибкость использования разных ори­ентации в качестве показателя здоровой личности в отличие от невроти­ческой, В.Сатир также считает, что можно с равным успехом «плакатировать», если вам угодно, «блеймировать», если вам это нравится, быть «компьютером» или «дистрактором», если вам это нужно. Разница меж­ду уродливым и нормальным паттернами состоит лишь в том, что вы знаете, что делаете, и готовы ко всем возможным последствиям.

Кроме того, по данным исследователей, в стиле общения многое определяется прирожденными особенностями человека, такими как темперамент, нейродинамические особенности, деятельность эндокрин­ной, гуморальной, кровеносной систем.

Темперамент и стиль общения.

Определенный тип темперамента обусловливает высоко- или низкоэкспрессивный стиль общения, а также открытость или закрытость стиля, специфические жесты (закрытый стиль — человек прикрывает рот, опускает глаза и т. д.; открытый стиль — раскрытые ладони, прямой взгляд и т. п.).

Рассмотрим, какой отпечаток на стиль общения накладывает темперамент.

Темперамент — это динамическая характеристика психической деятельности че­ловека; это особенности поведения, обусловленные прежде всего общим типом выс­шей нервной деятельности (ВНД).

Индивидуальные особенности человека, определяемые темпераментом, выража­ются в эмоциональной возбудимости, большей или меньшей тенденции к внешнему выражению чувств, быстроте движений, общей подвижности, чувствительности (сенситивности), уравновешенности. Выделяют четыре основных типа темперамента, которые получили свои названия еще в глубокой древности: холерики, сангвиники, флегматики, меланхолики; существуют, разумеется, и промежуточные типы. В осно­ве темперамента лежит тип ВНД, то есть сочетание наиболее устойчивых и важных свойств процессов торможения и возбуждения; следовательно, темперамент имеет генотипический характер и в основном наследуется. Изменить темперамент нельзя, как нельзя изменить рост или цвет глаз; можно лишь из­менить отдельные его свойства.

Рассмотрим те стороны темперамента, которые определя­ют типичные особенности поведения людей в ситуации общения.

Холерик — человек неугомонный, нетерпеливый, с огромным запасом нервной и психической энергии, кото­рая определяет его высокую работоспособность, подвиж­ность, активность во всех сферах жизнедеятельности. Именно этих людей мы привыкли называть «темпераментными», имея в виду неук­ротимость и яркое внешнее выражение чувств, быстроту реакций, общую эмоцио­нальность и подвижность. Такой человек говорит очень быстро, с богатой мимикой, жестикуляцией, его лицо подвижно (в результате чего иногда покрывается ранними морщинами).

Холерики — люди, быстрые во всем: быстро ходят, быстро принимают решения, Им свойственна импульсивность. Сначала скажут, потом подумают, сначала сдела­ют, а затем, увы, пожалеют. Они высоко эмоциональны, страстны, аффективны, пло­хо управляют своими чувствами, в общении гневливы, обидчивы, причем состояние гнева и обиды у них сохраняется долго. Вследствие высокой возбудимости, импуль­сивности и свойственной им резкости они конфликтны, агрессивны, не умеют и не могут ждать. Если такому человеку назначена встреча, но по какой-то причине парт­нер задерживается, то нетерпение холерика достигает кульминации, что выражается в двигательном беспокойстве, суетливости, многоречивости.

В целом стиль общения холерика по эмоционально-волевой окраске отличается высокой экспрессивностью, яркостью и богатством используемых средств, причем основные черты этого стиля — активность, импульсивность, агрессивность, обидчивость, неугомонность — не зависят от положения и статуса собеседника, парт­нера. Если же человек на работе спокоен и уступчив, а дома гневлив, раздражителен и агрессивен — в этом случае мы говорим не о темпераменте, а о характере, так как проявления характера всегда согласуются с конкретной социальной ситуацией.

Сангвиник — быстрый, общительный, уравновешенный, живой, как правило, с по­стоянно ровным хорошим настроением. Кажется, что искусство общения такому человеку дано от природы. Недаром иногда сангвиников называют «солнечными людьми». Такой человек отходчив, быстро переключается и эмоционально и интел­лектуально; порою слишком быстро, не закончив одного дела, хватается за другое, не укрепив одних отношений, заводит новые знакомства. Такие люди легко ориентиру­ются в новой обстановке, быстро вступают в контакты. Переехав на новое местожи­тельства, сангвиник уже через неделю знаком со всеми обитателями дома, знает, как их зовут, где учатся их дети и т. п.

Флегматик — уравновешенный, спокойный, замкнутый, миролюбивый, неэмо­циональный. Как бы ни было смешно то, что рассказали, он только улыбнется угол­ками губ. Миролюбие флегматика зачастую оборачивается своего рода миротворче­ством: когда такой человек имеется в коллективе, в нем реже возникают столкнове­ния по пустякам, ссоры. Флегматик, как правило, во всем надежен: в работе, в человеческих отношениях. Медлителен, но зато все очень хорошо планирует. В контактах избирателен и неинициативен. Если вы едете с таким человеком в поезде, то, пока не заговорите с ним, можете не услышать звука его голоса: он будет смотреть в окно, читать газету. Но если заговорите, он может оказаться приятнейшим собе­седником.

Такие люди очень терпеливы, спокойны, их трудно вывести из себя, это настоя­щие «мастера ожидания».

Меланхолик — ранимый, чувствительный, впечатлительный человек; вследствие высокой чувствительности он быстрее утомляется, раздражителен. Если он поло­жит наручные часы под подушку, то может и не уснуть, так как ему будет мешать их тиканье, в то время как сангвиник или флегматик прекрасно переносят ежечасный бой больших настенных часов.

В сфере человеческих отношений чувствительность меланхолика оборачивается редким и прекрасным человеческим свойством — деликатностью. Такой человек сам принимает все близко к сердцу, но и другого человека не обидит неосторожным или неловким словом.

Меланхоликам свойственны «вокальная» и «экспрессивная» сдержанность — ти­хий голос, немногословность, замкнутость и скрытность в отношениях; скованность и скудость жестов и мимики; застенчивость, нерешительность, постоянные сомне­ния; в контактах — высокая избирательность и осторожность.

Такой человек плохо приспосабливается к новой обстановке; переехав в новый дом, он и через год не знает, кто живет на его лестничной площадке; любит неизмен­ный порядок в обстановке и быту, плохо переносит перемены, срывы намеченного. Для меланхолика характерны раздражительная слабость в трудных ситуациях или при эмоциональном перевозбуждении, впечатлительность, зависимость от настрое­ния, тревожность; он часто переоценивает неприятности и беды. В то же время нет лучшего работника в занятиях, требующих высокой сосредоточенности, филигран­ности исполнения. Такие люди склонны к самоанализу и самообвинению, если что-то срывается или идет не по намеченному плану.

Итак, в ситуации общения представители тех или иных типов темперамента про­являют различные свойства: холерик — общительный, экспансивный, вспыльчивый, агрессивный; сангвиник — общительный, легкий, гибкий; флегматик — пассивный, миролюбивый, надежный, неэмоциональный; меланхолик — раздражительный, ра­нимый, замкнутый, тревожный.

Типы темперамента также по-разному проявляются в ситуации принятия реше­ния — служебного или личного. Для холерика характерны поспешные решения, для сангвиника — гибкие, для флегматика — обоснованные, для меланхолика — ригид­ные (он не меняет своих решений при изменении ситуации; кроме того, у него не бы­вает окончательных решений — они постоянно пересматриваются, обсуждаются).

В ситуации конфликта холерик зачастую идет на обострение, обвиняет обычно не себя, а других, чаще прибегает к методу «взрыва» (по терминологии А. С. Мака­ренко), то есть стремится обострить противоречия, выявить их и по возможности ликвидировать.

Для сангвиника в ситуации конфликта характерны гибкость, достаточная уступ­чивость, поиск общих позиций и согласия. Флегматику свойственно стремление от­срочить решение, всесторонне обсудить ситуацию; в коллективе такой человек пред­почитает приемы коллективной психотерапии или же путь саморегуляции.

Для меланхолика конфликтная ситуация очень значима и трудна; чаще наблюда­ется уход от решения, стремление к компромиссу, пассивность, переложение ответ­ственности на других.

Безусловно, значительные коррективы в особенности поведения в конфликтной ситуации вносят воспитание и самовоспитание, а также характер человека.

Экстраверсия — интроверсия. Интенсивность общения, потребность в нем, не­которые внешние особенности стиля общения зависят от того, экстравертом или интровертом является данный человек. Эти два типа людей различаются ориента­цией либо на внешние впечатления и деятельность, либо на внутреннюю жизнь и самоанализ. Холерики и сангвиники, как правило, экстраверты, меланхолики и флег­матики — интроверты.

По психологической литературе можно составить обобщенный портрет экстра­верта. Это, как правило, импульсивный человек, который легко уступает, но иногда бывает необоснованно упрям и задирист. Он всегда находится в движении; игривый, поверхностный, тщеславный, несдержанный, экспансивный, имеет тенденцию пре­увеличивать. Такой человек весьма склонен к публичным выступлениям, рассказы­ванию анекдотов и историй, обильному смеху; легко заводит друзей и товарищей, плохо переносит одиночество.

Интроверт — спокойный, настойчивый, степенный, сдержанный, замкнутый, на­дежный; подвержен интроспективным размышлениям, мало смеется, имеет депрес­сивные тенденции, не склонен к телесным наслаждениям. Ему никогда не бывает скучно с самим собой, он плохо переносит шумные компании, тяготеет к уединению.

Стили общения в совместной деятельности. Стиль общения в совместной деятельности является выражением в профессиональ­ном преломлении, с учетом профессиональных навыков и умений, индивидуального стиля деятельности данного человека.

Стили общения

в совместной деятельности.

Стиль общения в профессиональной деятельности может рассматриваться как подвижная, ситуативно меняющаяся система используемых средств и способов об­щения. Стиль общения в деятельности, предполагающей интенсивное вза­имодействие и контакты людей, связан с продуктивностью этой деятельности, пси­хологическим климатом в коллективе, удовлетворенностью взаимоотношениями, индивидуальной психической выносливостью.

Т. Е. Аргентова, изучая летные экипажи, выделила три стиля общения: гибкий, ригидный и переходный (промежуточный).

Гибкий стиль общения отличается быстрой ориентацией в ситуации взаимодей­ствия, пониманием подтекста общения, умением управлять своим эмоциональным состоянием и обстановкой общения.

Ригидный стиль общения характеризуется недостаточностью анализа своего по­ведения и поведения партнера, плохим самообладанием, неадекватной самооценкой. Человеку с ригидным стилем общения трудно найти нужный тон. Как выяснилось, для успеха совместной деятельности показано сочетание неодинаковых стилей: это повышает как продуктивность деятельности, так и удовлетворенность межличност­ными отношениями в группе. Обнаружилась определенная взаимосвязь между стилем общения в летных экипажах и аварийностью.

В последние годы все чаще говорят о партнерском и непартнерском стиле обще­ния, причем главное различие между ними определяется умением и желанием учи­тывать позиции, мнения, оценки партнера.

Партнерский стиль общения означает высокую степень сотрудничества в выра­ботке общей позиции по обсуждаемому вопросу. Он выражается также в короткой дистанции между собеседниками.

Партнера выслушивают, не прерывая, не оценивают преждевременно и поспеш­но его суждений и поступков, не навязывают ему советов, стремятся донести до него свою точку зрения. В результате создаются условия для самораскрытия, искреннос­ти, открытости, для столь необходимой каждому человеку возможности быть самим собой. Партнерский стиль может быть равноправным и уступчивым.

Непартнерский стиль общения, напротив, создает напряженность и проявляется, главным образом, в том, что человек:

§ игнорирует точку зрения собеседника, искажает его отношение к теме беседы;

§ стремится найти у партнера понимание только своих собственных проблем;

§ принижает партнера («Ты говоришь глупости!»), не считается с ним, навязывает
свои темы и проблемы;

§ невнимательно слушая, спешит дать ему советы, оценить его действия, побужда­ет к немедленному и необдуманному действию.

Непартнерский стиль может иметь и другие проявления, когда человек:

§ позволяет разговаривать с собой свысока, не возмущается тем, что его не слуша­ют, прерывают;

§ собеседник не дает себе труда сформулировать свои мысли таким образом, чтобы быть понятым.

Партнерский и непартнерский стили общения есть результат общих установок по отношению к партнеру и прояв­ится во всех контактах: между тренером и спортсменом, отцом и сыном, руководителем и подчиненным.

В совместной коллективной деятельности направленной организацией общения обычно бывает занят руководитель. В общеизвестных стилях руководства и лидерства можно усмотреть специфически организуемую в каждом варианте сферу человеческих контактов.

Авторитарный стиль общения руководителя проявляется в том, что он, вольно или невольно, препятствует расширению контактов между членами группы, замыкая межчеловеческие связи «имущественно на себе, провоцирует своими оценками и суждениями появлениеe в группе «козла отпущения», диктует и указывает. Самое слабое место в его кон­тактах, как служебных, так и личных, — нежелание и неумение хвалить, поощрять.

Попытка похвалить, проявить внимание часто оборачивается социальной нелов­костью. Например, желая посочувствовать немолодой сотруднице, такой руководи­тель замечает: «Вы сегодня плохо выглядите, Вам надо отдохнуть. Я подпишу Вам отпуск на неделю». Эффект такого выражения сочувствия оказывается прямо про­тивоположным, т. к. молодящаяся дама получает сильный удар по женскому само­любию. Следует заметить, что авторитарная личность обычно более всего погрешно­стей и ошибок совершает во взаимодействии с противоположным полом, испытывая по отношению к его представителям недоверие, подозрительность и неосознанную боязнь.

Авторитарный руководитель принуждение предпочитает убеждению. Всеми си­лами пытается обеспечить исполнительность, сдерживает творчество и не любит ини­циативы, единолично принимает решения; разъяснение всегда подменяет инструк­тированием. Для него характерны жесты типа «Все схвачено» или «Не возражайте!».

При демократическом стиле руководства и общения поощряются контакты, твор­чество и инициатива, распределяются ответственность и обязанности, выслушива­ются пожелания. Однако нередко встречаются и недостатки в виде соглашательства, бесплодных споров и предпочтения мнения большинства, даже когда меньшинство предлагает более разумные пути.

По степени вмешательства в деятельность и поведение человека, характеру из­бираемых средств воздействия и преследуемых целей можно выделить альтруисти­ческий, манипуляторский, миссионерский стили.

В альтруистическом стиле главными целями общения являются благо другого человека, помощь в достижении его целей, активно воспитательная целенаправленность, гуманность и осторожность в избираемых средствах воздействия.

Противоположностью ему является манипуляторский стиль общения, главный движущий мотив которого — достижение собственных целей при всестороннем использовании средств воздействия, давления и принуждения. Многие манипуляторы действуют по принципу «разделяй и властвуй!».

Они не только не могут сохранить собственные отношения с людьми, но и губительно действуют на взаимоотношения других. Вмешиваясь со своими схемами и советами, приспосабливая людей к своим нуждам, они разрушают хрупкую ткань чужих доверительных отношений.

Этот стиль, как правило, характеризуется хорошим учетом индивидуальных особенностей партнера, гибкостью тактики, дипломатичностью, неотвязностью, настойчивостью в контактах.

Так называемый миссионерский стиль предполагает значительную дистанцию между партнерами, уважительное, осторожное влияние, чаще — невмешательство дела и суждения партнера, ненавязчивые советы, воздействие личным примером.

Зна­чительный пласт исследований, посвященных анализу сти­левых особенностей психических процессов, начатый в 60 – 80-е годы XX века, опирался на деятельностную парадигму путём введения такого поня­тия, как индивидуальный стиль деятельности. В дальней­шем этот аспект претерпел изменения и стал изучаться в сфере стилевых особенностей отдельных видов деятельно­сти (К.А. Абульханова-Славская, А.К Байметов, С.А. Богомаз, Г.А.Верцинская, Б.А. Вяткин, Л.А. Вят-кина, Г.Б. Дикопольская, А.В. Ерошенко, С.Ю. Жданова, А.Л. Журавлёв, В.И. Загвязинский, Е.П. Ильин, В.А. Кан-Калик, Е.А. Климов, О.А. Конопкин, Н.В. Кузь­мина, А.К. Маркова, B.C. Мерлин, Э.И. Маствилискер, Г.Н. Неустроев, Н.Д. Никандров, Н.И. Петрова, Н.В. Приставкина, Н.Ю. Постолюк, А.И. Сухарева, Л.А. Соколова, В.А. Толочек, И.П. Шкуратова, Г.И. Щукина и др.).

Переход к личностно-ориентированной парадигме развития личности способствовал появлению направле­ния, в рамках которого в центре внимания оказывается сам человек, чьё поведение во многом опосредовано неосознаваемыми и первоначально нерефлексируемыми процессами. В контексте теории стиля индивидуально­сти (Г.А. Берулава) и её развития в исследованиях Н.В. Фро­ловой, С.А. Печерской, Т.Я. Решетовой, Е.И. Татьяниной, Г.А. Берулава, Э.М. Сагилян, Т.Л. Сафоновой стиль ин­дивидуальности рассматривается как процессуальная ха­рактеристика поведения субъекта, детерминированного его образом мира, отражающим особенности личностно-обусловленного смыслового поля.

Стиль индивидуальности, который проявляется во всех сферах активности личности, характеризуется обобщён­ностью образа мира; эмоциональной насыщенностью образа мира; активностью как свойством образа мира. Понятие «образ мира» выражает особенности индивиду­ального смыслового поля, с помощью которого субъект отображает окружающий мир и предстаёт как ориентиро­вочная основа поведения субъекта, которое проявляется в различных видах познавательной и творческой активнос­ти, а также в общении. При этом следует учитывать, что индивидуальные потребности субъекта максимально ре­ализуются в том случае, если он имеет возможность удов­летворять их в таких формах активности, которые максимально соответствуют его индивидуальности. Таким образом, личность со своим собственным набором индивидуальных проявлений является системообразующим фактором, определяю­щим индивидуальный стиль межличностных отношений.

Исследования индивидуальных стилей, влияющих на харак­тер межличностного поведения субъекта, проводившие­ся особенно интенсивно в последнее десятилетие, приве­ли к тому, что сместился интерес с внешних детерминант, которые связаны с объективными требованиями деятель­ности и возможностями построения межличностных от­ношений, на активную, действующую личность как под­линный субъект индивидуального стиля с присущим ей комплексом индивидуальных стратегий поведения, в том числе и в построении межличностных контактов (М.Э. Прудникова).

М.Э. Прудникова описывает следующие проявления стилей индивидуальности в процессе межличностных взаимоотношений.

Интегрально-теоретический стиль. В построении межличностных контактов часто ориентируется на свой прошлый опыт, прогнозирует результаты новых взаимо­отношений. Межличностные контакты строит на основе формальных аспектов взаимодействия, с учётом соци­альных, возрастных и других характеристик, которым при­даёт очень большое значение. Использует невербальные средства общения в незначительной степени. Предпочи­тает построение отношений на индивидуальном уровне. В установлении межличностных контактов пассивен. Оцен­ку ситуации общения и личностных характеристик партнё­ра по взаимодействию даёт только после тщательного обду­мывания и взвешивания. Оценка личности и поведения парт­нёра по взаимодействию достаточно устойчива и постоян­на. Общение осуществляет трафаретно, по шаблону, без учёта индивидуальных особенностей партнёра по взаимо­действию, придерживается одного и того же стиля обще­ния. В процессе общения предпочитает обсуждать пре­имущественно темы делового характера. При постро­ении межличностного взаимодействия отдаёт предпочте­ние содержательным характеристикам личности и пове­дения партнёра по общению. Общение характеризуется настороженностью, недоверием к партнёру, проявляет­ся тенденция к общей закрытости общения. В установ­лении межличностных контактов испытывает психологи­ческие трудности. Межличностные отношения эмоцио­нально индифферентны. Для установления межличност­ного контакта требуется достаточно много времени. Ма­нера поведения в процессе общения остаётся неизмен­ной, реакция на конфликтные ситуации предсказуема, проявляет тенденцию к использованию ограниченного количества ролевых клише. Межличностные отношения глубокие и длительные. В общении доминирует тематика, направленная на внешние объекты и события. Не всегда проявляет выражение переживания за партнёра по обще­нию, сочувствие ему. Оценку партнёра по взаимодействию осуществляет на основании обобщения различных про­явлений его поведения.

Интегрально-деятельностный стиль. Впостроении межличностных контактов часто ориентируется на свой прошлый опыт, прогнозирует результаты новых взаимо­отношений. Межличностные контакты строит на основе формальных аспектов взаимодействия с учётом соци­альных, возрастных и других характеристик, которым при­даёт очень большое значение. Использует невербальные средства общения в незначительной степени. Предпочи­тает построение отношений на коллективном уровне. В установлении межличностных контактов пассивен. Оцен­ку ситуации общения и личностных характеристик парт­нёра по взаимодействию даёт только после тщательного обдумывания и взвешивания. Оценка личности и поведе­ния партнёра по взаимодействию достаточно изменчива. Общение осуществляет трафаретно, по шаблону, без учё­та индивидуальных особенностей партнёра по взаимодей­ствию, придерживается одного и того же стиля общения. В процессе общения предпочитает обсуждать преиму­щественно темы делового характера. При построении межличностного взаимодействия отдаёт предпочтение со­держательным характеристикам личности и поведения партнёра по общению. Общение характеризуется насто­роженностью, недоверием к партнёру, проявляется тен­денция к общей закрытости общения. Испытывает пси­хологические трудности в установлении межличностных контактов. Межличностные отношения эмоционально ин­дифферентны. Межличностные контакты устанавливает с низкой скоростью. Манера поведения в процессе об­щения остаётся неизменной, реакция на конфликтные ситуации предсказуема, проявляет тенденцию к исполь­зованию ограниченного количества ролевых клише. Меж­личностные отношения глубокие и длительные. В обще­нии доминирует тематика, направленная на внешние объекты и события. Не всегда проявляет выражение пе­реживания за партнёра по общению, сочувствие ему. Оценку партнёра по взаимодействию осуществляет на основании обобщения различных проявлений его по­ведения.

Интегрально-эмоциональный стиль. Впостроении межличностных контактов ориентируется только на кон­кретную ситуацию, выстраивая свои взаимоотношения по принципу «здесь и сейчас», учитывая то, что непо­средственно значимо в настоящее время. Межличност­ные контакты преимущественно неформальны, прояв­ляет тяготение к интимности межличностного взаимо­действия. Использует невербальные средства общения систематически и достаточно интенсивно.

Предпочитает построение отношений на коллективном уровне. В установлении межличностных контактов акти­вен. Оценку ситуации общения и личностных характерис­тик партнёра по взаимодействию осуществляет сразу же после установления контакта. Оценка личности и поведе­ния партнёра по взаимодействию достаточно изменчива. Общение осуществляет с учётом индивидуальных особен­ностей партнёра по взаимодействию, стремится строить общение каждый раз по-разному. В процессе общения предпочитает обсуждать темы личностно значимого ха­рактера. Важное место в процессе взаимодействия отво­дит физической привлекательности партнёра по общению, демонстрируемому стилю и форме общения. Ориенти­рован на открытость и искренность своих намерений в процессе общения. Межличностные контакты устанавли­вает легко, непринуждённо, независимо от социального статуса и возраста партнёра. Общение носит эмоцио­нально насыщенный характер, включающий аффектив­ные моменты. Межличностные контакты устанавливает с высокой скоростью. В процессе межличностного взаи­модействия, как правило, выполняет несколько социальных ролей, характеризуется широким диапазоном межличнос­тного поведения. Межличностные отношения, как прави­ло, поверхностны и краткосрочны. Тематика общения на­правлена на себя, свои интересы и потребности. Часто про­являет выражение переживания за партнёра по общению, сочувствие ему. Оценку партнёра по общению осуществ­ляет на основании учёта отдельных проявлений его поведе­ния.

Дифференциально-теоретический стиль. В постро­ении межличностных контактов часто ориентируется на свой прошлый опыт, прогнозирует результаты новых вза­имоотношений. Межличностные контакты строит на ос­нове формальных аспектов взаимодействия с учётом со­циальных, возрастных и других характеристик, которым придает очень большое значение. Использует невербальные средства общения в незначительной степени. Предпочитает индивидуальные контакты. Характеристику партнера дает только после тща­тельного обдумывания и взвешивания. Оценка личности и поведения партнёра по взаимодействию достаточно ус­тойчива и постоянна. Общение осуществляет трафаретно, по шаблону, без учёта индивидуальных особенностей парт­нёра по взаимодействию, придерживается одного и того же стиля общения. В процессе общения предпочитает об­суждать преимущественно темы делового характера. При построении межличностного взаимодействия отдаёт пред­почтение содержательным характеристикам личности и поведения партнёра по общению. Общение характеризу­ется настороженностью, боязнью допустить ошибку, про­является тенденция к общей закрытости общения. Испы­тывает психологические трудности в установлении меж­личностных контактов. Межличностные отношения эмо­ционально индифферентны. Устанавливает межличност­ные контакты с низкой скоростью. Проявляет неизмен­ную манеру поведения, предсказуемость в конфликтных ситуациях, тенденцию к использованию ограниченного количества ролевых клише, что характеризует узкий диа­пазон межличностного поведения. Межличностные отно­шения глубокие и длительные. В общении доминирует те­матика, направленная на внешние объекты и события. Не всегда проявляет выражение переживания за партнёра по общению, сочувствует ему в трудной ситуации. Оценку партнёра по взаимодействию даёт на основании обобще­ния различных проявлений его поведения.

Дифференциально-деятельностный стиль. В пост­роении межличностных контактов часто ориентируется на свой прошлый опыт, прогнозирует результаты новых вза­имоотношений. Межличностные контакты преимуще­ственно неформальны, проявляет тяготение к интимнос­ти межличностного взаимодействия. Использует невер­бальные средства общения в незначительной степени. Пред­почитает межличностные отношения на коллективном уровне. В установлении межличностных контактов акти­вен. Оценку ситуации общения и личностных характерис­тик партнёра по взаимодействию даёт сразу же после ус­тановления контакта. Оценка личности и поведения парт­нёра по взаимодействию достаточно изменчива. Обще­ние осуществляет без учёта индивидуальных особеннос­тей партнёра по взаимодействию. В процессе общения предпочитает обсуждать темы делового характера. При построении межличностного взаимодействия отдаёт пред­почтение содержательным характеристикам личности и поведения партнёра по общению. Общение характеризу­ется настороженностью, боязнью допустить ошибку, про­является тенденция к общей закрытости общения. Меж­личностные контакты устанавливает легко, непринуждён­но, независимо от социального статуса и возраста парт­нёра. Общение имеет эмоционально насыщенный харак­тер, включающий аффективные моменты. Межличност­ные контакты устанавливает с высокой скоростью. Харак­теризуется разнообразием ролевого поведения, что отра­жает широкий диапазон межличностного взаимодействия. Межличностные отношения глубокие и длительные. Те­матика общения направлена на внешние объекты и собы­тия. Часто проявляет выражение переживания за партнё­ра по общению, сочувствие ему. Предполагает, что хоро­шо понимает богатство и сложность внутреннего мира партнёра по взаимодействию, оценку партнёра по обще­нию осуществляет на основании учёта всех проявлений его поведения и личности.

Дифференциально-эмоциональный стиль. Впостро­ении межличностных контактов ориентируется только на конкретную ситуацию, выстраивая свои взаимоотноше­ния по принципу «здесь и сейчас», учитывая то, что не­посредственно значимо в настоящее время. Межличност­ные контакты преимущественно неформальны, проявля­ет тяготение к интимности межличностного взаимодей­ствия. Использует невербальные средства общения сис­тематически и достаточно интенсивно. Предпочитает меж­личностные отношения на коллективном уровне. В уста­новлении межличностных контактов активен. Оценку си­туации общения и личностных характеристик партнёра по взаимодействию осуществляет сразу же после установле­ния контакта. Оценка личности и поведения партнёра по взаимодействию достаточно изменчива. Общение осуще­ствляет с учётом индивидуальных особенностей партнёра по взаимодействию, стремится строить общение каждый раз по-разному. В процессе общения предпочитает об­суждать темы личного характера. Важное место в процес­се взаимодействия отводит физической привлекательнос­ти партнёра по общению, демонстрируемому стилю и форме общения, эмпатичности процесса общения. Ори­ентирован на открытость и искренность своих намерений в процессе общения. Межличностные контакты устанав­ливает легко, непринуждённо, независимо от социального статуса и возраста партнёра. Общение носит эмоциональ­но насыщенный характер, включающий аффективные моменты. Межличностные контакты устанавливает с вы­сокой скоростью. В процессе межличностного взаимо­действия, как правило, выполняет несколько социальных ролей, характеризуется широким диапазоном межлично­стного поведения. Межличностные отношения, как прави­ло, поверхностны и краткосрочны. Тематика общения на­правлена на себя, свои интересы и потребности. Часто про­являет выражение переживания за партнёра по общению, сочувствие ему. Предполагает, что понимает богатство и сложность внутреннего мира партнёра по взаимодействию, оценку партнёра по общению осуществляет на основании учёта различных проявлений его поведения.

Кроме того, М.Э. Прудникова рассматривает особенности стилевых проявлений компенсаторного поведения субъекта в процессе диском­фортных для него межличностных отношений. В ходе исследования она выявила следующие закономерности стилевых проявлений межличностного поведения в процессе психо­логической напряжённости (конфликтных отношений):

1) Лица с доминированием интегрально-теоретического и дифференциально-теоретического стилей индивидуальнос­ти делают опору в дискомфортных и стрессовых ситуациях межличностного взаимодействия на рациональное изме­нение отношения к ситуации, а также снимают внутрен­нее напряжение через релаксацию (например, принятие алкоголя). Последнее характерно в ситуациях межличнос­тного взаимодействия, когда люди затрудняются выразить свои чувства и эмоции, своё внутреннее состояние. При этом алкоголь играет роль фактора, растормаживающего комму­никативную активность в процессе общения. Переосмыс­ление ситуации предполагает изменение ракурса её рас­смотрения, системы приоритетов, поэтому внимание переносится на её новые составляющие, вследствие чего изменяется и целостное восприятие ситуации, и её значение для человека

2) Лица с доминированием интегрально-деятельностного и дифференциально-деятельностного стилей индивиду­альности в ситуациях дискомфортного общения предпо­читают проявлять свои отрицательные эмоции через дви­гательную активность, которая смещает внимание от не­приятного психологического состояния на более позитив­ные аспекты жизнедеятельности, а так­же путём переключения внимания на другой вид деятель­ности

3) Субъекты с доминированием интегрально-эмоциональ­ного и дифференциально-эмоционального стилей инди­видуальности осуществляют самокоррекцию дискомфортного состояния в процессе межличностного взаимодействия через ослабление социальных связей с соответствующими лицами (уход от контакта), через физи­ологическую и эмоциональную разрядку в форме аффек­тивного поведения (в том числе и путем использования инвективной лексики).

Несформированность межличностного поведения субъекта определяется отсутствием у него знаний об особенностях своего стиля индивидуальности и умений учитывать особенности его проявления в сфере межлич­ностного взаимодействия. Межличностные отношения являются более успешными в том случае, если они стро­ятся с учётом стиля индивидуальности личности, вступа­ющей в эти отношения, личности, обладающей навыка­ми рефлексии этих отношений, на основании чего может и должна строиться их необходимая коррекция, считает М.Э. Прудникова.

Индивидуальные стили поведения людей

в зависимости от их саморас­крытия. «Окно Джохари».

Еще одной известной моделью, в рамках кото­рой выявляются различные коммуникативные стили, является так на­зываемое «Окно Джохари» (название образовано начальными буква­ми имен двух американских психологов, предложивших эту модель, — Джозефа Луфта и Харри Ингхэма), Эта модель позволяет выявить индивидуальные стили поведения людей в зависимости от их саморас­крытия. Ее суть — в демонстрации взаимозависимости информации о нас самих, которая доступна только нам, и осознания того, как другие воспринимают нас.

Метафора «окна» реализуется в модели следующим образом: пе­ред нами четыре «стекла» (зоны) в одном окне, размер каждого стек­ла зависит от осознания человеком своего поведения, чувств и моти­ваций. В зависимости от получаемой информации «Окно Джохари» иногда меняется в размере.

Рассмотрим каждую зону отдельно.

— открытая зона: она отражает вашу общую открытость миру, вашу потребность быть узнанным, она включает все аспекты о вас, известные вам и другим;

— слепая зона: она включает то, что другие в вас воспринима­ют, но что недоступно вам. Например, вы склонны неумышленно монополизировать разговор, или считаете, что остроумны, а друзья на­ходят ваш юмор тяжеловатым; вы считаете, что ведете себя уверенно, но другим заметна напряженность в вашем поведении. Слепая зона может содержать любые ненамеренные коммуникативные стимулы;

— скрытая зона: она включает то, что вы предпочитали бы не раскрывать кому-либо еще, идет ли речь о вас или о других людях;

— неизвестная зона: она заключает о вас все, что еще не позна­но ни вами, ни другими людьми, ваши неизведанные ресурсы, ваш потенциал личностного роста, о котором вы можете лишь предпола­гать, что он существует, либо стремиться к нему.

Все зоны взаимозависимы: изменения в одной вызывают измене­ния в другой. Если вы что-то раскрыли из скрытой зоны, тем самым сделали эту часть открытой, соответственно открытая зона увеличи­лась, а скрытая зона уменьшилась. Если друзья сказали вам о вашей нервозности, эта информация стала частью открытой зоны, соответ­ственно уменьшилась слепая зона. Бывает, что такие изменения не всегда желательны — иногда сообщение человеку, что он ведет себя нервозно, лишь усилит это его поведение.

В целом же авторы этой модели считают, что увеличение откры­той зоны, т.е. не только самопознание, но и в определенной степени раскрытие себя перед другими, наиболее желательная стратегия в межличностном общении. Лучшее знание себя в отношениях с другими приводит к росту самоуважения и самопринятия.

В своем поведении люди довольно последовательны, поэтому авторы «Окна Джохари» считают возможным говорить о стиле об­щения человека в зависимости от доминирования той или иной зоны.

Стиль А характеризует людей, которые демонстрируют скорее безличный подход в отношениях. У них доминирует неизвестная зона, они обычно уходят от контактов, избегают личностного самораскры­тия, участия в делах других и тем самым создают образ ригидного, т.е. сторонящегося других, некоммуникативного человека.

Стиль Б характерен для людей, которые стремятся к общению, но одновременно боятся раскрывать себя и в целом не доверяют дру­гим. Если кто-либо понимает это и говорит им об этом, они переста­ют доверять и этим людям. Здесь доминирует скрытая зона.

Стиль В характерен для крайне самоуверенных людей, которые при

этом не осознают, как они действуют на других и как восприни­маются другими. Те, кто общается с такими людьми, часто ощущает, что к их идеям и высказываниям не прислушиваются, считают мало­ценными. Естественно, что подобное поведение может вызвать обиду и враждебность. Здесь доминирует слепая зона.

Стиль Г характерен для людей, демонстрирующих откровенность, открытость, понимание потребностей и настроения других. Здесь до­минирует открытая зона.

Таким образом, авторы всех рассмотренных концепций, призна­вая, что люди отличаются друг от друга по способу взаимоотношений с окружающими, или своими стилями общения, выделяют во многом сходные модели. Типичные схемы поведения в межличностном обще­нии можно определить так: готовность сближаться с людьми (ориен­тация на людей — открытость); стремление избегать их (ориентация от людей — изоляция); установка на борьбу с ними (ориентация про­тив людей — доминирование); желание и готовность подчиняться им (демонстрация слабости, самоунижение).

Анализ индивидуальных схем поведения, используемых в меж­личностном общении его участниками, позволяет не только давать более полную характеристику отношений между коммуникаторами, но и с определенной степенью надежности прогнозировать развитие этих отношений.

Что еще необходимо учитывать при общении с людьми? По всей вероятности то, что среди наших собеседников есть мужчины и есть женщины. Удовлетворение первейших жиз­ненных потребностей имеет одинаковое значение для обоих полов. Но все-таки есть ряд различий в восприятии действи­тельности и ряд стереотипов, которые во многом определяют наш образ действий.

Стереотипы поведения женщин и мужчин складывались веками. Чисто мужской стиль поведения связан с актив­ностью, целеустремленностью, решительностью и рацио­нальной деятельностью. Женщинам же, напротив, всегда от­казывали в интеллекте и разумном начале. Считалось, что их сфера — эмоции. В связи с этим сложилась традиция воспитания детей. Мальчикам прививали настойчивость, рацио­нализм, уверенность в собственных силах. Девочек учили быть чуткими, заботливыми, нежными и кроткими.

Хотя жизнь во многом поменялась, старые стереотипы, тем не менее, оказывают заметное влияние на наши взаимоотношения.

Действительно, женщины уделяют больше внимания чув­ствам. Но психологи сходятся в том, что это у них не врож­денное, а приобретенное свойство. Женщин не готовили по­давлять и скрывать эмоции. Наоборот, проявление чувств всегда воспринималось как нечто женское, привлекательное. Поэтому их реакции гораздо более эмоциональны, чем у мужчин. Они легче теряются, краснеют, плачут, им труднее скрыть отвращение или ненависть. Но и улыбка появляется на лице женщины чаще. Возникшие симпатии и антипатии влияют на поведение мужчин и женщин, в принципе, одинаково. Но считается, что для женщин они имеют решающе значение. Такое мнение бытует, видимо, потому, что женщины проявляют их более открыто.

Поскольку женщины с детства учатся ставить себя на место другого, они больше интересуются личностью собеседника. Женщина, как правило, лучше осведомлена о психологи­ческом состоянии людей, которые ее окружают. Она более восприимчива к их идеям и эффективнее поощряет их уси­лия. Если мужчины стремятся активно переделать свое окру­жение, то женщины придают особое внимание воспитатель­ным отношениям.

Женщины в большей степени склонны к самораскрытию. С друзьями они образуют более тесные дружеские взаимоот­ношения и ведут более интимные разговоры, чем мужчины, которые предпочитают беседы о работе, спорте, обществен­ных проблемах и т. д. В семье жены тоже обеспечивают бо­лее прочную эмоциональную поддержку своему супругу в то время, как сами, чаще всего, вынуждены искать ее у подруг или родственников. В родственные связи женщины также включены сильнее, особенно с родственниками — женщинами, например, мать и дочь, сестры. Что касается общения с кол­легами, то и здесь у женщин сильное стремление к человече­ским контактам. Им важен сам процесс сотрудничества, тогда как мужчин больше интересует достижение цели.

Все сказанное отнюдь не значит, что все мужчины и все женщины таковы. Речь идет об общих тенденциях, которые в большой степени определяются традициями. Нередко человек старается соответствовать стереотипу, даже преодолевая свой природный тип. Например, природа наделила женщину изобретательным умом, энергией, организаторским талантом. Как бы она ни старалась загнать себя в чисто «женские рам­ки», будет ощущаться дискомфорт. Эти рамки тесны для нее. Но попытаться расширить их — значит пойти в какой-то мере наперекор устоявшимся канонам. Решиться на это не­просто, И наша героиня ломает себя, стремится соответство­вать ожиданиям окружающих, хотя бы из опасения оказать­ся без социальной поддержки.

То же самое может произойти и с мужчиной, которому да­рована нежная, чувствительная душа. Он готов прослезить­ся от сострадания, а ему, как мужчине, необходимо проявить твердость. От него ждут последовательных целенаправлен­ных действий, а он никак не может ни на что решиться, на­ходясь во власти охвативших его эмоций. Человек старается преодолеть себя, делает то, что положено делать в этих слу­чаях мужчине, смутно ощущая, что все это не его.

Ломка природного типа всегда неблагоприятно сказывает­ся на психике, выбивает почву из-под ног, лишает уверенно­сти в себе. Но вернемся к особенностям поведения мужчин и женщин. Мы выяснили, что мужчина — это далеко не всег­да сила, а женщина — далеко не всегда слабость. Однако стереотипы образов мужчины и женщины так сильны, что мы воспринимаем названные качества как бесспорную при­надлежность соответствующему полу, т. е. женщины — сла­бость, мужчины — сила.

Отсюда и формируется неписанный закон — настоящий мужчина должен всегда превосходить женщину. Это заметно даже в самых простых вещах. Например, анализ магнито­фонных записей разговоров, проведенный И. Атватером, по­казал, что когда разговаривают двое мужчин или две жен­щины, то они перебивают друг друга примерно одинаково часто. Но если мужчина говорит с женщиной, он перебива­ет ее почти в два раза чаще. Примерно треть времени разго­вора женщина собирается с мыслями, пытается восстано­вить то направление разговора, которое было в момент, ког­да ее перебили.

Вообще, мужчина менее внимательный слушатель. Обыч­но он сосредоточенно слушает примерно 10—15 секунд, а за­тем начинает обдумывать, чти можно добавить к предмету разговора. Поэтому мужчины склонны принимать поспешные решения и делать скоропалительные выводы. Они не выслу­шивают собеседника до конца, не вникают в личностную сторо­ну его проблемы. Они замечают недочеты по существу вопроса и строят дальнейший разговор именно вокруг них. Чувст­ва собеседника при этом отходят на задний план. Такое свое­образное пренебрежение к личности партнера тоже, по всей видимости, дань стереотипу-—мужчине не пристало зани­маться такими пустяками, как эмоции, его задача — действо­вать.

Поскольку мужчины считают активное действие основной своей привилегией, то посягательство на нее со стороны жен­щин воспринимается ими очень болезненно. Проиграть в со­ревновании женщине — почти всегда означает снижение са­мооценки и уверенности в себе, повышение подозрительности. Успех, которого добилась женщина, окружающие склонны расценивать как случайность или везение, в то время, как успех мужчины — как результат целенаправленной работы. Особенно явно это присутствует, если женщина из того же социального слоя, примерно одного возраста с представите­лями рассматриваемой группы, и одной с ними профессии.

Существует убеждение, что женщинам больше нравится работа, не требующая интеллектуальных усилий; что карьеру и продвижение по службе они ценят меньше, чем мужчи­ны; что в работе их интересует исключительно возможность реализации своих чисто эмоциональных наклонностей. Жен­щинам совершенно необоснованно отказывается в таких качествах, как компетентность и профессионализм, независи­мость, логика, стремление к самосовершенствованию. Муж­чинам в этом плане приписывают гораздо больше положитель­ных характеристик. Женщине труднее завоевать себе имя. Но если ей все-таки удается добиться признания авторите­тов в данной области, она воспринимается окружающими, как заслуживающая большего уважения, чем мужчина.

Влияние стереотипов настолько подчиняет сознание, что и женщины разделяют с мужчинами тенденцию переоценивать мужские достижения и недооценивать свои собственные. Так, например, лектор-мужчина, как правило, оценивается студентками как более сведущий и глубокий, чем лектор-женщина. С шофером — мужчиной женщины чувствуют се­бя в большей безопасности. Даже от мужчины-парикмахера клиентки ждут большего мастерства, чем от парикмахера — женщины.

Высококомпетентные и образованные женщины не поль­зуются расположением ни мужчин, ни женщин. И те, и дру­гие стремятся исключить их из своей группы в плане чело­веческих контактов. Пусть даже она признанный специалист,— к ней проявляют меньше теплоты и сочувствия. А мужчины, к тому же, считают таких женщин менее сексу­альными и привлекательными.

Вообще мужчины считают «своих» женщин (одной про­фессиональной группы, одного круга) менее женственными, чем «чужих», далеких. «Чужие», как им кажется, в большей степени проявляют ожидаемые женские качества: обаяние, заботливость, жизнерадостность, тактичность и т. д. «Свои» понятны, а в женщине важна загадочность.

Под стилем в общении следует понимать такую стратегию достижения поставленных целей, которая характеризуется только ей присущим своеобразием арсенала средств и приемов. Основанием, предопределяющим различия деловой стратегии мужчин и женщин, выступает отношение «статус — близость».

Рассматриваемые субъекты делового общения по-разному проявляют себя в качестве слушателей. Мужчины ожидают, что его, не перебивая, спокойно выслушают. Женщина, будучи активной в разговоре, ждет подобной реакции и от оппонента. Большинство собеседниц, прерывая партнера восклицаниями сочувствия, поправками, аналогиями, расценивают это как способ сопереживания, поддержки, диалогичности. Если женщина не встречает ожидаемой реакции, то начинает сомневаться, слушают ли ее вообще. Мужчин такая полифоничная манера общения раздражает, убеждает в воинствующей некомпетентности, невоспитанности, неумении выслушать рассуждения собеседника. Кроме того, женщины используют слово «да» в качестве сигнала демонстрации внимания, но отнюдь не согласия, как это характерно для мужчин. В результате партнер, услышав многократное «да» и выяснив, что с ним не соглашаются, вполне может прийти к мнению о невнимательности или даже коварстве собеседницы. Разговорные стили различаются еще и тем, что слушатель мужского пола склонен реагировать сдержанно, делать заявления, пытаться спорить, полемизировать. Мужчина чувствует себя удобнее, когда он делится информацией, защищает свое мнение, выступает.

Внимание в общении в зависимости от пола оппонентов может проявляться по-разному. Для женщины комфортнее советоваться с партнером, воспринимать обсуждение как свидетельство близости и взаимопонимания. На мужчину затянувшаяся полемика «вокруг сантиментов» действует угнетающе, она как бы является свидетельством его несвободы, невозможности принимать решение автономно. Кроме того, расхождения в оценке поведения друг друга могут возникнуть как результат непонимания принципиальной роли взгляда в общении. Для мужчины прямой взгляд, точнее частота его использования, определяется тем местом, которое бизнесмен занимает в иерархии отношений, и зависит от его статуса. Для дамы соответствующий невербальный знак коммуникации служит проявлением внимания к собеседнику, не более. Мужчины же склонны рассматривать его как демонстрацию сексуального интереса женщины по отношению к ним. Подобная несогласованность не может не привести к недоразумениям.

В процессе решения проблем партнеры по-разному расставляют акценты своего внимания. Так, желая придать беседе конструктивный тон, мужчина обсуждает причину возникшей напряженности. Женщина же скорее обратится к сопутствующим переживаниям как к следствию. Более того, мужскую манеру она воспринимает как нападки в свой адрес, трактуя это как попытку выяснить, «кто виноват» в возникновении коллизии.

Мужчины не любят запрашивать информацию в случае, если она ставит под вопрос их независимость. С их точки зрения обладание информацией является проявлением власти, а значит, показателем достигнутого положения. Помимо получения информации, мужчине не менее важно определить, не попадает ли он при этом в зависимость, нет ли признаков, что им хотят командовать или принизить. Мужчины любят помогать, но не любят сами обращаться за помощью. Дело в том, что и то и другое действие «напрямую» связано с самоутверждением и самоуважением и свидетельствует о степени контроля над ситуацией. Женщины не склонны считать обладание информацией мерой власти.

Поддержка неодинаково трактуется партнерами в зависимости от их направленности на иерархичность или на близость. Оказываемые мужчинам поддержка, содействие могут восприниматься ими как намек на их слабость. Вот почему многие мужчины, поступая, казалось бы, нелогично, часто отказываются от предложенной помощи и в то же время добровольно идут на уступки другим. Уступка в данном случае расценивается как проявление своей силы и свободы выбора.

Пренебрежение инструкциями и правилами со стороны мужчин часто указывает на тот психологический дискомфорт, который они испытывают, занимая подчиненное положение. Нередко это проявляется в демонстративном отказе объяснять причины своих поступков.

Обладание значимой информацией может привести к изменению манеры ее объяснения. Часто при этом мужчину трудно понять, ибо он бессознательно стремится продемонстрировать свои знания и умения, а не желание поделиться информацией. К примеру, вполне возможна ситуация, когда мужчину просят перевести текст, а он вместо перевода начинает читать его вслух на языке оригинала. Тем самым он демонстрирует отличное произношение, а значит, косвенно и свою элитность, превосходство. Для женщины же оказание помощи чаще является попыткой проявить сочувствие. С этой точки зрения для мужчин совершенно неприемлемо стремление женщин обмениваться «секретами» с близкими подругами. Мужчины предпочитают разговоры о фактах, неличностных проблемах, тогда как дамы склонны к ведению бесед на личные темы. Обмен интимной информацией с подругами служит доказательством их дружбы. Отказ от подобной манеры однозначно расценивается лучшей подругой как скрытность, т.е. как знак, свидетельствующий о желании прекратить близкие отношения. Мужчина в большей степени «закрыт» для передачи подобного рода информации, ибо расценивает ее как фактор, потенциально влияющий на изменение его статуса.

Таким образом, барьеры общения порождаются процессом поиска равновесия между требованиями близости и независимости между оппонентами, различающимися особенностями своей психофизиологической конституции и характером предшествовавшей социализации. Рассмотренные различия не могут не определять форму субкультуры бизнес-деятельности.

Таковы, коротко, взаимоотношения между полами. По­нимание закономерностей их формирования поможет вам при установлении контактов и при углублении общения для луч­шего понимания личности партнера. Стереотипы могут раз­рушить наметившуюся связь, а могут, наоборот, оказать на нее стабилизирующее действие. Вес зависит от того, насколь­ко подвержен им ваш собеседник и насколько деликатно вы сумеете ими пользоваться.

Наиболее целостная концепция мотивов социального поведения человека была разработана в 50-е годы XX века Виллом Шутцом. В нашей литературе она получила название трехмерной теории интерперсонального поведения. Согласно ей в основе социального поведения – три межличностных потребности: присоединения, контроля и открытости.

Присоединение — желание быть включенным в общение, выделен­ным среди остальных, быть в центре внимания. Это стрем­ление к взаимодействию как таковому. Проблема присо­единения — это проблема переживания собственной значи­мости. Присоединение — первая из интерперсональных задач, решаемых ребенком. В зависимости от того, как она была им решена, взрослый человек в ситуации взаи­модействия демонстрирует одну из трех моделей поведе­ния: субсоциальность, сверхсоциальность, социальность.

Субсоциальность. Неосознаваемая установка: «Я не могу рисковать быть игнорированным. Я буду в стороне от людей, сам по себе». Считая себя незначимым, неинтересным для других, человек уходит от контактов. Уход может принимать различные формы: от отказа участвовать в социальных контактах до формального социального поведения, имитации общения.

Сверхсоциальность. Неосознаваемая установка: «Хотя я и знаю» что никому не интересен, я заставлю людей обращать на меня внимание». Человек ищет компанию, потому что не может выноси одиночества. Основная форма общения — навязывание контакта, привлечение к себе внимания, в более утонченной форме — демонстрация своей власти, квазиоткрытости.

Социальность. Модель поведения человека, решившего в детстве проблему присоединения. Его основная характеристика — способность быть привязанным к другим людям и вместе с тем хорошо себя чувствовать вне общества.

В целом, В. Шутц предлагает следующую схему описания фе­номена присоединения:

Вопрос: «В» или «Вне».

Взаимодействие: Встреча.

Чувство: Значимости.

Тревога: Я ничего не значу.

Страх: Меня игнорируют.

Контроль— желание или нежелание контролировать других, а также быть или не быть контролируемым. Поведение контроля не связано с поведением присоединения, так как власть не требует выделения, особенности. Например, роль «се­рого кардинала». Основная психологическая проблема — это проблема компетентности. Если человек чувствует себя некомпетентным, неспособным, его поведение в сфере контроля неадекватно: отстранение от власти и от­ветственности либо, наоборот, стремление к подавлению и доминированию. Задача установления контроля — вто­рая из интерперсональных задач, решаемых ребенком. Взрослый же, опираясь на опыт себя — ребенка, присва­ивает одну из трех моделей поведения: отказывающееся, автократическое, демократическое.

Отказывающееся поведение. Человек занимает позицию подчиненного, которая равно защищает его и от власти, и от ответственности. «Я никогда не принимаю решений, если могу на кого-нибудь их переложить».

Автократическое поведение. Человек стремится к власти, готов за нее бороться. Подоплека на самом деле та же, что и в отказывающемся от власти поведении: неверие в свою компетентность необходимость всем и самому себе доказывать свою способность не ответственность.

Демократическое поведение. Основная установка: «Я способе принимать ответственные решения и не обязан это кому-то доказывать». Будет ситуация, требующая власти, — будет и соответствую­щая поведенческая реакция.

Общая характеристика потребности в контроле:

Вопрос: Сверху или снизу.

Взаимодействие: Конфронтация.

Чувство: Компетентность, способность, достаточность.

Тревога: Я не компетентен, я не могу.

Страх: Я буду унижен.

Открытость — потребность в построении близких эмоциональных отношений с другими людьми. Основная проблема, ко­торая возникает у человека при реализации этой потреб­ности, — ощущение своей способности любить и вызы­вать любовь у других. Если человек не уверен в своей способности нравиться другим, его поведение в сфере открытости будет экстремальным: полное избегание бли­зости или сверхоткрытость. Ребенок решает проблему от­крытости в отношениях с родителями в возрасте 4—6 лет. Основной вопрос: «Кто я и как мы относимся друг кдругу?» В зависимости от его решения у взрослого во вза­имодействии с окружающими прослеживается одна из трех стратегий: субперсональность, сверхперсональность, персональность.

Субперсональность — избегание открытости. Человек поддерживает отношения с другими на поверхностном, дистантном уровне. Он и чувствует себя более спокойно в отношениях с такими людьми. Неосознаваемая установка: «Открытость болезненна и опасна для меня, я не буду открываться». Страх, который тяготеет над человеком — страх не понравиться, быть отвергнутым. Субперсональность может маскироваться под тотальную дружелюбность. Человек может быть весьма популярен в компаниях, при этом все многочисленные социальные связи — дистантны. Однако обилие контактов психологически защищает его от интимности в отношениях с кем-либо.

Сверхперсоналъностъ. Распространение близости на большое количество отношений. Неосознаваемая установка: «Пока мне не везло в близости, но если пробовать еще и чаще, может стать лучше». Сверхличностное поведение в отношениях с объективно чу­жими людьми — это попытка снять тревогу по поводу своей отвер­женности. Прямые формы проявления этой модели поведения — попытки заслужить одобрение, расположение. Более утонченные пути — «монополизация» близкого человека, наказание его за любые попытки подружиться с кем-то еще.

Персоналъность. Результат успешного разрешения в детстве проблемы открытости. Человек способен комфортно ощущать себя как в дистантных, так и в близких отношениях. Установка: «Если я кому-то не нравлюсь, это не означает, что я неприятный человек».

Общая характеристика открытости:

Вопрос: Открытость или закрытость.

Взаимодействие: Объятие, принятие.

Чувство: Способность испытывать симпатию и нравиться людям.

Тревога: Меня никто не любит.

Страх: Быть отвергнутым.

Таким образом, особенности взаимодействия человека с другими людьми определяются, по Шутцу, его ранним опытом контак­тов, тем, как и в каком объеме он научился удовлетворять свои базовые социальные потребности.

ЛИТЕРАТУРА

Берулава Г.А. Стиль индивидуальности: теория и практика: Учебное пособие. – М., 2001.

Казаринова Н.В. Межличностное общение: Конспект лекций. – СПб. 2000. – 64 с.

Климов Е.А. Индивидуальный стиль деятельности. – М. 1998.

Куницына В.Н., Казаринова Н.В., Погольша В.М. Межличносное общение. – СПб. 2001. – 544 с.

Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности (Основные положения, ис­следования и применение). –СПб, 1997.

Шкуратова И.П. Когнитивный стиль и общение. – Ростов-на-Дону, 1994.

Понятие эффективного общения.

В профессиональной подготовке психолога неотъемлемым элементом является развитие психологической компетентности в сфере межличностного общения. В этом смысле в понятие психологической компетентности входит как овладение определенным объемом знаний о принципах, закономерностях и приемах эффективного общения, так и тренинг по совершенствованию собственных навыков и умений общения до уровня, позволяющего психологу заниматься практической профессиональной деятельностью.

В этой области существуют разные теоретико-прикладные ориентации (нейролингвистическое программирование, психологические подходы, Т-групповые методы и т.д.). Рассмотрим один из самых распространенных в современной практической психологии подходов к технике эффективного общения, развитый в рамках гуманистической психологии (К Роджерс, 1994), трансактном анализе и в психологии разрешения межличностных конфликтов (А Филдей, 1976),

Итак, что такое эффективное межличностное общение? Исследования межличностного общения и практические наблюдения позволяют все возможные приемы реагирования людей, находящихся в межличностном контакте, условно объединить в две группы по параметру эффективности—неэффективности с точки зрения реализации целей общения: во-первых, какие приемы эффективны и когда их целесообразно использовать для развития личных контактов, положительных взаимоотношений и взаимопонимания с партнером; во-вторых, какие приемы и когда целесообразно использовать для оказания прямого психологического воздействия (опять же для полного достижения целей общения).

Основными параметрами эффективности общения являются умение и навыки человека в использовании двух техник общения (в соответствии с двумя метацелями общения, отмеченными выше): техники понимающего общения и техники директивного общения.

Параметрами неэффективности практического общения являются склонности и привычки человека использовать так называемые принижающе-уступчивые и защитно-агрессивные формы повеления, как неадекватные заместители понимающего и директивного общения.

Техники

понимающего и директивного общения.

Что такое техника понимающего общения? Это совокупность установок субъекта общения, правил и конкретных приемов реагирования, направленных на понимание партнера и его проблем, установление психологического контакта, изучение его личностных особенностей, на выяснение его точки зрения по обсуждаемой проблеме и т п.

Главное в технике понимания — это ориентация субъекта общения на внутреннюю систему ценностей, оценок, мотивов и проблем самого партнера, а не на свою собственную: он знает себя, свои потребности, свою жизненную ситуацию и проблемы лучше нас. Кроме этого, открытое общение с человеком будет происходить только тогда, когда мы способны создать доверительные взаимоотношения (климат, атмосферу, психологический контакт). Существенными условиями для создания такого климата доверия являются следующие установки субъекта общения на взаимодействие с партнером:

§ на понимающее неоценочное реагирование на мысли, чувства, представления и высказывания партнера;

§ на положительное принятие личности собеседника;

§ на согласованность (конгруэнтность) собственного поведения при взаимодействии с ним.

Эти установки выступают основными психологическими механизмами, реализующими ориентацию субъекта общения на понимание, на внутреннюю систему отсчета собеседника.

1. Установка на понимающее реагирование означает наше осознанное стремление реагировать на высказывания и эмоциональные состояния партнера безо всяких оценок, стремясь понять их его собственными глазами. Именно поэтому в литературе часто понимающее общение называют «рефлексивным», «эмпатическим». Понимающее реагирование не означает нашего согласия с тем, что говорит и чувствует партнер, а есть проявление желания непредвзято понять его позицию, жизненную ситуацию без оценок в его адрес. Оценивающий тип понимания партнера обычно вызывает защитные реакции и затрудняет проявление им открытости.

2. Установка принятия личности партнера — это наша готовность к стремлению проявлять к нему безусловно положительное уважение, независимо от его достоинств и недостатков. Это готовность с нашей стороны уважительно признавать его право быть таким, каков он есть, независимо от нашего согласия или несогласия с ним. Проявление такой установки формирует «климат безопасности» и способствует открытости и доверительности со стороны партнера.

3. Установка на согласованность своего поведения в содержательном плане означает в определенном смысле правдивость и открытость своего поведения в общении с партнером. Согласованность поведения достигается тогда, когда то, что мы открыто выражаем собеседнику словами и жестами, согласуется с нашими внутренними чувствами и переживаниями в момент беседы и когда мы осознаем свои внутренние эмоциональные состояния. В психологическом плане это означает «приглашение» партнера к «обмену доверием». Быть полностью согласованным в общении со всеми людьми, все время и во всех ситуациях, конечно, невозможно и даже вредно. Однако согласованность поведения — важнейшее условие тогда, когда партнеры стремятся понять друг друга и развить взаимоотношения между собой.

Правила понимающего реагирования. Чтобы эффективнее понимать партнера, развивать с ним психологический контакт, целесообразно придерживаться в общении ряда правил:

§ больше слушайте, меньше говорите сами, «следуйте» за высказываниями и эмоциями партнера;

§ воздерживайтесь от своих оценок, меньше задавайте вопросов, не «подталкивайте» партнера к обсуждению тех вопросов, о которых ему «следует» говорить с вашей точки зрения;

§ стремитесь прежде всего реагировать на личностно значимую информацию, сильнее всего связанную с потребностями и интересами партнера;

§ стремитесь реагировать на чувства и эмоциональные состояния собеседника.

Может показаться, что эти правила ставят нас в исключительно пассивную позицию в общении. Но это не так! Техника понимающего общения требует очень тщательного слушания, во-первых, и, во-вторых, высокой степени избирательности в отборе того на что и как реагировать.

Приемы понимающего реагирования. Под приемами реагирования понимается совокупность всевозможных поведенческих реакций или актов в реальном взаимодействии партнеров. В психологической литературе синонимично встречаются другие обозначения: тип, вид, способ или форма реагирования. Эти приемы достаточно просты для понимания, и все мы в своей жизни в той или иной степени используем их. Однако овладение ими до уровня профессиональных навыков требует систематической работы.. Перечислим эти приемы без содержательного раскрытия:

§ простые фразы, подтверждающие наличие контакта (выражение внимания и интереса);

§ перефразирование высказываний и открыто выражаемых чувств партнера (выражение внимания и проверка правильности понимания);

§ выяснение мыслей и чувств собеседника, не выражаемых открыто (реагирование на то, что, по вашему мнению, находится всезнании партнера);

§ зондирование не полностью осознаваемых эмоциональных состояний собеседника («вытягивание» в поле сознания партнера причин эмоциональных состояний);

§ молчание как прием реагирования (осознанное использование молчания в ходе беседы);

§ невербальные реакции (осознанное использование в общении «языка тела»);

§ интерпретация (вариант зондирования не полностью осознаваемых переживаний партнера);

§ резюмирование (вариант расширенного перефразирования логически завершенного фрагмента разговора);

§ подбадривания и заверения (способ подтверждения того, что вы хотите понять и принять без оценивания мысли и чувства собеседника);

§ вопросы, проясняющие позицию собеседника (неоценочные вопросы, которые являются вашей реакцией на сказанное и выраженное собеседником в разговоре).

Умения и навыки понимающего общения несомненно относятся к числу важных профессиональных качеств современного делового человека. Вместе с тем профессиональная деятельность требует развития умений и навыков другого рода, а именно — умений и навыков использования приемов директивного общения в работе с людьми.

Что же такое техника директивного общения? Это совокупность установок субъекта общения, правил и конкретных приемов реагирования, направленных на оказание прямого психологического воздействия на партнера для достижения своих целей.

Такие качества человека, как целеустремленность и настойчивость в достижении своих интересов и целей, принадлежат к числу неотъемлемых социально одобряемых качеств человека в современном мире. Но очень часто в жизни мы это делаем в защитно-агрессивной форме, которая больше препятствует, чем способствует достижению целей и приводит к возникновению психологических барьеров, конфликтов и препятствий. Навыки и привычки защитно-агрессивного поведения при определенных условиях могут становиться достаточно устойчивыми чертами личности человека и типичными особенностями его коммуникативных качеств (как правило, плохо осознаваемых самим человеком). Техника директивного общения как раз и ориентирована на то, чтобы преодолевать защитно-агрессивные навыки и привычки и достигать свои цели во взаимодействии с людьми с большей эффективностью и с меньшими психологическими и иными издержками.

В основе директивного подхода лежат следующие установки и правила:

§ на открытое, прямое и ясное выражение своих позиций, намерений и целей;

§ на открытое, активное поведение и действия по достижению своих целей;

§ на прямой и открытый отказ выполнять действия, которые не будут служить вашим интересам;

§ на эффективную и решительную защиту себя от агрессивного поведения партнера;

§ на достижение своих целей с учетом интересов и целей партнера.

Приемы директивного реагирования:

§ директивные вопросы (ориентация партнера на проблему, которую вы считаете целесообразным обсуждать в соответствии с вашими целями);

§ открытое выяснение противоречий в позиции партнера (ориентация партнера на осознание противоречий в рассуждениях и аргументах);

§ выражение сомнения по поводу высказываний собеседника;

§ выражение согласия или несогласия (одобрения, неодобрения);

§ совет, предложение, разъяснение (рекомендации собеседнику в связи с реализацией его целей);

§ убеждение;

§ принуждение (скрытая или прямая угроза партнеру, если он откажется действовать в соответствии с вашими намерениями).

В отношении убеждения следует сделать одно замечание. Часто убеждение считается отдельным приемом директивного общения. В широком смысле убеждением считается процесс межличностного взаимодействия, в котором мы активно стремимся склонить партнера принять конкретную точку зрения или позицию. вызвать у него определенное эмоциональное состояние или добиться от него согласия на определенный курс действий для реализации ваших (и его) целей и интересов, т.е. в широком смысле убеждение — это психологическое воздействие.

В узком смысле под убеждением подразумевается достижение осознанного принятия партнером предлагаемой позиции, становящейся его собственным мотивом поведения. Если он принимает вашу позицию, не оценивая ее критически, такое воздействие называется внушением. Если вы добиваетесь его согласия с вашей позицией вопреки его внутренним убеждениям, такое воздействие называется принуждением, т.е. действует мотив страха, превышающий внутренние мотивы повеления.

Такая классификация типов воздействия традиционна и в целом полезна, так как помогает отчетливее понять степень психологической «прочности» при разных формах воздействия.

В практическом плане полезнее рассматривать убеждение не как простой прием директивной техники или один из приемов психологического воздействия наряду с внушением и принуждением, а в более широком смысле — как целостный процесс целенаправленного взаимодействия и воздействия на партнера, или даже шире — как процесс ведения переговоров. И в этом процессе используются все приемы как понимающего, так и директивного общения. Более того, этот процесс не обязательно заканчивается достижением целевой установки в ходе одной или нескольких встреч.

Итак, нами кратко рассмотрены две формы эффективного, целенаправленного общения: техника понимающего общения и техника директивного общения. В определенном смысле техника понимания — это техника оказания косвенного (не прямого) психологического воздействия или техника «активного слушания». Директивная техника — это техника оказания прямого психологического воздействия в процессе взаимодействия с партнером. Естественно, за рамками рассмотрения остались многие важные вопросы, требующие дополнительного обсуждения (психологические механизмы, лежащие в основе правил и приемов реагирования, пределы и трудности ее использования и т.п.). При обсуждении как субъект общения, так и цели общения подразумевались в самом широком смысле — эта техника полезна для всех специалистов, профессия которых предполагает работу с людьми (от психолога, психотерапевта, педагога до следователя, менеджера и дипломата).

Технологии позитивного общения.

Обычно при рассмотрении технологических аспектов обще­ния исходят из идеи его конструктивного, позитивного характе­ра. Считается, что если общение субъекта неконструктивно, приводит к конфликтам и т. д., то причиной тому — незнание техник общения или невладение ими на достаточном уровне. Предполагается, что изучение закономерностей и правил обще­ния, их отработка на практике (например, тренинг общения) объективно ведет к повышению конструктивности, к достиже­нию относительной бесконфликтности общения.

В принципе это, конечно, верно. Однако стоит иметь в виду, что внешне неконструктивное, конфликтное общение не всегда связано лишь с низким уровнем коммуникативной компетент­ности субъекта. Что если субъект здесь и сейчас хочет общать­ся деструктивно, если агрессивное поведение в данном случае необходимо и единственно возможно? Например, с помощью вербальной агрессии он достигает разрядки внутреннего напря­жения и т. д.

Это уже не относится к технологии общения, а встраивается в проблематику психологии личности. Ведь дело не в том, что субъект не знает технологии позитивного общения. Дело в том, что он не хочет здесь и сейчас о них вспоминать, не хочет конст­руктивно общаться.

Так, например, один известный российский политик посто­янно демонстрирует образцы неконструктивного общения, явно основанного на агрессии. Однако только очень наивный чело­век может полагать, что этот политик нуждается в уроках об­щения и что причина его агрессивных выпадов заключается в неумении общаться. Совершенно ясно, что в данном случае пе­ред нами человек, владеющий техниками общения не хуже, а возможно, и гораздо лучше, чем многие специалисты, проводя­щие соответствующие практикумы. Эта кажущаяся неконст­руктивность является в данном случае вполне осознанной стра­тегией поведения. Все зависит от того, какие цели преследует человек. В данном случае поставлена цель не договориться, не решить проблему, а привлечь внимание, показать себя, зарабо­тать очки, переманить кого-то на свою сторону. Иными слова­ми, цель состоит в самопрезентации. Если человек понимает, что заработать себе имя можно как раз таким агрессивным по­ведением, унижающим других, то его внешняя неконструктив­ность оказывается, как это ни парадоксально, конструктивной применительно к поставленным задачам.

Обратим внимание и на другой аспект проблемы. Следует отчетливо представлять себе, что инициатором деструктивного общения может быть не только агрессивная, но и «страдатель­ная» сторона, не только субъект, но и объект агрессии. И речь в данном случае не обязательно идет о мазохистской патологии. Некий субъект в силу своих личностных особенностей может иметь потребность в доминантном, авторитарном партнере по взаимодействию (роль «сильного отца», «покровителя», «веду­щего», «лидера, ответственного за принятие решений» и т. п.).. Испытывая потребность в подчинении, такой субъект будет ак­тивно искать соответствующего партнера, а найдя, начнет стимулировать его доминантное, авторитарное начало, хотя это и не соответствует канонам конструктивного общения (партнер­ское равенство, взаимное уважение, внимание к личности «дру­гого» и т. д.).

Рассматривая в дальнейшем техники конструктивного обще­ния, мы будем исходить из традиционной парадигмы позитивно­го общения. Но вместе с тем хотелось бы надеяться, что все вы­шеозначенные замечания будут приняты во внимание, состав­ляя как бы второй, неявный, план нашего рассмотрения.

Первое правило, которое хотелось бы здесь сформулировать имеет как психологический, так и лингвистический характер. Это очень простое, но в высшей степени актуальное правило. К сожалению, несмотря на его очевидность, нарушается оно до­статочно часто. Это правило призывает ГОВОРИТЬ НА ЯЗЫКЕ ПАРТНЕРА. Язык сообщения должен быть понятен всем субъектам общения. Приведем пример. Сконструи­руем фразу, которая несла бы определенную психологическую информацию, но была бы при этом сформулирована на обычном, доступном любому человеку языке. Например: «Речь чело­века играет важную роль не только в общении людей, но и в восприятии одного человека другими людьми». Теперь пере­ведем эту фразу на «плохой академический» язык, изобилую­щий избыточной психологической терминологией. Итак, эта же фраза в новой форме: «Вербальное поведение индивида явля­ется детерминантой не только субъект-субъектной инте­ракции, но и фактором, детерминирующим перцепцию инди­вида другими реципиентами». Следует особо подчеркнуть, что последняя фраза вовсе не является бессмысленной абракадаб­рой, но несет вполне определенную психологическую информа­цию. Любой психолог ее, безусловно, поймет (ну, может быть, при некотором внутреннем усилии). Однако для других людей понимание информации, изложенной таким образом, будет су­щественно затруднено.

Не стоит думать, что ошибки подобного рода являются ред­ким исключением и встречаются только у крайне неопытных докладчиков. Следующий пример, найденный в учебнике русского языка, призван еще раз подтвердить значимость сформулированного выше правила. Итак, авторы учебника, оче­видно полагая, что говорят со школьниками 5-9 классов на од­ном с ними языке, объясняют им материал следующим образом: «В предложениях с глагольными сказуемыми выражено лишь действие, а деятель не назван, хотя он мыслится как определен­ное и неопределенное лицо. (…) В безличных предложениях не мыслится активный деятель. (…) Определенно-личными назы­ваются односоставные предложения, в которых деятель не на­зван, но мыслится как определенное лицо: говорящий или его собеседники». Здесь, как представляется, можно обойтись без комментариев!

Следующее правило эффективного общения можно обозна­чить как ПРОЯВЛЕНИЕ УВАЖЕНИЯ К ПАРТНЕРУ, подчерки­вание его значимости. Это правило мы рассматриваем не просто как очередную «технику общения», но как один из важнейших, фундаментальных принципов конструктивного межличностно­го взаимодействия (вспомните концепцию А. Маслоу, с точки зрения которого потребность в уважении и признании относится к ве­дущим, базовым потребностям личности). Этот принцип может быть реализован как вербальными, так и невербальными сред­ствами. Примером вербального проявления может служить, на­пример, такая фраза: «Мы обратились именно к вам за советом, потому что ваш профессиональный опыт очень ценен в этом воп­росе». Конкретная форма вербализации этого общего правила имеет бессчетное число вариантов, в зависимости от реального контекста ситуации и особенностей личности партнера по об­щению. На невербальном уровне значимость партнера может подчеркиваться, в частности, путем предметной демонстрации того, что вы ответственно отнеслись к данной встрече и обстоя­тельно к ней подготовились (предварительные рабочие записи, пометки в рабочем плане, заранее приготовленные материалы и т. п.). Разумеется, существует и множество других вариантов невербальной реализации этого правила, но главное, чтобы за всеми действиями подобного рода стояло искреннее уважение к партнеру. В противном случае ваши старания обернутся ба­нальной тактикой манипуляции, которая хотя иногда и приво­дит к успеху, но все-таки неизбежно ведет к деформации лично­сти — причем обеих сторон. Кроме того, в силу существования еще не совсем понятого наукой феномена, который А.А. Реан предла­гает называть коммуникативной сензитивностью, люди каким-то иррациональным образом чувствуют фальшь искусно обставленного спектакля, призванного скрыть дурные намерения под личиной радушия и почтения.

Другое правило можно обозначить как ДЕМОНСТРАЦИЮ ОБЩНОСТИ, причем в самом широком контексте. Варианты бесчисленны — это может быть общность интересов, целей, за­дач, точек зрения. Большую роль в налаживании контакта игра­ет наличие у партнеров общих личностных особенностей. Мас­тера общения в состоянии использовать это правило даже за счет общности негативных качеств. Например, какая-нибудь дама может расположить к себе знакомую, сказав ей: «Как мы здесь похожи — обе такие рассеянные!» Впрочем, не стоит ув­лекаться такой практикой; согласитесь, что вряд ли ваш парт­нер будет в восторге, если вы заявите ему: «Не отчаивайтесь. Я в такой ситуации выглядел бы еще глупее». В любом случае тактичнее подчеркивать общность каких-то положительных черт. Одним из наиболее эффективных видов этой техники общения по праву считается демонстрация профессиональной общности, своего рода «цеховости», в хорошем смысле этого слова.

Прямо противоположное, неэффективное поведение — это подчеркивание различий, когда акцент делается на несхо­жести. Часто это делается неосознанно: человек может не до­гадываться, что высказываемые им обобщения могут успешно избавить его от доброжелателей. Представьте себе учителя, который заявляет родителям ребенка, пришедшим на школь­ное собрание: «Ну, вы же инженер, а я педагог, так что вы мне там говорите о воспитании!» Естественно, после этого ни о каком конструктивном общении и речи быть не может. Между тем такие ситуации — вовсе не редкость.

Подчеркивание общности — не только основное, но еще и самое древнее правило общения. Психология общения унасле­довала его от глубинной психологии личности как части племе­ни. Вспомним главное правило выживания в джунглях, приво­димое Р. Киплингом в знаменитом «Маугли»: «Мы с тобой од­ной крови, ты и я». Что это, как не подчеркивание общности? Нельзя сказать, что это правило претерпело сильные измене­ния с течением времени. В этой связи необходимо затронуть такие феномены социальной психологии, как внутригрупповой фаворитизм и межгрупповая дискриминация.

Внутригрупповой фаворитизм представляет собой явле­ние, при котором члены определенной группы, опознающие друг друга как «своих», оказывают по отношению друг к другу своего рода психологическую протекцию. Если у членов группы есть выбор, кому помочь, кого предпочесть и т. п., они однозначно начнут со «своего». Внутригрупповой фаворитизм проявляется и в интерпретации поступков. Скажем, два человека, один из которых «свой», совершают один и тот же поступок. Группа вы­соко оценит «своего» («Он талант, гений, посмотрите-ка на него» и т. п.), тогда как второго либо просто не заметят, либо, во всяком случае, не выразят такого восторга. Возможен и другой, функционально эквивалентный, вариант, при котором два чело­века совершают неблаговидный поступок, но по-настоящему виноват «тот, другой», тогда как «своему» быстро прощают эту «досадную случайность». По сути дела, мы уже заговорили о межгрупповой дискриминации — этой оборотной стороне ме­дали, выражающейся в неприязненном отношении к «тому, дру­гому». Если человек по каким-то признакам определяется груп­пой как представитель другого, даже не обязательно враждеб­ного, сообщества, то его проступки будут с готовностью интерпретироваться негативно, тогда как успехи никем не бу­дут восприняты всерьез, а если и будут, то с оговорками («Да, удалось ему все-таки, приходится признать…»).

Понятно, что основанием для дифференциации (и, следова­тельно, основанием для проявления феноменов внутригруппового фаворитизма и межгрупповой дискриминации) могут вы­ступать различные факторы. Так, группы могут разделиться по возрастному, профессиональному,национальному,религиозно­му критериям и т. д. Специальные исследования (А. А. Реан) профессиональной среды педагогов показывают, что здесь про­исходит достаточно четкое разделение на группы по величине педагогического стажа (опытные — молодые учителя). При та­ком разделении резко актуализируется и начинает работать оп­позиция «МЫ — ОНИ». Интересные особенности проявления межгрупповой дискриминации и внутригруппового фаворитиз­ма зафиксированы, в частности, в педагогических коллективах профтехучилищ. Оказалось, что здесь в качестве наиболее зна­чимого критерия, разделяющего педагогов на подгруппы, вы­ступает не столько педагогический стаж (хотя этот признак так­же продолжает действовать), сколько некоторые специфичные для данной образовательной системы профессионально-ро­левые особенности педагогов. Так, наибольшая межгрупповая дифференциация (и соответственно наибольшая внутригрупповая консолидация) наблюдается в группах, разделенных по принципу «преподаватели — мастера производственного обу­чения».

Следующее существенное правило — это проявление инте­реса к проблемам партнера. Его противоположность — соот­ветственно явное пренебрежение проблемами партнера. Ошиб­ки такого рода достаточно, чтобы свести на нет возможность конструктивного общения. Наиболее значимым в формулиров­ке этого правила является слово «проявление» — ведь интерес к проблемам партнера должен быть явным, рассчитанным на его восприятие.

Вот, например, реальный случай из психологической прак­тики. На приеме в семейной консультации муж жалуется на то, что жена потеряла интерес к его делам и не слушает его, когда после рабочего дня он рассказывает ей о своих проблемах, уда­чах и неудачах. Оказывается, что «под аккомпанемент» его рас­сказа жена моет посуду и, время от времени перебивая, спра­шивает ребенка в соседней комнате, сделал ли он уроки. Для жены эти претензии были полным откровением: она удивилась, что муж интерпретировал это как потерю интереса, утвержда­ла, что почти всегда может дословно повторить то, что он гово­рил. Возможно, это и было действительно так, однако проблема состояла в другом, а именно в том, что она никак не проявляла своего интереса.

Теперь рассмотрим группу техник, объединенных общим наименованием «техники выравнивания напряжения». Как из­вестно, напряжение может создаваться постепенно, в процессе общения или присутствовать изначально. В зависимости от вида напряжения меняется способ его снятия. Существует це­лый ряд техник, позволяющих снизить нервное и психическое напряжение. Наряду с этим существуют и так называемые ан­титехники, то есть различные нарушения правил, только усили­вающие напряжение.

1. Предоставление партнеру возможности выговориться. В целях снятия напряжения у партнера по общению совсем не обязательно выполнять все то, на чем он настаивает. Очень час­то ослаблению напряжения способствует уже то, что он полу­чил возможность высказать, вербализовать все, что у него на­болело, без ограничений, без того, чтобы его перебивали.

В тренингах общения часто используется известная проце­дура, когда психолог тем или иным способом фиксирует, кто из группы более активен в дискуссии, кто высказывается чаще других. По окончании дискуссии наряду с различными заданиями участникам предлагается выполнить следующее: «Оцените удовлетворенность своим участием в дискуссии в процентах, от нуля до ста». Затем из числа опрошенных выбирают полярные группы — высоко- и низкоудовлетворенных, — чтобы спросить

У них о причинах именно такого ответа. В результате либо все неудовлетворенные, либо большая их часть называют в качестве одной из причин то, что не сумели высказаться. Человек, которого оборвали, перебили или просто не заметили его робкого высказывания, часто не делает повторной попытки высказаться и уходит в «глухое молчание».

Возможно, что соблюдение этого правила покажется вам банальным, однако, как показывает практика, далеко не все следуют ему.

2. Вербализация эмоционального состояния. У этой техники есть два подвида:

1) Вербализация своего эмоционального состояния.

2) Вербализация эмоционального состояния партнера.

По существу эту технику можно охарактеризовать как грамотный способ замены неконструктивных замечаний и проявлений обиды более мягкой тактикой.

Например, вербализация собственного эмоционального состояния может выражаться следующей фразой: «То, что вы сейчас сказали, очень меня расстроило. Я даже не знаю, что дальше делать». Что происходит на самом деле? Прежде всего, чело­век не аккумулирует в себе негативные эмоции, а вербализует их. С другой стороны, такая вербализация подсказывает партнеру, какое действие оказывают его слова. Наконец, формально это никоим образом не замечание партнеру, хотя организующая идея та же («Мне не нравится то, что он сказал»), прямая оцен­ка здесь отсутствует.

Вербализация состояния партнера может быть выражена сходным образом: «Кажется, вы сейчас напряжены».

3. Предложение КОНКРЕТНОГО выхода из сложившейся си-туации. Когда напряжение достигает своего апогея, эффектив­ным приемом является перевод разговора с абстрактного уровня на конкретные предложения, которые можно обсуждать. С этим правилом связан родственный ему прием обращения к фактам, распространенный в технике дискуссии, полемики и т. д.

4. Позиция «на равных». Эта техника одновременно связана и с подчеркиванием значимости партнера, и с проявлением ува­жения к нему. Ее неконструктивная противоположность, под­чиняющая позиция, всегда ведет к нагнетанию напряжения. Превосходство одного партнера над другим может подчерки­ваться и осуществляться по различным направлениям: превос­ходство по компетентности, по стажу или опытности, по про­фессионально-ролевым позициям и т. п.

Подчиняющая позиция таит в себе очень большую опасность в педагогическом общении, поскольку там она неявным образом заложена изначально. Причина распространения этой позиции в педагогическом общении связана с двумя факторами — возраст­ным и функциональным: учитель заведомо старше учеников, и по профессии ему положено их учить. В этом смысле абсолют­ное равенство в общении ученика и учителя вряд ли достижи­мо. Однако подчиняющая позиция педагога зачастую реализу­ется с неоправданной интенсивностью. Известно, что в школе достаточно распространен авторитарный стиль общения с уча­щимися, который волей-неволей искажает реальное соотноше­ние сторон педагогического процесса.

Существует даже ряд психоаналитических концепций, со­гласно которым профессию педагога склонны выбирать люди с выраженным стремлением к власти, которые в большой степени тяготеют к подчиняющей позиции, к проявлениям авторитарности. Предполагается, что педагогическая профессия позволяет реализовать таким людям отмеченные личностные тенденции в социально приемлемой и даже в социально одобряемой форме. Не стоит с этим поспешно соглашаться. Ведь очень многие люди выбирают педагогическую профессию по совершенно другим мотивам. По крайней мере, ясно, что из­лишне радикальные выводы и глобальные обобщения нужда­ются в постоянных оговорках и очень серьезных эмпирических основаниях. Впрочем, мифы, а в особенности мифы соци­альные, в фактах не нуждаются.

Следующая группа правил относится к области так называе­мого активного слушания, эффективность которого состоит в том, что собеседник постоянно проявляет свою заинтересован­ность в разговоре, в каком-то смысле вербализует процесс вос­приятия. Еще одна функция активного слушания — показать, что слова собеседника не просто услышаны, но и правильно ин­терпретированы.

Существует несколько уровней активного слушания.

Вербализация, уровень А. Самый простой уровень актив­ного слушания предполагает, что субъект вставляет в монолог своего собеседника какие-то утвердительные междометия («да», «ага» и т. п.), свидетельствующие о внимании к развива­емой мысли. В связи с этим может возникнуть наивный воп­рос: как же постоянно повторять «да», если на самом деле хо­чется возразить, и как это сделать потом? Здесь на помощь приходит гибкость живой речи, многозначность слова: ведь если задуматься, то ситуаций, в которых «да» будет выступать как знак согласия, окажется не так уж много. Гораздо
часто употребление этого служебного слова для подтверждения неослабевающего внимания слушающего к говорящему. Основное значение «да» — это «Да, согласен», но не менее логично и «Да, понимаю».

Чуть более сложный прием первого уровня активного слушания — своего рода «эхо»: повторное проговаривание услышанного. Вместо произнесения кодового сигнала, которым является междометие, можно без изменений повторить какое-то слово или фразу партнера. Функция подобного повтора та же — показать, что слушающий следит за рассказом.

Вербализация, уровень В. Еще более сложный уровень активного слушания — перефразирование, резюмирование. В процессе общения партнер не просто прибегает к повтору, но может и подвести некоторую черту под услышанным, подытожить его. Например: «Итак, насколько я понял, ваше основное утверждение — ребенок постоянно испытывает переутомление в школе». Кроме того, что собеседник проявляет интерес к услы­шанному, своим перефразированием он помогает устранить опасность недопонимания, которая может возникнуть в разго­воре. Правильное понимание может подтвердиться, и тогда между собеседниками устанавливается еще более тесный кон­такт. Если же окажется, что понимание неполно или неверно, говоривший вновь возвратится к сказанному и уже сам попыта­ется перефразировать его более точно и однозначно.

К этому же уровню можно отнести и прием уточняющих воп­росов и вопросов-утверждений, в совокупности направленных на уточнение основной мысли собеседника. Наряду с этим мо­жет быть выдвинуто предположение относительно причин того или иного высказывания, например: «Вы так озабочены пере­утомлением ребенка, потому что у него проблемы со здоровь­ем?» Вообще, резюмирование и постановка уточнящих вопро­сов-утверждений важны не только как компоненты активного слушания, но и как инструменты, помогающие достижению пра­вильного вывода на основе сказанного партнером по общению. Так, в исследованиях по психологии каузальной атрибуции установлено, что чаще всего человек не познает истинные причины, движущие его собеседником, а приписывает ему то, что ему самому кажется наиболее логичным. Техника «наводящих» вопросов позволяет устранить возникшее непонимание до того, как оно успеет привести к каким-то отрицательным бедствиям.

Вербализсщия, уровень С. Следующий уровень вербализации связан с развитием идей, подхваченных у партнера по общению. Предполагается, что услышанное будет воспринято творчески и не просто перефразировано, но как-то изменено и дополнено. Возможно, собеседнику удастся вывести какие-то логические следствия из услышанного, например: «Если исходить из того, что вы сказали, то получается, что ребенку не по силам школьная нагрузка не потому, что он слаб, а потому, что сама организация учебного процесса хорошо не продумана».

Однако необходимо сказать и о негативных явлениях, которые могут возникнуть в процессе общения. Отчасти они соотносятся с техниками активного слушания, поскольку представляют собой ошибочное толкование услышанного с использованием вышепере­численных моделей. Несомненно, подобных «дефектных» контактов следует по возможности избегать.

К негативному эффекту зачастую приводит, например, от­вет, начинающийся словом «нет». Причем, даже если при этом делается поспешная попытка пояснить свое несогласие («Нет вы не правы, так как…»), собеседник, в первую очередь отреаги­ровав на услышанное «нет», будет слушать партнера уже толь­ко «вполуха». Основную информацию он уже получил: партнер не принял того, что было им сказано. Соответственно, нить вза­имного слушания прерывается, начинается мысленный подбор аргументов, призванных убедить собеседника в своей правоте. Речь партнера по разговору начинает восприниматься как пре­града на пути изложения «гораздо более ценных замечаний». Всего этого можно избежать, если начать ответ со слова «да», даже если это будет «да, но…».

Обратимся теперь к так называемому «вопросу о вопросах». Напомним, что уточняющие вопросы — эффективный прием, помогающий активному слушанию. В то же время нередки и та­кие ситуации, когда задаваемые вопросы только усиливают на­пряжение. Объект этих вопросов, сам того не сознавая, начина­ет «закрываться». Здесь, как всегда, все держится на нюансах. Формально вопросы могут и не отличаться друг от друга, негативный же эффект возникает, когда техника уточнения-переспрашивания заменяется на технику выспрашивания. Данный прием негативного действия можно условно назвать «тактикой следователя». При этом человек часто полагает, что «активно слушает», задавая собеседнику вопрос за вопросом, зачастую в очень напористой, жесткой манере. Разница в том, что переспрашивание или расспрашивание обнаруживает стремление точнее понять собеседника, тогда как выспрашивание обычно интерпретируется иначе — не как проявление интереса к личности, а как поиск некой пользы, которую можно извлечь из услышанных ответов. Напряжение нарастает, выспрашиваемому кажется, что из него настойчиво, как на допросе выкачивают информацию. Положение усугубляется тем, что он все меньше понимает, к чему весь этот град вопросов, какова цель «дознания». Постепенно он все сильнее отстраняется, «закрывается», защищает себя, поскольку в голову на этот счет приходят самые неприятные гипотезы.

Вернемся к приемам эффективной тактики беседы. В этом смысле интересен распространенный способ получения утвер­дительных ответов. Он состоит в том, что собеседник старается получить не одно, а целую серию «да» в подтверждение даже самых бесспорных положений или незначительных мелочей. Незаметно это подводит его партнера к тому, чтобы ответить утвердительно и на какой-то существенный, важный вопрос. Причина — в формировании стереотипа беседы: после серии ут­вердительных ответов труднее ответить отрицательно. Сказы­вается здесь и действие речевой инерции, и самой обыденной логики: собеседник задумается, почему, столько раз сказав «да», он неожиданно отвечает «нет». Как правило, если в подоб­ной ситуации все-таки раздается «нет», оно отличается мень­шей категоричностью.

Более общим вариантом способа получения утвердительных ответов принято считать технику общения под названием «нога в двери». Здесь принципиально важна последовательность, с которой человек просовывает в приоткрытую дверь ногу, рас­ширяет щель и проходит сам. Эта техника может послужить и основой для целой стратегии поведения: некоторые люди начинают с получения маленьких уступок и тем самым добиваются все больших достижений на этом поприще.

Следующая достаточно сложная и многоаспектная техника носит название «техники Франклина», по имени одного из первых американских президентов, ученого-естествоиспытателя Бенджамина Франклина. Он подробно писал о том, какие приемы общения помогли ему как дипломату. В частности, из уже известных нам правил он разделял необходимость начинать любой ответ со слова «да», хорошо понимая, что отрицание отбивает у собеседника желание слушать что-либо дальше. Следующий этап ответа собеседнику — позитивная оценка идеи собеседника и, сверх того, обоснование своего отношения — чем именно эта идея показалась привлекательной и т. д. Далее Франклин настаивает на описании условий в которых предложенное решение было бы наилучшим, после чего можно плавно переходить к описанию реальных условий (для начала безотносительно к предложенной идее). И, наконец, предлагается новое, измененное решение в соответствии с кон­кретными, только что описанными условиями.

В этой многоэтапной структуре очевидна не только ее соб­ственная сложность, но и высокая эффективность в принятии решения, связанная с практической необходимостью каждого этапа. Также нельзя было не заметить, что в ходе выполнения этой тактики многократно подчеркивалась продуктивность идей партнера и соответственно его личная значимость. Новая идея предлагалась при этом в виде модернизированного варианта той, что была изначально предложена собеседником. При этом акцентироваться должно прежде всего то, что причины измене­ния — не недостатки самой идеи, а невыгодные реальные усло­вия, подталкивающие к ее усовершенствованию.

Конечно, сколько бы техник мы ни знали, важно прежде все­го помнить, что общение — особое, тончайшее мастерство, тре­бующее хорошо развитой интуиции. Человек может в точности выполнять все, чему его научили во время тренингов по обще­нию, и тем не менее его результаты будут оставлять желать мно­го лучшего. Чаще всего причина неудачи коренится в формальном усвоении правил общения, которое не сопровождается практическими навыками их адекватного применения. Кроме того, никакие техники общения не помогут в том случае, если субъект общения ставит своей целью самопрезентацию, а не достижение согласия и поиск оптимального решения.

Отметим, что всегда очень важно не просто нападать на по­зицию оппонента; а постараться, как справедливо утверждают Р. Фишер и У. Юри, заглянуть за нее, попытаться понять, что за этим стоит. Другими словами, надо акцентировать внимание не только на том, что нас не устраивает чья-то точка зрения, но и на том, каковы причины ее возникновения, в чем причины упорства, с которым оппонент ее отстаивает.

Следующая техника, которую мы рассмотрим, отчасти отно­сится к разряду манипулятивного общения, являясь, таким образом, очередным негативным примером. Тем не менее нельзя упускать из виду возможные спосо­бы, которые смогут послужить кому-то подспорьем для манипу­лирования. Эта техника — так называемое «переживание нега­тивной самооценки», чьим крайним вариантом является само­бичевание. Выражаться она может примерно в следующих риторических вопросах: «Почему меня никто никогда не любит (не понимает, не ценит)?», «Почему меня считают таким злым?», «Чем же я не угодил?» Показательно, что подобные фра­зы подаются не как обвинение, а как глубокое эмоциональное переживание. Работает все — мимика, интонация, наконец, си­туация произнесения. Расчет манипулятора, проявляющего по­рой большую изобретательность, очень прост: переживание не­гативной самооценки обязательно найдет эмпатийный отклик у окружающих, вызовет желание защитить человека от него самого. Видя, что перед ними действительно высокомерный или злой человек, окружающие невольно испытывают чувство вины и желание возразить: «Да что вы, все как раз наоборот, вы вовсе не такой!» Сказанное, разумеется, не отменяет того, что пере­живание негативной самооценки может быть искренним, вы­званным неподдельным раскаянием, далеким от манипулятивных целей.

Эффективным способом отражения агрессии является прин­цип, заимствованный из восточной практики «айкидо». Более известная как система физических единоборств, техника ай­кидо построена не на защите или нападении, а на том, чтобы позволить партнеру сделать все, что он хочет, и усилить его дей­ствие. Собственно, в борьбе это может выглядеть так: против­нику позволяют замахнуться для удара, после чего подлажи­ваются под его движение и движутся в том же направлении, параллельно пользуясь им для своих целей. Таким образом, на­падение работает против нападающего. В психологическом плане действует точно такой же механизм. Например, можно позволить партнеру сконфузить или подавить вас и даже помочь ему в этом. Ведь он вряд ли открыто проявляет агрессию, добиваясь своей цели, скорее, тонко замаскированными приемами. Можно сделать тайное явным, неожиданно заявив: «Я в полной растерянности, вы меня окончательно сконфузили, я даже не знаю, как продолжать беседу». В большинстве случаев прием оказывается эффективным, удар партнера обрушивается на него самого, и он начинает поспешно оправдываться: «Что вы не хотел, и в мыслях не было, может, я что-то не так сказал? Агрессор попадается на собственную приманку.

Следующий момент также связан с ситуациями негативной оценки в общении. Хотя мы и стараемся акцентировать внима­ние на позитивных аспектах межличностного взаимодействия бывает сложно обойти ситуации, в которых необходимо прояв­ляются противоположные тенденции. Правило вербализации негативной оценки можно сформулировать так: если негатив­ная оценка необходима, то ей подлежит только само действие, проступок, промах, но ни в коем случае не личность того, кто его допустил.

Итак, мы рассмотрели самые существенные правила и техники общения. Конечно, их гораздо больше, но объединяются они благодаря одной общей закономерности. Любой прием предполагает не механическое выполнение, а адекватное использование «здесь и сейчас», в зависимости от контекста. Есть правила, которые, конечно, нельзя менять, они как бы являются универсальными, например, проявление уважения к партнеру по общению. Но все-таки важно помнить, что идентичных ситуаций не бывает. Случается, что человек добивается успеха,избегает конфликта, располагает к себе партнера по общению, действуя даже вопреки правилам. И при этом его поведение оказывается эффективным.

Рассмотрим в заключение следующий чрезвычайно показательный пример из жизни. Сначала опишем ситуацию, а затем проведем анализ поведения и общения ее участников. Итак, за­рисовка с натуры, сделанная литератором А. Дидуровым:

«У Совета Федерации на Большой Дмитровке — длинный ряд лимузинов. Особняком стоит громадный «Форд» цвета кон­серваторского рояля. Мимо него семенит бомжиха. Как только бомжиха поравнялась с лимузином, из его утробы раздался ме­таллического оттенка громкий человеческий голос (включилась имитационная система предупреждения): «Отойдите от маши­ны!» Тетка, остолбенев от изумления, уставилась на автомо­биль — в нем явно никого не было. Но через секунд десять авто снова завопило милиционерским тоном: «Отойдите от маши­ны!» Бомжиха очнулась от столбняка, испуганно замахала на лимузин руками: «Да ты что, соколик, яришься-то? Я и не под­хожу к тебе, иду себе и иду!» А ей опять из недр железно-лаки­рованных снаружи: «Отойдите от машины!» Тут уж бабулька рассердилась: «Во разорался! Разгавкался, чисто пес! Уже че­ловеку и мимо не ходи — людей с улицы гонит!»

К ругающимся подходит дежурящий у фасада Верхней пала­ты парламента омоновец с автоматом. Парень сразу принимает сторону «Форда»: «А ну пошла отсюда, карга! Ясно же тебе ска­зали — отойди от машины». Бабка отшагнула скоренько шагов на пяток да выдала автоматчику: «Ясно, куда уж яснее… Только машина культурнее тебя, бугая, ты мне «тыкаешь», а она ко мне на «Вы». Учись, сынок, у американской техники, если мама не выучила!» С тем и сгинула

Итак, здесь нам рассказывают как бы поучительную историю о бескультурном омоновце и более культурной бомжихе. Но… Мы должны заметить, что пока с бабкой разговаривала машина {вежливо, культурно), бомжиха ведь по сути не реагировала на ее слова, на ее просьбы отойти в сторону. Напротив, речь омоновца (менее вежливая, менее культурная) оказалась понятой бомжихой, на нее бабка среагировала вполне адекватно. В конце концов, эффективной и понятной, то есть достигшей изначальной цели, оказалась именно и только речь омоновца, а не речь «культурной» машины.

Более того. Именно после некультурной речи омоновца баб­ка сама вспомнила о вежливости и стала поучать: «Машина культурнее тебя… ты мне тыкаешь, а она ко мне на «Вы»«. Од­нако «воспитанной» машине, обращавшейся к бомжихе на «Вы» и так ей понравившейся, сама бабка очень быстро стала отвечать в привычном для нее стиле: «Во разорался! Разгавкался, чисто пес!»

Резюме. Поведение омоновца оказалось более умным, чем поведение машины. Это поведение оказалось, самое важное, адекватным ситуации и личности партнера по взаимодействию (бомжихе). Потому что только это поведение учитывало не про­сто абстрактные правила общения, но и конкретные особеннос­ти личности, ситуации и менталитета.

ЛИТЕРАТУРА

Добрович А. Общение: наука и искусство. – М. 1996.

Мицич Предраг. Как проводить деловые беседы. – М. 1987.

Фишер Роджер, Юрии Уильям. Путь к согласию, Или переговоры без поражения. – М. 1990.

Реан А.А. , Коломински Я.Л. й. Социальная психология общения. – СПб. 1999.

Литвак М.Е. Если хочешь быть счастливым. – Ростов на Дону. 1995. С.133 – 284.

Специфика коррекции

непродуктивного стиля общения.

Сущность психологической коррекции непродуктивного стиля общения состоит в гармонизации сферы внутриличностных реак­ций и межличностных отношений.

Представим теоретические положения, которые положены в ос­нову психологической коррекции стиля общения. Гармоничное общение человека с миром обусловлено его пози­тивным отношением к самому себе и к миру — верой в себя, в обще­ственные ценности, в свое собственное совершенство, в позитив­ную сущность другого человека, лежащую в основе равновесия глу­бинной, свойственной каждому человеку установки «я могу» и ограничивающей установки «я не могу».

Гармония внутреннего мира человека и его внешних партнеров развивается в благоприятных взаимоотношениях, способствующих переживанию чувства доверия и личностной состоятельности, укрепляющих веру в позитивную сущность других людей. В небла­гоприятных отношениях враждебности, принуждения, подчинения сильному авторитету, насыщенных негативными эмоциями, установ ка «я могу» блокируется. Переживаемое при этом чувство беспомощности, «невладения ситуацией» актуализирует установку «я не могу» усиливающую беспокойство, неуверенность в себе. Адекватное восприятие ситуации и партнера подменяется ожиданиями «должного; ограничивающими позитивное видение себя и партнера.

Социальное «ты не можешь» («мы не можем»), возникающее в насыщенных негативными переживаниями отношениях враждебности, принуждения, подчинения сильному авторитету, порождает интенсивные эмоции страха, стыда, вины, гнева и становится источником конфликта свойственных каждому человеку установок»: хочу и могу» и ограничивающих установок «я хочу, но не могу» Именно поэтому установки «хочу и могу» и «хочу, но не могу» достаточно часто находятся в противоречии: гипертрофированная oограничивающая установка «я не могу» блокирует «я могу», лежащую в основе личностного совершенства; или доминирующая «я могу» не уравновешена социальным регулятором «я не могу». Когда динамическое равновесие установок «могу» и «не могу» нарушается, личность переживает внутренний конфликт, который рам или поздно становится межличностным.

Конфликт установок «я могу — я не могу» и переживаемые при этом негативные эмоции становятся причиной дисгармонии в общении и эмоционально-рефлексивного закрепощения личности.

Исследование, доказавшее состоятельность этих положений, позволило разработать систему психологической коррекции непро­дуктивного стиля общения.

Структура

процесса психологической коррекции.

Начнем рассмотрение особенностей психокоррекции общения с определения его основных целей, среди которых можно выделить:

§ эмоционально-рефлексивное освобождение личности;

§ овладение потенциалами продуктивного стиля общения.

Их реализация требует осознания и разрешения конфликта между установками «я могу» и «я не могу», нарушающего гармо­ничное общение человека с другими посредством возрождения веры в духовный авторитет, свое собственное личностное совершенство и позитивную сущность другого человека.

При этом усилия психолога направлены на решение пяти основ­ных задач:

1) осознание фактов личностной истории, обусловивших идентификацию с деструктивными эмоциональными и поведенческими моделями семьи и социума, заблокировавших установку «я могу»;

2) возрождение доверия самому себе, веры в духовный автори­тет и позитивную сущность другого человека и восстановление депривированных звеньев структуры самосознания;

3) освобождение от интенсивных эмоций страха, стыда, вины,
обиды, гнева, порождающих гипертрофию установки «я не могу» и затрудняющих позитивную активность личности: баланс напряжения и расслабленности в теле, рефлексию и ответственность;

4) изменение негативных эмоционально насыщенных установок, искажающих адекватное восприятие ситуации общения, привычных агрессивных и инфантильных моделей общения и овладение соуча­стной стратегией контакта;

5) самостоятельное развитие обретенных навыков в реальной практике общения.

Процесс психологической коррекции стиля общения представляет собой систему из семи взаимосвязанных элементов:

§ анализа проблем во взаимоотношениях и личностной истории клиента;

§ раз­вития позитивного отношения к миру;

§ расширения самосознания;

§ восстановления позитивной психической активности;

§ эмоционально-рефлексивного очищения восприятия;

§ овладения соучастной стратегией контакта;

§ дифференциации и интеграции механизма идентификации-обособления.

Эти элементы соотносятся с соответ­ствующими элементами стиля общения: отношением личности к миру, структурой самосознания, активностью личности в индиви­дуальном пространстве; восприятием ситуации общения, стратеги­ями контакта, взаимоотношениями в межличностном пространстве. При этом признаки эффективности каждого элемента процесса пси­хологической коррекции совпадают с позитивными признаками со­ответствующих элементов в стиле общения.

Самым важным в процессе психокоррекции является взаимодей­ствие психолога с клиентом. Психолог при этом использует разные методы, исходя из индиви­дуальных особенностей клиента. Однако независимо от характера и содержания общения психолога с клиентом неизменной остается сама суть процесса изменения: психолог осознанно использует механизм идентификации-обособления как главный инструмент воздействия.

Процессуальная сторона психологической коррекции представ­лена пятью главными шагами:

1) психолог устанавливает доверие с клиентом, «включая» механизм идентификации: оба — в совместном пространстве общения;

2) психолог усиливает доверие, отождествляя себя с клиентом:
переходит в его индивидуальное пространство;

3) психолог «включает рефлексию», ставя клиента перед выбором: оставим все, как есть, или изменим видение ситуации; оба − в
совместном пространстве общения;

4) психолог «усиливает» ответственность: клиент формирует свое
видение ситуации общения в пространстве психолога;

5) психолог «усиливает» доверие клиента к самому себе: помо­гает клиенту почувствовать уверенность, взять ответственность за свое развитие на себя и постепенно отделиться от пространства пси­холога.

Методы

психологической коррекции стиля общения.

Методы установления доверия

Самым важным в процессе психокоррекции является доверитель­ное общение психолога с клиентом. Психолог при этом использует разные методы, исходя из индивидуальных особенностей клиента. Однако независимо от характера и содержания общения психолога с клиентом неизменной остается сама суть процесса изменения: пси­холог осознанно использует доверие как главный инструмент воздей­ствия. Благодаря этому сложному и несколько загадочному явле­нию возникает не только взаимное понимание, но и главные изме­нения личности клиента.

Доверие — ключевой момент в работе психолога, как, впрочем, и специалиста любой профессии, сущность которой связана с влия­нием на людей. Нельзя понять и по-настоящему помочь клиенту, если не доверять друг другу. Благодаря доверию происходит отож­дествление психических состояний: психолог и клиент временно «сливаются», образуя единое целое.

Осознанно используя инструмент доверия, психолог учит кли­ента замечать мельчайшие изменения в себе (в теле, поведении, вза­имодействии) и оценивать их позитивно: поощрять себя за конст­руктивные мысли, переживания и поступки, а негативные (напря­жение в теле, раздражение в высказывании и т. п.) принимать как данность, осознавать и ценить их позитивные намерения. Осоз­нав и раскаявшись, простив себя за очередной промах, человек может снова дви­гаться в нужном направлении.

В то же время психолог осознанно использует инструменты реф­лексии и ответственности. Он ведет задушевный разговор о семей­ной истории клиента, собирает и анализирует факты, раскрываю­щие суть проблемы, по ходу шутит, рассказывает притчи, напол­ненные метафорическим смыслом, и клиент забывает о своей боли, восходя таким образом над своей «тупиковой» ситуацией.

Конечная цель психолога — научить клиента самостоятельному осознанию дискомфорта, анализу его причин и достижению внут­реннего равновесия, т.е. осознанной дифференциации и интеграции отношения с самим собой и другими, и совершенствованию стиля общения. Внутренняя согласованность позволяет человеку самосто­ятельно принимать и отстаивать свои решения, учитывая мнение окружающих, давая возможность поочередно «выходить на сцену» обеим сторонам своей личности: индивидуальному началу и соци­альной сущности.

Таинство гармонии себя и других может постичь только сам кли­ент. Психолог лишь показывает возможные пути освобождения. Клиент сам освобождается от деструктивных эмоций и установок, открывая для себя источники и ресурсы своего собственного совер­шенства. При этом он, познавая главные способы и правила процесса психологической коррекции, постепенно осознает и изменя­ет степень своей активности, сначала больше полагаясь на психо­лога, затем сохраняя баланс самостоятельного продвижения к ре­сурсам с усилиями помогающей стороны (психолога, членов тренинговой группы, друзей, коллег), становясь постепенно все более активным и самостоятельным.

Инструмент доверия используется как средство объединения индивидуальных пространств психолога и клиента в совместное «поле общения», а инструменты рефлексии и ответственности слу­жат средством разделения пространств. В этом процессе сложно переплетаются главные критерии продук­тивного стиля общения — доверие, рефлексия, ответственность.

Таким образом, дифференциация и интеграция доверия и ответ­ственности происходят за счет цепочки переключений: доверие пси­холога с клиентом в совместном пространстве общения — усиление доверия в пространстве клиента — восхождение над тупиковой си­туацией в совместном пространстве — усиление ответственности в пространстве психолога — усиление ответственности в совместном пространстве общения.

Способность личности анализировать затруднительные ситуа­ции самостоятельно, управлять известным конфликтом желаний, ограничиваясь собственным потенциалом, является показателем гармонично функционирующих доверия и ответственности и удач­но завершенного процесса психологической коррекции.

Другие методы, обычно используемые для психологической коррек­ции стиля общения, можно разделить на три группы: методы инди­видуального консультирования, методы группового тренинга, ме­тоды индивидуального тренинга.

1. Методы индивидуального консультирования включают в себя индивидуальную консультацию «Семейная история», направленную на осознание идентификации с деструктивными эмоциональными и поведенческими моделями общения и пробуждение потребности самосовершенствования, освобождение от негативного эмоциональ­ного опыта, изменение отношения к себе и другим, в которой ис­пользуются:

§ построение генограммы;

§ анализ жизненной истории и идентификация эмоциональных и поведенческих моделей общения по вербальным паттернам и не­вербальным социальным знакам;

§ техники «выращивания» потребности в самосовершенствовании стиля общения;

§ эмоциональное «проживание» негативного опыта и освобожде­ние от него;

§ изменение отношения к себе и другим.

Кратко рассмотрим названные методы.

Построение генограммы осуществляется с помощью следующих вопросов.

Как вас зовут?

Сколько вам лет?

Вы замужем или одиноки?

Как зовут вашего супруга?

Сколько ему лет?

Когда вы вступили в брак?

Какие у вас отношения с супругом?

Есть ли у вас дети?

Как их зовут?

Сколько им лет?

Какие у вас отношения с детьми?

Как дети относятся друг к другу?

Как зовут ваших родителей?

Сколько им лет?

Чем они занимаются?

Если умерли, то по какой причине?

Какие взаимоотношения между матерью и отцом сейчас?

Какими они были, когда вы росли?

Какими были взаимоотношения между вами и вашими братья­ми и сестрами?

Как ваши родители относились к вам и вашим братьям и сестрам?

Что с вашими братьями и сестрами сейчас?

Чем они занимаются?

Какова их семейная ситуация?

При анализе ответов на эти вопросы психолог выделяет типич­ные модели общения в семье, обращая особое внимание на типич­ные модели агрессивной и инфантильной стратегий контакта. Кро­ме того, выделяются эмоции, которые сопутствуют моделям и по­служили причиной их возникновения.

Анализ жизненной истории и идентификация эмоциональных и поведенческих моделей общения осуществляются в ходе беседы по вербальным паттернам и невербальным социальным знакам.

Осознание идентификации с эмоциональными установками и мо­делями общения прошлого — особая задача, которая стоит как перед психологом, так и перед клиентом. С этой целью исследуются исто­ки и причины эмоционально-рефлексивного закрепощения лично­сти. При этом в ходе построения и анализа генограммы осознается не только сам факт непродуктивного общения, но и его процесс, и корни. Исследуется временная и причинная зависимость: искажения структурных звеньев самосознания в прошлом и их настоящих прояв­лений; негативного представления о себе, обретенного раньше, и его влияния на настоящее взаимодействие; негативных эмоций, пережи­тых в прошлых неблагоприятных условиях развития, и их закрепоща­ющего влияния на рефлексивные потенциалы личности в настоящем.

Все эти задачи решаются в беседе. Психолог просит клиента рас­сказать, как долго происходит то, что его волнует, было ли подоб­ное раньше, и предлагает вспомнить какую-либо яркую ситуацию, иллюстрирующую переживаемые трудности.

В воспоминаниях прошлого обычно удается установить отдель­ные негативные установки, которые являются стимуляторами или источниками характерных стратегий, которые в настоящий момент уже неадекватны и непродуктивны и инициируют или стимулиру­ют возникновение трудных ситуаций общения.

Психолог внимательно выслушивает клиента, наблюдает за его невербальным поведением, выделяя и анализируя характерные ти­пичные вербальные и невербальные проявления, выделяет некон­структивные паттерны и негативные эмоции, при помощи которых клиент их репродуцирует и организует свое взаимодействие с дру­гими, вызывая конфликты и негативные переживания. При этом задает себе вопрос: «Что, как и почему делает клиент?», обращая внимание на то, как клиент заходит, садится, сидит, как он дышит, говорит, есть ли напряжение в теле, каковы его тон и скорость го­лоса, какие речевые паттерны он употребляет и т. п.

Обычно характерные неконструктивные модели общения про­являются как в реальном поведении клиента (чаще невербальном), так и в его описаниях тупиковых жизненных ситуаций, о которых он рассказывает.

На уровне глубинных, то есть вначале непроговариваемых, структур обнаруживаются те паттерны, с которыми и необходимо работать. Проговаривание паттерна помогает осознать и признать его существование.

«Выращивание» потребности в самосовершенствовании стиля общения. Потребность в изменении возникает, когда клиент осознает негативные истоки прошлого развития и их влияние на сегодняшнее взаимодействие с другими. Психолог помогает клиенту осознать и усилить возникающее противоречие между потребностью остаться таким, какой он есть, и возможностью изменить свой стиль общения к лучшему. Обстановка безусловного принятия, которую со­здает психолог на индивидуальной консультации, дает возможность сосредоточить силы не на защите от внешних нападений и отстаи­вании своего права на существование, а на осознании внутрен­ней тревоги, внутреннего конфликта: «Хочу остаться прежним, так как это привычно, известно и сравнительно безопасно, и хочу измениться, реконструировать неконструктивные модели, освободиться от негативных эмоций, лежащих в их основе, мешающих мне и закрепощающих мои потенциалы». Обычно анализ связей между прошлым и настоящим приводит к максимальному накалу внутрен­ней борьбы, т.е. когда внутреннее напряжение становится невыно­симым и клиент просит психолога: «Помогите мне, я хочу изме­ниться!»

Эмоциональное проживание негативного опыта и освобождение от него. Этот процесс осуществляется посредством повторного прожи­вания негативных эмоций в экспериментальной психокоррекционной ситуации, в которой клиент позволяет себе пережить те чув­ства, проговорить мысли, совершить действия, заблокировавшие его потенциальные возможности на той или иной стадии онтогене­тического развития, исказившие структуру самосознания и держа­щие его в ловушке неконструктивных моделей общения.

Эксперимент имеет своей целью помочь клиенту выделить при­сущие ему паттерны и осознать их деструктивную роль в межличностном взаимодействии. Показывая клиенту ограничивающую, блокирующую роль этих паттернов, психолог пробуждает у него желание усовершенствовать стиль своего общения, открыть для себя другие, более здоровые и продуктивные стратегии.

Форма эксперимента зависит от конкретной ситуации и от ин­дивидуальных особенностей клиента, а также от компетентности и индивидуальных особенностей психолога. Это может быть игра, специфическое упражнение, психодрама или домашнее задание. Главное условие эксперимента — обнажить в максимально очевид­ной для клиента форме действующие неконструктивные паттерны, добиться так называемого aгa-эффекта, который побуждает клиен­та признать: «Да, действительно, так. Это мой паттерн, и он мешает мне, ограничивает мои возможности, вызывает неприятные пе­реживания, несет боль мне самому и окружающим».

Результатом эксперимента выступает осознание неконструктив­ных моделей общения и признание их закрепощающей функции в межличностном взаимодействии.

2. Индивидуальная и/или групповая консультации, направленные на осознание способностей использовать продуктивный стиль об­щения, на практике включают в себя техники и приемы, адекват­ные потребностям, задачам и индивидуальным особенностям кли­ента, направленные на дальнейшее развитие способности взаимо­действовать на равных, доверять себе и другим, нести ответствен­ность за защиту своих собственных взглядов, идей, реализацию ре­шений.

Изменение отношения к себе и другим.

В основе проблем клиента лежат его установки, ценностные ори­ентации, влияющие на внешнее поведение человека, которое про­является в его индивидуальном стиле общения. Работа психолога и клиента направлена на изменение именно этой базовой внутренней активности. Акцент переносится на то, что клиент может и должен нести ответственность за собственное поведение, а не за ситуацию и других людей.

В работе с педагогами и родителями очень важно осознать: где кончается ответственность взрослого и начинается ответствен­ность самого ребенка. При этом психолог имеет в виду, что кли­ент весьма компетентно и изощренно владеет своими привычными моделями общения. Тревога, беспокойство, страх, вина, стыд и другие негативные эмоции стали необходимой составляющей его жизненного существования, и он, с одной сто­роны, готов с ними расстаться, ощущая потребность в изменении, а с другой — дорожит этими привычными, ставшими дорогими со­стояниями.

Компетентность психолога состоит в том, что он помогает кли­енту осознать само наличие этого дискомфорта; его последствия и причины; возможности изменить ситуацию. Каждый шаг работы с клиентом строится на стратегии ответственности, исходный тезис которой постоянно внушается клиенту: каждый человек сам несет ответственность за свое взаимодействие с окружающей средой, за качество и содержание взаимоотношений с людьми. Психолог по­могает клиенту осознать, что у него есть выбор: оставить все, как есть, и взять на себя ответственность за последующие негативные результаты (в частности, за саморазрушение или разрушение взаи­моотношений) или встать на путь изменений и стать компетентным в достижении позитивных результатов в будущем. Психолог помо­гает клиенту осознать, что у него есть выбор, и поддерживает его в решении рискнуть — выйти из тупика и начать путь изменений и са­моразвития. При этом психолог уважает сопротивление клиента и в том случае, если он по какой-то причине не готов начать путь изменений сегодня, выразить признательность за сделанный выбор (так как сам по себе выбор, если он осознается клиентом, уже тре­нировка ответственности).

Главное, чтобы клиент осознал, что у него есть и другая альтер­натива: посмотреть на свое поведение компетентным взглядом и осознать, что он делает, взаимодействуя с другими, как он это де­лает и к каким результатам это может привести в будущем.

Помогая клиенту осознать причины своего «тупикового» пове­дения и существование альтернативной возможности, психолог роняет в душу обратившегося за помощью зерно сомнения. И даже если человек решает остаться при своем мнении (пусть непродук­тивном с точки зрения психолога), это зерно вероятнее всего про­растет в желании «хотя бы одним глазком взглянуть» на то, что же может быть при альтернативном варианте.

Поскольку взаимодействие человека с другими зависит от его представлений о себе и о других, психолог может помочь клиенту изменить отношение к себе и другим, если он сделает такой выбор. И основная помощь при этом состоит в том, чтобы научить клиен­та осознавать свои чувства и систему ценностей. Предоставляя кли­енту право сделать выбор в пользу или против изменений, мы по­могаем ему взять ответственность за свое собственное развитие на себя.

Тенденция клиента оставаться при своем старом отношении к миру, сохранять неконструктивные модели контакта рассматрива­ется и осознается как проявление эмоционально-рефлексивного за­крепощения, как уход от реальной настоящей ситуации развития, отказ от своих собственных нераскрытых потенциальных возмож­ностей, но ни в коем случае не осуждается. Напротив, такой выбор признается абсолютно правомерным. Психолог выражает призна­ние клиенту за сделанный выбор, помогая ему осознать ответствен­ность как за сделанный шаг, так и за его последствия.

Психолог использует «умственные инсайты», которые являются следствием рефлексивного анализа рассказа о ситуации, имевшей место в прошлой жизни клиента; непосредственного проживания ре­альной ситуации, возникающей спонтанно во взаимодействии «пси­холог-клиент» или организуемой специально в виде эксперимента.

Интеллектуальные инсайты «Ага, я понял!» — предшественники настоящих изменений; они помогают клиенту сделать выбор в пользу открытия новых возможностей, при этом в центре внима­ния стоят вопросы: «Что я делаю для того, чтобы мой стиль обще­ния был непродуктивным?», «Как я «встаю над другими», «остаюсь один», «становлюсь беспомощным» (и т.п.)?», «Для чего я это де­лаю?», «Какую выгоду я при этом имею?»

Поскольку многим людям (особенно с невротическими прояв­лениями) трудно воспринять и признать очевидные вещи, целесо­образнее анализировать не прошлую ситуацию на основе рассказа, а реальное поведение, специально организованное во время психокоррекционного сеанса: взаимодействие с людьми в специально заданной, игровой или спонтанно возникающей ситуации.

Если мы хотим изменить стиль общения и сохранить эти новше­ства на длительный период, то недостаточно скорректировать лишь его внешние проявления, реконструкции подлежат и установки, и эмоции, которые часто выполняют роль побудительной силы, которая актуализирует и поддерживает непродуктивный стиль обще­ния. Если происходят изменения, то это значит, что существующее отношение к миру опровергается новым опытом. Во время психокоррекционного сеанса иногда бывает достаточно одного экспери­ментального упражнения, чтобы старая установка была опроверг­нута. Если такое происходит, то во многом благодаря эффекту не­ожиданности.

Преодоление привычных стереотипов поведения.

Едва ли не самым сложным моментом всей психокоррекционной работы является преодоление привычных стереотипов поведе­ния, представленных основными моделями агрессивной и инфан­тильной стратегий общения. При этом необходимо осознать скры­тое намерение — привычную выгоду или благо, которое лежит в ос­нове той или иной модели. Осознание помогает преодолеть страхи сопротивление и усилием воли отказаться от привычной модели. Здесь важно поверить в то, что, теряя малое, мы обретаем боль­шее. Изменения произойдут не сразу, но психолог должен убедить клиента довериться процессу и преодолеть временные потери, от­нестись к ним как к вкладу, который необходимо сделать, чтобы получить большее.

Процесс психологической коррекции лишь начинается в каби­нете психолога. Психолог помогает клиенту встать на путь измене­ний. Все сделанное в кабинете психолога — это, образно говоря, семя, которое посажено в благодатную почву, и нужно время, каждоднев­ные усилия, чтобы оно проросло и принесло свои благотворные ре­зультаты.

После индивидуальной консультации или группового тренинга работа продолжается: клиент, общаясь с внешней средой, получает обратную связь по поводу уже происшедших изменений, по-ново­му осмысливает привычные ситуации, снова анализирует свой про­житый опыт, мысленно возвращается к открытиям, которые сдела­ны с помощью психолога, учится осознанию своих ощущений, мыс­лей, действий, чувств и усилием воли преодолевает привычные сте­реотипы общения.

На этапе самостоятельного развития обретенных навыков кли­ент понимает, что с ним происходит, как и почему он попадает в затруднительные ситуации.

При этом постепенно изменяются старые установки, как будто привычные маски отделяются от истинного существа личности. Деструктивные эмоциональные установки и поведенческие модели прошлого навязывают эмоциям несвойственную им функцию регуляции поведения. Постепенное освобождение от негативных эмоций в реальном общении с людьми позволяет вер­нуться к осознанной и в то же время спонтанной регуляции обще­ния.

Освобождаясь от старых, привычных моделей общения в реаль­ной жизни, клиент сталкивается с затруднительными ситуациями и людьми, которые вновь и вновь возвращают его на старый путь, напоминая о пережитом и порой даже усиливая болезненные ощу­щения. Здесь очень важно научиться принимать любую боль с ве­личайшим терпением и смирением, постигая смысл библейской ис­тины: «получив удар по правой щеке, будь готовым подставить ле­вую». Любая затруднительная ситуация при соответствующем к ней отношении (этот опыт учит меня чему-то, а вновь переживаемая боль освобождает и очищает) принесет облегчение, расширение диапазона позитивного восприятия действительности и — как след­ствие — расширение внутриличностного и межличностного про­странств общения.

Клиенту необходимо научиться быть гибким — в мышлении, оцен­ках, поведении. Психолог, готовя клиента к самостоятельному вза­имодействию, не только сам выступает образцом гибкости, но и спе­циально ставит такую задачу перед клиентом, рекомендуя ему систе­му упражнений, которая развивает гибкость, способствует освобож­дению от деструктивных эмоций, установок и моделей общения.

Клиент должен научиться доверять своему телу, разуму и спон­танно протекающему процессу освобождения. При этом помимо осознания постепенно возрастающей самоподдержки полезно в за­труднительных ситуациях обращаться за поддержкой к людям, спо­собным понять и разделить переживания.

Клиент должен знать, что «визитной карточкой» внутреннего конфликта, заявляющего о дисгармонии отношений, является со­мнение, поэтому учится самостоятельному преодолению сомнений.

Сомнения преследуют многих клиентов. Возникая в любых си­туациях по самым разнообразным поводам, сомнения часто явля­ют собой все тот же внутренний конфликт между стремлением к самостоятельности и желанием угодить другому, известное проти­воречие между двумя важными потребностями — в свободе и в при­знании. Усиление конфликта требует возвращения к осознанию его истоков, ответственного анализа затруднительной ситуации, гибкости. Снова необходимо заглянуть в свое прошлое, осознать связь деструктивных эмоций и установок, доставшихся по наследству, с настоящей ситуацией общения, найти возможность поддержать себя в новых намерениях.

Дифференциация возникшего сомнения и сопутствующих ему эмоций может помочь клиенту восстановить равновесие и вернуть­ся к продуктивному стилю общения. Все пережитые ранее эмоции: страх, обида, печаль, тоска, месть — эти ловушки затягивают чело­века обратно в хаос и конфликт желаний.

Сомнения могут помешать, но вера в свое право быть совершен­ным и конкретные шаги в этом направлении помогут осознать глав­ные действующие силы внутреннего конфликта, найти решение и настойчиво следовать ему. Если клиент уже достаточно продвинулся в своем развитии, он способен, полагаясь на свой собственный ав­торитет, самостоятельно поддержать себя, найти силы и средства, направленные на развитие своего личностного совершенства. При необходимости он может воспользоваться чьей-либо помощью, сде­лать что-то приятное для себя. Однако если человек сам не в силах осознать причины сомнения и найти способы его преодоления, то для дальнейшего прояснения он снова обращается к психологу.

Динамика

процесса психологической коррекции.

Динамика процесса психологической коррекции состоит в чере­довании его этапов, ступеней и шагов. На первом этапе эмоцио­нально-рефлексивного освобождения основные усилия направле­ны на рождение намерения изменить свой стиль общения: осознать таи настоящие потери и проблемы, преодолеть сопротивление (за­щиты) и почувствовать возможность обособления от тупиковой си­туации общения. Здесь клиент осознает возможность, ценность и преимущества отношений доверия и принимает решение изменить свой стиль общения с другими, воспользовавшись при этом про­фессиональной помощью психолога.

На втором этапе осуществляется психологическая коррекция физической и психической активности клиента. При этом осозна­ется: склонность к поклонению «сильным авторитетам» и его гиперответственность за развитие других, принесенная личностью из прошлой жизни в настоящую реальность; сущность и преимущества сбалансированной ответственности за себя и других; деструктивные последствия негативных эмоций, пережитых на разных стадиях онтогенеза и усвоенных в результате идентификации с эмоциональными моделями семьи и социума.

Психолог помогает клиенту освободиться от негативных эмоций и обрести способность позитивного отношения к себе и дру­гим. Здесь же осознается ценность обретенного доверия самому себе и другим, а также ответственности за саморазрушение и саморазвитие, позволяющей адекватно оценивать ситуацию и субъектов общения, реально существующие проблемы, оптимально используя при этом возможности настоящего момента и потенциалы своей собственной личности.

На третьем этапе осуществляется психологическая коррекция социальной активности личности. Психолог помогает клиенту обрести способность доверять другим право нести ответственность за их собственное существование, развитие; овладеть конструктивными позициями общения. Важная точка приложения усилий — по-; строение стратегии самоподдержки и самопомощи с акцентом на осознании преимуществ позитивного восприятия ситуации общения и конструктивных форм воздействия на другого. Остановимся на подробном описании этапов психологической коррекции.

Первый этап. Доверие.

На этом этапе психолог, создавая обстановку безусловного при­нятия и поддержки, постепенно усиливает доверие клиента к само­му себе, готовя его к встрече с непродуктивными моделями отно­шения к себе и другим. Вместе с тем уже на этом этапе осознается ценность рефлексии. Наконец, с самого начала встает задача раз­вития инициативы и самостоятельности, которые составляют ос­нову ответственности за успех своего общения с другими.

Таким образом, уже на первом этапе клиент осознает ценности реф­лексии, доверия и ответственности. Однако центральным мотивом первого этапа является доверие, поскольку без доверия невозможен даже контакт с психологом.

Продуктивный стиль общения — это максимально естественный, «незамаскированный» стиль. На первом этапе психолог помогает кли­енту осознать преимущества естественного, не отягощенного стра­хом стиля. Модель такого стиля общения демонстрирует сам пси­холог, доверяющий себе и другим, отвечающий за себя и разделяю­щий ответственность за успех работы с клиентом, компетентно обу­чающий обратившегося за помощью продуктивному взаимодей­ствию с другими.

Первый этап психокоррекционной работы можно считать завер­шенным, если у клиента появляется готовность исследовать труд­ности своего настоящего и прошлого общения и намерение стро­ить новые отношения внутри себя самого и с другими людьми.

Второй этап. Ответственность.

Название этапа подчеркивает, что изменяется не только цель психологической коррекции, но и стратегия обращения психолога с клиентом. В этот период психологической коррекции, проживая на осознанном уровне все детские конфликты (между доверием и недоверием, инициативой и зависимостью, самостоятельностью и эмоциями страха, стыда, вины), клиент «взрослеет» и учится дове­рять себе и другим и нести ответственность за продуктивное исполь­зование своих возможностей.

Центральный тезис второго этапа — «Я имею право иначе взглянуть на себя и свое взаимодействие с другими и беру на себя ответствен­ность за успех своего общения с другими в настоящем и будущем». Такой сознательный ответственный выбор уже сам по себе моби­лизует внутренние ресурсы клиента и улучшает его межличностные контакты.

Продуктивный стиль общения становится доступным, если кли­ент развивает в себе способности: быть естественным, спонтанным, доверять своей природной сущности и выражать ее точными, неис­каженными, незамаскированными социальными знаками; внима­тельно следить при этом за соответствием своих слов и жестов.

Владеющий непродуктивным стилем общения старается исказить свою сущность, поскольку не верит в свое совершенство и старает­ся «спрятаться», «замаскироваться», чтобы добиться любви и при­знания, выглядеть «хорошим». Стремление спрятать свои естествен­ные проявления вызывает излишнее напряжение в теле. Неконст­руктивная физическая активность проявляется в межличностном взаимодействии, в немотивированной агрессии, неискренности, «прилипании», заискивании, неадекватном выражении чувств.

Конфликт между стремлением быть естественным и страхом, что такого — естественного — не признают, не примут окружающие, при­водит к гипертрофии идентификации или обособления. Такая внут­ренняя активность неконструктивна и является источником непро­дуктивного общения с внешним миром.

Основная стратегия второго этапа заключается в том, чтобы при­знать наличие этого конфликта, позволить себе исследовать непри­нимаемые аспекты своего Я, найти и открыть их позитивную сущ­ность, признать за собой право на естественное существование лю­бого своего проявления и взять на себя ответственность за продук­тивное использование этого аспекта своей личностной сущности. Такое разрешение расширяет идентификацию со своими внутрен­ними ресурсами и делает человека сильнее и вместе с тем снижает тенденцию к отчуждению от других. При этом важно развести понятия естественности и совершенства. Стремясь к совершенству, к идеалу, эталону, человек уходит от себя естественного, отчуждает­ся от своей сущности. Признавая ценность стремления к совершенству, благодаря которому человек идентифицируется с эталонами, нормами, идеалами, растет и развивается, используя богатства социума, необходимо поддержать клиента в его праве быть естественным, доверять самому себе, своей собственной мудрости, которая, несомненно, проявится при соответствующих обстоятельствах и в соответствующий момент.

Идентификация с новой гранью себя раздвигает горизонты обще­ния с окружающим миром. Более глубокий контакт с собой, доверие самому себе, расширяет доверительные контакты с другими. Считая правомерным притязание на признание какой-то обособленной части своей естественной сущности, отвергаемой ранее, человек обогаща­ет свои внутренние ресурсы, становится личностью самодостаточной, сильной, способной к продуктивному взаимодействию с другими.

Если на первом этапе психолог создает обстановку безопасности, гарантируя клиенту безусловное принятие, защиту, поддержку, выращивает его доверие, то на втором этапе клиент учится самоприня­тию, самодоверию, берет на себя ответственность за развитие спо­собностей к самозащите и самоподдержке.

Признавая правомерным свое притязание на признание, клиент постепенно приходит к убеждению, что он имеет право быть естественным. И именно это право лежит в основе его ответственности не только за свое поведение, но и за свое саморазвитие и самораз­рушение, а также за конструктивное выражение как позитивных, так и негативных чувств.

В зависимости от того, какое из этих стремлений выражено сла­бо, и строится работа с клиентом. Основная стратегия второго этапа — принятие ответственности за свое бытие и развитие естественной сущности среди других людей.

Успехи, поначалу небольшие, помогают человеку преодолеть отчуждение внутри себя и освободить конструктивные потенциа­лы личности, скрываемые под «масками», навязанными социумом. Атмосфера работы с психологом способствует осознанию и про­явлению у клиента желания положить эти потенциалы в основу про­дуктивного стиля общения, необходимыми составляющими кото­рого являются самодостаточность, чуткость, бережное отношение и принятие окружающих. Освобождаясь от непродуктивных паттер­нов общения, клиент открывает для себя возможность принимать себя и других, спонтанно, открыто и конструктивно выражать свои чув­ства, согласовывать свои действия с партнером по общению.

Второй этап психокоррекционной работы можно считать завер­шенным, если клиент осознает изменения в самосознании своей лич­ности, которые помогают открывать и использовать конструктив­ные модели общения.

Третий этап. Зрелость.

На завершающем этапе клиент учится строить свои отношения с другими, сознательно и компетентно выбирая стратегии продук­тивного общения. Название этапа подчеркивает, что в этот период, ощущая поддержку психолога, человек овладевает ценностями зре­лой личности, способной к солидарности и творчеству.

Постепенно фокус внимания переносится с собственного права быть естественным и спонтанным на других, обладающих теми же правами. Клиент обретает способность замечать, какую реакцию со стороны других людей вызывают его притязания, потребности и желания, как люди реагируют на его слова и действия. При этом он может осознанно выбирать, как ему стоит поступить в каждой кон­кретной ситуации. Он может использовать неконструктивные мо­дели общения или выбрать более лояльные способы общения. Но, поскольку этот выбор совершается осознанно, человек несет за него ответственность. Если его не устраивают полученные результаты, он может изменить стратегию своего общения, так как знает, что он сам вправе выбрать способ поведения, который он считает бо­лее продуктивным в сложившихся обстоятельствах. Он сам, а не люди и не обстоятельства, диктует себе, каким быть, как себя вести и что иметь в результате выбранной им самим стратегии общения.

Компетентность и ответственность клиента на этой стадии состоит в том, чтобы быть с партнером «на равных», стараясь «под­тянуть его до себя», если это младший, и обрести уверенность и самоуважение в общении со старшими по возрасту и званию; быть внимательным к представлениям партнера по общению, прислу­шиваться, искать общие точки восприятия; избегать навязывания своего мнения, своего видения ситуации, объяснений происходя­щего; внимательно наблюдать за ответной реакцией партнера; за­мечать, какую информацию (вербальную или невербальную) со­общает собеседник, настроен ли он на тональность говорящего, улавливает ли смысл коммуникации; следить за невербальными сигналами партнера: позой, жестами, тоном, ритмом голоса, гром­костью и скоростью речи, учитывая при этом индивидуальные и культурные особенности языка тела; задаваться вопросом о наме­рениях человека, пытаясь понять смысл его поведения и помочь; помнить, что в любом действии партнера есть позитивный, иног­да подсознательный смысл, неконструктивен лишь способ дости­жения цели — его и надо корректировать; уважать право каждого выбирать свой путь и учитывать позитивное намерение каждого действия и поступка партнера; помнить: то, что человек делает, — это его лучший выбор из всего поведенческого репертуара; это помогает принять другого человека таким, каков он есть, — в пе­дагогике это положение имеет особый смысл; мыслить позитив­но; помнить, что у каждого человека есть ресурсы для изменения и он способен изменить свой стиль общения; рассматривать неудачу или «провал» не как ошибку, а как обратную связь, как шанс научиться чему-то новому.

Третий этап психокоррекционной работы можно считать завер­шенным, если клиент, освободившись от склонности к гипертро­фии идентификации или обособления, становится компетентным в использовании моделей соучастной стратегии общения, основан­ных на доверии и ответственности, чувствует безопасность, уверен­ность и силу в ситуациях, казавшихся ранее трудными или непреодо­лимыми, гибко ориентируется в проблемах общения, используя по­зитивные потенциалы — свои собственные и партнера по общению.

Три этапа психологической коррекции включают в себя пять ступеней:

§ осознание настоящих трудностей общения;

§ осознание прошлого опыта непродуктивного стиля общения;

§ осознание реального образа Я;

§ осуществление эмоционального «прорыва»;

§ осознание позиций и стратегий продуктивного стиля общения.

Каждая ступень состоит из трех разных по содержанию, но оди­наковых по стратегическим задачам шагов: осознание возможности выбора; исследование: что, как и почему?; принятие ответственности за собственные изменения.

Психокоррекционный курс может проходить по сплошной или прерывистой схеме. Сплош­ная линия встреч прерывается, когда клиент чувствует себя способ­ным самостоятельно жить и работать. Связь с психологом восста­навливается вновь, когда клиент осознает потребность прояснить свои жизненные ситуации, получить помощь для перехода на но­вую ступень или завершения очередного шага.

ЛИТЕРАТУРА

Берн Э. Трансакционный анализ и психотерапия. – СПб., изд-во «Братство», 1992. – 224 с.

Васильев Н.Н. Тренинг профессиональных коммуникаций в психологической практике. – СПб.: Речь, 2005. – 283 с.

Вачков И.В. Основы технологии группового тренинга. Психотехники. – М.: Изд-во «Ось-89», 2001. – 224 с.

Горянина В.А. Психология общения: Учебное пособие для студ. высш. учеб. заведений. – 2-е изд., стереотипн. – М.: Издательский центр «Академия», 2004. – 416 с.

Джонсон Д.У. Тренинг общения и развития. – М.: Издательская группа «Прогресс», 2001. – 248 с.

Евтихов О.В. Практика психологического тренинга. – СПб., Изд-во «Речь», 2005. – 256 с.

Монина Г.Б., Лютова-Робертс Е.К. Коммуникативный тренинг. – СПб.:Изд-во «Речь», 2005. – 224 с.

Метафоры

как способ оказания психологической помощи.

Метафоры и истории можно активно и сознательно использовать в профессиональной психологической практике и в частной жизни. Метафора, по-видимому, является древнейшим инструментом психотерапии. Шаманы, знахари, целители, проповедники использовали истории в той или иной форме, как средство передачи важной информации от предыдущих поколений к последующим. Хотя содержание историй разных времен и народов очень различно, существенной структурной разницы между ними нет. Все подобные истории обладают одним фундаментальным качеством: в них содержатся важные советы или поучительные сообщения относительно какой-либо специфической проблемы. Некто сталкивается с какой-то проблемой, где он каким-то образом преодолевает ее либо терпит поражение.

Способ, при помощи которого герой истории решает свою проблему, может в аналогичной ситуации давать возможное решение и для других людей. Источниками подобного рода историй являются эпические поэмы, волшебные сказки, притчи, басни, стихи, песни, анекдоты и шутки. Когда какая-либо из историй предъявляется слушателю с намерением дать совет или проинструктировать о чем бы то ни было, то она становится для него метафорой.

В своей книге «Гуру: метафоры психотерапевта» Шелдон Копп определяет метафору следующим образом: «В общем смысле метафору можно определить как способ сообщения, в котором одни вещи выражаются через термины, принадлежащие к другой области вещей, что вместе проливает новый свет на характер того, что описывалось ранее».

Таким образом, метафора представляет собой новеллистический способ репрезентации чего-либо. Ш. Копп исследовал метафорические смыслы таких сборников историй, как мифология, религия, литература, научная фантастика, газеты, поп-культура. Его концепция метафоры как многоуровневого источника «нового света, бросаемого на старые темы», является тем инструментом, который мы с большой пользой можем использовать в нашей работе в отношении метафор специфического рода – терапевтических. Метафоры используются во всех терапевтических подходах и системах.

Примером может служить использование З. Фрейдом сексуальной символики в качестве инструмента понимания сновидений, фантазий, и бессознательных ассоциаций. К. Юнг изобрел метафоры «анимуса» и «анимы». Вильгельм Райх изобрел «оргон». У Э. Берна были «игры», у Ф. Перлса «верхняя» и «нижняя» собаки, а Янов говорил о «первичном» опыте. Каждая терапия или система психологии имеет в качестве своих базовых основ некоторый набор метафор (в виде словаря), который предоставляет возможность выражать какой-то части людей некоторую часть своего опыта о мире.

Значение данного подхода для человека, который проводит терапию, заключается в том, что он позволяет рассматривать рассказ нашего клиента о его ситуации как набор метафор. Когда к вам приходит клиент и просит помочь ему решить какие-либо его проблемы, наряду с ними, у него имеется и уникальное, одному ему присущее представление о мире, то есть им самим разработанные специфические идеи относительно того, что составляет опыт любви, ненависти, великодушия, счастья, интереса, и так далее.

Это вызвано тем, что каждый человек разрабатывает собственную уникальную модель мира, исходящую из комбинации генетически обусловленных факторов и его личного опыта. Модель включает в себя все переживания и все обобщения этих переживаний, а также все правила, по которым применяются эти обобщения. Некоторые части этой модели претерпевают определенные изменения по мере физического развития и в соответствии с новым опытом, в то время как другие части этой модели представляются ригидными и неизменными. Не существует двух одинаковых моделей мира, как не существует двух одинаковых людей. Но имеются и значительные признаки сходства, частично обусловленные условиями воспитания.

Терапевтическими являются и волшебные сказки. В них клиент находит свое собственное решение, усматривая определенное сходство со своими внутренними конфликтами, переживаемыми им на данный момент. Содержание этих сказок обычно не имеет отношения к внешней жизни клиента, но оно вполне может отражать то, что составляет его внутренние проблемы, кажущиеся ему непонятными, а потому неразрешимыми.

Совершенно очевидно, что сказки не имеют отношения к внешнему миру, хотя они могут быть достаточно реалистичны и обладать атрибутами, присущими обычной жизни человека. Ирреальная природа этих сказок свидетельствует, что предметом волшебной сказки является не изложение полезной информации о внешнем мире, а те процессы внутренней жизни, которые протекают в человеческом уме и сердце. Целью терапевтических метафор является инициация сознательного либо подсознательного поиска, который сможет помочь человеку в использовании своих личных ресурсов для такого обогащения модели мира, в котором он нуждается, чтобы справиться с занимающей его проблемой.

Метафоры (в форме волшебных сказок, стихов, анекдотов) сознательно и подсознательно используются терапевтами, чтобы помочь клиентам осуществить желаемые ими изменения. Клиент может выражать какие-либо области своего опыта, где он чувствует ограниченность удовлетворяющих его выборов, или же, возможно, не видит никаких других альтернатив, кроме той, которой он располагает в данное время и которой недоволен. В этом случае терапевт может рассказать ему историю из своей собственной жизни или из жизни другого клиента, или придумать новую. Терапевт исходит из того, что опыт другого человека в преодолении проблем, сходных с проблемой данного клиента, даст ему, прямо или косвенно, способ, при помощи которого он сможет справиться с ситуацией.

Главнейшим требованием, предъявляемым к метафоре в отношении ее эффективности, является то, что она должна взаимодействовать с клиентом в его модели мира. Это не означает, что метафора должна полностью совпадать с конкретной ситуацией клиента. «Встретить клиента в его собственной модели мира» означает лишь то, что метафора должна сохранить структуру данной проблемной ситуации. Другими словами, значимыми факторами метафоры являются межличностные взаимоотношения и паттерны, при помощи которых клиент оперирует внутри контекста проблемы. Если проблема клиента и приведенная метафора структурно сходны, бессознательно или даже сознательно он будет связывать их друг с другом.

В современной психотерапевтической практике с необыкновенным успехом использовал терапевтические истории Милтон Эриксон. Многие из этих историй опубликованы в книгах «Мой голос будет с вами», «Семинар с доктором М. Эриксоном», «Необычная терапия», «Февральский человек». В своей книге «Торговец и попугай. Восточные истории и психотерапия» Носсрат Пезешкян не только приводит истории, используемые им в психотерапии, но и объясняет правила пользования ими для всех, желающих применить их в своей практике. Наиболее подробно правила сочинения метафор изложены в книге Дэвида Гордона «Терапевтические метафоры. Оказание помощи другим при помощи зеркала». Однако при использовании данных работ следует помнить, что правильно подобранный контекст, учитывающий менталитет, ведущую репрезентативную систему и другие личностные особенности клиента, увеличивает многоуровневость метафоры и делает ее в итоге значительно эффективнее.

Психолог, использующий метафоры в работе, должен учиться сочинять собственные истории или, возможно, переделывать уже имеющиеся в литературе, для того, чтобы учитывать запрос конкретного клиента. Так, например, дети предпочитают «переделки» волшебных сказок, и лучшим материалом оказывается любимая сказка маленького клиента. Сам выбор – предпочтение той или иной сказки – дает обычно дополнительную информацию как о клиенте, так и о проблемной ситуации и о путях работы с ней. «Обогащенным сырьем» для терапевтической работы с детьми являются мультсериалы, которые легко превращаются в терапевтические, многосерийные, с любым необходимым продолжением в контексте непрерывных приключений любимых героев сериала. Хорошими сюжетами для переделок являются сказки о трансформациях и волшебных превращениях: «Царевна-лягушка», «Аленький цветочек», «Гадкий утенок», «Золушка» и другие, в которых присутствует мотив быстрых и радикальных изменений к лучшему. После рассказывания терапевтической истории такого рода быстрее и эффективнее оказывается работа по корректировке сценария, если клиент в этом нуждается. Оказывается, даже взрослые люди по достигаемым ими изменениям не уступают детям 9-12 лет.

Значение сказок в жизни человека.

Метод сказкотерапии.

Использование сказок берет свое начало еще из глубины веков — той поры, когда существовало устное народное творче­ство. Сказки являлись своеобразным инструментом обучения и целительства, средством народной психотерапии задолго до того, как психотерапия получила официальный статус.

Сегодня можно говорить о методе сказкотерапии — методе, который использует сказочную форму для интеграции личности, развития творческих способностей, расширения сознания и вза­имодействия с окружающим миром. Т. Д. Зинкевич-Евсти-гнеева говорит, что сказкотерапия — это процесс поиска смысла, расшифровки знаний о мире и системе взаимоотноше­ний в нем; процесс образования связи между сказочными собы­тиями и поведением в реальной жизни; процесс переноса ска­зочных смыслов в реальность; процесс активизации ресурсов, потенциала личности.

Мифы и сказки в психологическом, глубинном аспекте ис­следовали К.-Г. Юнг, М.-Л. фон Франц, Б. Беттельхейм, В. Пропп и др. К сказкам обращались в своем творчестве известные за­рубежные и отечественные психологи: Э. Фромм, Э. Берн, Э. Гарднер, А. Менегетти, М. Осорина, Е. Лисина, Е. Петрова, Р. Азовцева, Т. Зинкевич-Евстигнеева и др.

В последние годы М. Эриксон, Н. Пезешкиан и Б. Беттель­хейм стали применять сказки и притчи в качестве психотера­певтического вмешательства во внутреннюю картину мира че­ловека для преодоления у него всякой односторонности в со­знании. Так, Н. Пезешкиан рассматривает притчи и поговорки как примеры живой образности речи, способствующей разре­шению внутрипсихических конфликтов и снятию эмоционально­го напряжения, изменению жизненной позиции и поведения человека.

Сегодня, в начале третьего тысячелетия, к знаниям, заложенным в сказках, притчах, легендах, историях и мифах, люди тянутся интуитивно.

Тексты сказок вызывают интерес как у детей, так и у взрос­лых, в них можно найти полный перечень человеческих проблем и способы их решения. Образы сказок обращаются одновре­менно к двум психическим уровням: к уровню сознания и под­сознания, что дает особые возможности при коммуникации.

Слушая или читая сказки, человек накапливает в своем бессознательном символический «банк жизненных ситуаций». В процессе консультирования психолог обращается как к жиз­ненному опыту человека, так и к его сказочному «банку жизнен­ных ситуаций», и именно это часто позволяет найти нужное ре­шение.

Сказочный сюжет помогает переключить недовольство че­ловека с внешних жизненных обстоятельств, которые он не при­нимает, и людей, с которыми не ладит, на описанные в ней про­блемы, представить себя ее активным участником.

На примере героев сказок у человека происходит осмысле­ние собственной жизни. Воздействуя на сознание и подсозна­ние, сказка может помочь ему определить верный путь решения своих проблем, а спроецировав поступок героя сказки на совре­менную жизнь, изменив свое мышление и поведение, человек может встать на путь личностного развития, излечения невроти­ческих расстройств и соматических заболеваний.

Таким образом, сказки направлены на раз­витие личностного роста человека: понимание, принятие и дела­ние себя; коррекцию поведения и обретение навыков конструк­тивного общения с другими.

Коррекционные функции сказки.

Выделяют следующие коррекционные функции сказки: пси­хологическую подготовку к напряженным эмоциональным ситу­ациям, символическое отреагирование физиологических и эмо­циональных стрессов, принятие в символической форме своей физической активности.

По мнению Н. Пезешкиана, сказки выполняют в психо­коррекции следующие функции:

Функция зеркала. Содержание сказки становится тем зеркалом, которое отражает внутренний мир человека, облегчая тем самым идентификацию с ним.

Функция модели. Сказки отражают различные конфликт­ные ситуации и предлагают возможные способы их решения или указывают на последствия отдельных попыток решения конфлик­тов. Таким образом, они помогают учиться при помощи модели.

Функция опосредования. Сказка выступает в качестве посредника между клиентом и психологом, снижая, тем самым, сопротивление клиента.

Функция хранения опыта. После окончания психокоррекционной работы сказки продолжают действовать в повсед­невной жизни человека.

Функция возвращения на более ранние этапы инди­видуального развития. Сказка помогает клиенту вернуться к прежней радостной непосредственности. Она вызывает изум­ление и удивление, открывая доступ в мир фантазии, образного мышления, непосредственного и никем не осуждаемого вхож­дения в роль, которую предлагает им содержание. Сказка способствует пробуждению детских и творческих сил в самом пси­хологе, работающем с клиентом. Она активизирует его работу на уровне интуиции.

Функция альтернативной концепции. Сказка звучит для клиента не в общепринятом, заранее заданном смысле, а пред­лагает ему альтернативную концепцию, которую клиент может либо принять, либо отвергнуть.

Функция изменения позиции. Сказки неожиданно вы­зывают у ребенка или взрослого новое переживание, в его со­знании происходит изменение позиции.

Следует добавить, что использование сказок, историй и притч помогает лучшему взаимопониманию между психологом и клиентом.

Возможности работы со сказкой.

В работе А. А. Осиповой показаны следующие возмож­ности работы со сказкой:

1. Использование сказки как метафоры. Тексты и обра­зы сказок вызывают свободные ассоциации, которые касаются личной жизни клиента, затем эти метафоры и ассоциации могут быть обсуждены.

2. Рисование по мотивам сказки. В рисунке проявляются
свободные ассоциации, в дальнейшем возможен анализ полу­ченного графического материала.

3. Обсуждение поведения и мотивов действий персо­нажа. Прочтение сказки служит поводом к обсуждению ценно­стей поведения клиента, выявляет его систему оценок в категориях «хорошо — плохо».

4. Проигрывание эпизодов сказки. Можно осуществить постановку сказки группой детей или взрослых. Проигрывание тех или иных ее эпизодов дает каждому участнику постановки возможность прочувствовать некоторые эмоционально значимые для себя ситуации и проиграть эмоции. Также можно проиграть сказку в песочнице или осуществить ее постановку с помощью
кукол Работа с куклами помогает ребенку или взрослому кор­ректировать свои движения и делать поведение куклы макси­мально выразительным, позволяет совершенствовать и прояв­лять через нее те эмоции, которые он обычно по каким-либо причинам не может себе позволить проявить.

5. Использование сказки как притчи-нравоучения, кото­рая подсказывает клиенту с помощью метафоры вариант решения проблемы.

Творческая работа по мотивам сказки:

а) Анализ. Цель — осознание, интерпретация того, что стоит за каждой сказочной ситуацией, конструкцией сюжета и по­ведением героев. Клиенту предлагается ответить на ряд воп­росов: «О чем эта сказка?», «Кто из героев больше всего нравит­ся и почему?», «Почему герой совершил те или иные поступки?», «Что произошло бы с героями, если бы они не совершили тех поступков, которые описаны в сказке?», «Что было бы, если бы в сказке были только хорошие или только плохие герои?» и т. д. Конечно, основная задача психолога — поставить вопрос так, чтобы он подталкивал к размышлению, а не только являлся те­стом на запоминание. Данная форма работы применяется для детей в возрасте от 5 лет, подростков и взрослых;

б) Рассказывание сказки. Прием помогает проработать развитие фантазии, воображения, способности концентрированию. Процедура заключается в следующем: ребенку или группе де­тей предлагается рассказать сказку от первого или от третьего лица. Можно предложить ребенку рассказать сказку от имени других действующих лиц, участвующих или не участвующих в сказке. Например, как сказку о Колобке рассказала бы Лиса, Баба Яга или Василиса Премудрая.

в) Переписывание сказки. Переписывание и дописывание авторских и народных сказок имеет смысл тогда, когда ребенку, подростку или взрослому чем-то не нравится сюжет, некоторый поворот событий, ситуаций, конец сказки и т. д. Это важный ди­агностический материал. Переписывая сказку, дописывая свой конец или вставляя необходимые персонажи, клиент сам выби­рает наиболее соответствующий его внутреннему состоянию по­
ворот и находит тот вариант решения ситуаций, который позво­ляет освободиться ему от внутреннего напряжения — в этом зак­лючается психокоррекционный смысл переписывания сказки.

г) Сочинение сказки. В каждой волшебной сказке есть определенные закономерности развития сюжета. Главный герой по­является в доме (семье), растет, при определенных обстоятель­ствах покидает дом, отправляясь в путешествие. Во время стран­ствий он приобретает и теряет друзей, преодолевает препят­ствия, борется и побеждает зло, возвращается домой, достиг­нув цели. Таким образом, в сказках дается не просто жизнеопи­сание героя, а в образной форме рассказывается об основных этапах становления и развития личности.

При сочинении сказок возможно использование юмора. Он стимулирует интерес и является эффективным средством для снятия напряжения, тревоги и беспокойства.

Сюжеты сказок должны содержать возможности для изме­нения героев, а также ситуации выбора, требующие от них соот­ветствующего решения. В ходе рассказа должна возникнуть цен­тральная кризисная ситуация, представляющая собой поворот­ный момент в разрешении конфликта. Характеры положитель­ных и отрицательных героев должны представлять собой силь­ные и слабые стороны личности клиента.

У сказок должен быть счастливый, оптимистичный конец. Важно вселить в человека надежду, что он обязательно найдет выход из затруднительной ситуации, в противном случае у него не будет стимула или мотивации для продолжения борьбы. При достижении успеха и победы должно происходить постепен­ное формирование и утверждение новой личности консультируемого.

Следует учитывать и духовную основу сказок, которая про­является более или менее ярко и влияет на детей и взрослых, даже если они об этом не задумываются.

По мнению С. А. Черняевой, в текстах, затрагивающих проблемы свободы, природы зла, которое человек видит в себе и окружающем мире, отношения к смерти или к смыслу челове­ческой жизни, духовная составляющая текста проявляется обя­зательно.

Рекомендации к применению.

Техника использования метафор, сказок и сочинения исто­рий может быть весьма ценной в работе с детьми и взрослыми, обладающими живым воображением. Она с успехом использу­ется в лечении людей, страдающих разными невротическими расстройствами, сопровождающимися страхами, депрессией, тревогой, агрессивностью, а также в работе с жертвами эмоци­ональной и физической травматизации.

Сказки можно использовать и в лечении людей, страдаю­щих соматическими заболеваниями. Например, В. В. Синельни­ков в своей книге показывает, что наши болезни являются результатом наших мыслей. Человек, который постоянно испы­тывает чувство вины или обиды, держит себя в страхе, говорит плохо о себе или других — заболевает. И наоборот, человек, умеющий радоваться жизни, проявляющий по отношению к себе и другим любовь, доброту, заботу, одобрение и внимание, чув­ствует себя счастливым, спокойным и здоровым.

Многие болезни и невротические расстройства возникают вследствие неразрешенных проблем, которые давят на челове­ка, не дают ему свободно дышать, двигаться и просто жить. Поэтому коррекционные сказки в данном случае должны быть связаны с образным сбрасыванием груза, преодолением пре­пятствий, проявлением гибкости в мышлении, ясностью в опре­делении цели и настойчивостью в ее достижении.

Сказочный сюжет может подсказать человеку необходимость принятия ответственности за собственную жизнь и взаимоотноше­ния с другими на себя, что будет являться первым шагом на пути к позитивному изменению личности. Взять на себя ответственность означает отказаться от обид, критики и обвинений в адрес как других, так и самого себя.

Когда человек осознает причины своих проблем: непонима­ние цели, смысла и предназначения своей жизни, непонимание окружающего мира и несоблюдение его законов, наличие нега­тивных мыслей, чувств и эмоций, он меняет мышление и осо­знает себя активным участником и творцом собственной жизни.

Особенности личности психолога столь же значимы, как и особенности самого клиента. Психолог должен обладать спо­собностью к творчеству, живым воображением, интуицией. Он должен быть знаком с культурой, к которой принадлежит клиент, должен использовать характерные для нее метафорические об­разы, притчи и сказки.

В сказкотерапии важен процесс подбора для каждого чело­века своей, особенной сказки, которая поможет проявиться по­тенциальным частям его личности, чему-то нереализованному и обучит методам самопомощи, позволяющим справиться с кон­фликтами, проблемами и жизненными трудностями. В результа­те у человека появится чувство защищенности, произойдет рас­крытие внутреннего и внешнего мира, осмысление прожитого и моделирование будущего.

Эту идею хорошо иллюстрирует следующая фраза: «Если ты дашь человеку рыбу, то накормишь его только один раз. Если ты научишь его ловить рыбу, то навсегда избавишь от голода».